– Надеюсь, теперь ты видишь, что Катрин хорошо владеет собой и не причинит мне вред? – поинтересовалась я, стараясь звучать невозмутимо.

– Да. Вижу, – Таша помолчала. – Налей и мне вина.

Разговор пока не клеился, но сейчас, когда Наташа перестала вести себя подчёркнуто враждебно, напряжение начало потихоньку таять. Возможно, вечер-таки не обернётся катастрофой.

– Итак, откуда вы родом, Катрин? – как ни в чём не бывало спросила Наташа. Словно это не она несколько минут назад резала себя и размахивала перед вампиршей окровавленными конечностями.

– Я родилась во Франции. Потом некоторое время жила в Германии, в Англии. В Россию приехала не столь давно.

Интересно, она намеренно старается избегать цифр?

– О, как интересно! Парижская романтика, величественные кафедральные соборы, туманный Лондон… Всегда хотела побывать за границей, но не сложилось. А здесь вы одна живёте?

– Нет, с семьёй.

– Хм, а разве у вас есть, – Таша замялась, не зная, как закончить вопрос.

– Есть ли у вампиров семьи? – правильно догадалась Катрин. – Да. Или кланы, назвать можно по-разному. Ведь соединяют нас другие узы, не родственные.

– И много… вас?

– Вампиров? – Катрин отпила глоток вина. – Да, довольно много.

– Настолько, что мне нужно бояться выходить на улицу?

Повисла неловкая пауза. Я почувствовала, как от волнения у меня выступил пот на лбу. Чёрт! Надо же было ляпнуть такое! Я схватила бокал и осушила его, затем сразу же налила ещё. В бутылке уже оставалось меньше половины.

– Нет. Нас гораздо меньше, чем людей. Власть в руках вашего вида, если вы об этом.

Отлично, теперь у меня начали трястись руки.

– Давайте, – в горле пересохло, поэтому вместо слов получился какой-то мышиный писк. Я откашлялась. – Давайте сменим тему.

– Наталья задаёт вполне логичные вопросы, – Катрин пожала плечами. – Меня это не задевает, поэтому, если вас ещё что-то интересует, спрашивайте. Я отвечу.

– Спасибо. Да, мне многое хотелось бы узнать. Например, я читала, что вас не так-то легко убить.

Да она издевается?!

– И что большинство «традиционных» способов, вроде чеснока и серебра, не действуют. А про солнечный свет ничего написано не было. Что насчёт него?

– Мы не любим Солнце, оно слишком яркое и горячее. Но не причиняет нам смертельного вреда. Правда, если вампир будет долго находиться без одежды под солнечными лучами, то может получить сильные ожоги.

– Ясно. А, – Наташа осеклась и покачала головой. – Знаете, неважно. Правда, поговорим лучше о чём-нибудь другом, кроме вампиризма. Может, расскажете подробнее о Франции?

– Конечно, – Катрин явно удивилась такому решению, но спорить не стала.

Остаток вечера прошёл за приятной беседой. Мы говорили о путешествиях, о литературе. Первая бутылка вина закончилась, откупорили ещё. В общем, посидели, поболтали, как три подружки. Кажется, Наташа совсем успокоилась. Что ж, я ведь этого и хотела, верно?

Наконец Таша сказала:

– Ох, уже так поздно, мне пора идти.

– Куда? – не поняла я.

– К Саше, я сегодня ночую у него.

Странно, почему она не упоминала, что собирается к своему парню?

– А вы оставайтесь, общайтесь. Было приятно познакомиться, Катрин.

Вампирша с улыбкой кивнула и отсалютовала бокалом.

– Закроешь за мной?

Пока Наташа обувалась и надевала пальто, я ждала, привалившись плечом к стене. В голове всё плыло от выпитого, мысли путались. Но одна оставалась чёткой, её я и решила озвучить:

– Ты оставляешь нас вдвоём. Значит, больше не беспокоишься за меня?

– Я всегда буду беспокоиться. Ты ведь моя младшая сестра. Но теперь вижу, что Катрин можно верить. Поэтому и ухожу со спокойной душой.

– Рада, что она прошла твою проверку. Но больше не устраивай такого, пожалуйста.

Наташа засмеялась и обняла меня.

– Пока. Хорошо вам провести время.

Закрыв за сестрой дверь, я вернулась на кухню. Катрин стояла у окна, глядя на улицу. Я переложила посуду в раковину – завтра помою, сейчас лень – и тихонько подошла к моей вампирше. Катрин повернулась и обняла меня. Некоторое время мы стояли молча. Я не то что говорить, шевелиться не хотела, чтобы не испортить момент. Всё было таким идеальным, хотелось, чтобы этот миг длился вечно. Но удивительно хрупким, любая мелочь могла нарушить гармонию.

– У тебя так сильно сердце бьётся, как птичка в клетке, – шепнула Катрин мне на ухо. – И дыхание сбивается. Ты хорошо себя чувствуешь?

– Да, это от переизбытка эмоций. Кажется, что меня может порвать на кучу маленьких щеночков.

Катрин рассмеялась.

– Мы ведь не хотим, чтобы это произошло? Нужно успокоиться. Думаю, тебе пора спать.

– А ты останешься на ночь?

– Ты хочешь этого?

Катрин целовала мои волосы. Прикосновения её губ были лёгкими, как касание крыльев бабочки. Я настолько расслабилась в объятиях вампирши, что если бы она меня не обнимала, точно шлёпнулась бы.

– Очень хочу.

– Тогда я остаюсь.

Катрин помогла мне расстелить постель и легла на одеяло, не снимая платья. Я переоделась в пижаму и устроилась рядом, положив голову ей на грудь. Катрин обняла меня, поглаживая по плечу. Нежные прикосновения, в сочетании с алкогольным дурманом, убаюкивали. Глаза слипались, но я не хотела засыпать, пока не узнаю кое-что.

– Катрин… Сколько тебе лет?

Она вздохнула, грудная клетка качнулась вверх-вниз.

– Помнишь, ты спросила, нравится ли мне Гёте? А я сказала, что больше интересуюсь творчеством Гюго?

– Угу.

Интересно, причём тут это?

– Так вот. Он мне больше интересен, потому что я знала его лично. Мы познакомились за десять лет до его смерти… и за год до моего обращения в вампира. Мне тогда было девятнадцать.

По моей спине будто пробежал разряд электрического тока. Даже сон ненадолго отступил. Я вскинулась, вглядываясь в лицо Катрин. Уж не шутит ли она? Но её взгляд был серьёзным. Даже слегка встревоженным, будто Катрин боялась негативной реакции на эту новость. Стоп, если это правда… О-фи-геть! Я принялась подсчитывать в уме. Виктор Гюго умер в тысяча восемьсот восемьдесят пятом году. За десять лет, то есть в семьдесят пятом. Тогда Катрин было девятнадцать, стало быть, родилась она в тысяча восемьсот пятьдесят шестом. Сейчас, в две тысячи семнадцатом, ей… Сто шестьдесят один год. Больше грёбаной сотни.

Я легла обратно, пытаясь привести мысли в порядок.

– Всё нормально? – осторожно спросила Катрин. – Понимаю, это шокирует, но… ты смогла бы смириться с такой цифрой?

– Знаешь, мне всегда нравились дамы старше меня. Довольно долго я была влюблена в женщину пятидесяти лет. Конечно, у нас с тобой всё ещё хуже, но… Может, во мне говорит алкоголь, но твой возраст кажется таким невероятным, что даже не страшно. Не воспринимается как что-то реальное, потому и не напрягает. Понимаешь?

– Кажется, да.

Мы опять молчали, Катрин продолжала наглаживать меня. Снова накатила сонливость. Я зевнула.

– Наверное, это безумно интересно – жить так долго. Ты столько всего видела.

– Как раз наоборот. Это безумно скучно. Потому что довольно быстро всё начинает повторяться. Понимаешь, что во все времена и во всех странах люди одинаковы, с теми же пороками, совершают те же ошибки, ввязываются в те же войны. Только с виду события кажутся новыми, на самом деле – это старые в другой обёртке. Ничего не меняется…

Я качалась на волнах её голоса… На морских волнах… Море изменчиво с виду, но остаётся таким же. Вода накатывает на берег, прилив, отлив… Волнуется раз… Волнения в толпе на дворцовой площади… А зачем люди сюда вышли? Чего им надо? Додумать эту мысль я не успела, потому что погрузилась в сон.

Когда я проснулась, Катрин по-прежнему держала меня в объятиях. Уже рассвело, но будильник вроде не срабатывал. Интересно, который час? Увидев, что я открыла глаза, Катрин улыбнулась и промурлыкала: