– Ты рассеянная сегодня, – сказала Наташа.

Я вздрогнула, выныривая из мыслей, и перевела взгляд на неё.

– Витаешь где-то в своих мечтах, улыбаешься… неужели влюбилась?

От смущения кровь прилила к лицу, щекам стало горячо.

– Точно, влюбилась! – Таша радостно захлопала в ладоши. – Давай рассказывай! И со всеми подробностями! Кто он?

– Тебе положить добавки? – я быстро встала, взяла тарелку и отошла к плите.

– Ира, – Наташа не купилась на мою хитрость, – а чего это ты увиливаешь от ответа?

– Пюре очень вкусное получилось. Без единого комочка.

– Ира! А, стоп! Я, кажется, поняла. Это не он, да? Это она?

Я молчала. Сестра подошла и посмотрела мне в глаза. Почему-то Наташиного взгляда я никогда не могла вынести, сразу раскалывалась.

– Да, это она.

– Ага… Значит, расскажи мне про неё, – произнесла Наташа с упором на последнем слове.

Сестрёнка единственная из всех знакомых, кто был в курсе моих «предпочтений». И она никогда меня не осуждала. Приняла сразу и безоговорочно, будто так и должно быть.

– Она, – я села обратно за стол, улыбнулась, подбирая слова, – необычная. Немного старомодная. И очень красивая.

– Интересно… А можно ещё подробнее?

– От неё очень вкусно пахнет. Не похоже на духи, во всяком случае, я раньше ничего подобного не чувствовала. Вишня, корица, ландыш… Изумительный запах. Ещё Катрин привлекательна. Но есть в ней что-то странное. Особенно в глазах. Вряд ли смогу это объяснить, тут видеть надо, – я сделала глоток воды, думая, что ещё рассказать. – А вот общительной Катрин не назовёшь. Я тоже не болтлива и с людьми с трудом схожусь, но это другое. Катрин специально отталкивает всех, пресекая любые попытки приблизиться к ней. Выстроила вокруг себя толстенную стену, и фиг за неё проникнешь. Хотя… не то чтобы много кто пытался…

– Вы давно познакомились?

– Пять… да, пять дней назад. Странно, – я усмехнулась. – Кажется, что гораздо больше.

– Ты всегда быстро влюблялась, – Наташа лукаво улыбнулась. – И идеализировать предмет чувств тоже вполне в твоей привычке.

Она права, надо признать.

– Так что ты собираешься делать? – поинтересовалась Наташа.

– В каком смысле?

– В прямом. Что будешь делать дальше? Попытаешься познакомиться ближе, пригласишь куда-нибудь?

– Ну… – я опять смутилась. – Не знаю. Не думала ещё. Говорю же, Катрин закрытая, даже не представляю, как к ней подступиться.

– Боже, – Наташа закатила глаза. – Она что, токарный станок, чтобы к ней по-особенному подступаться? Обычный человек. Пообщайся с ней для начала. Там посмотришь, как дело пойдёт. Почему бы и нет, верно?

А действительно, почему бы и нет?

***

Серые стены зданий, брусчатка под ногами. Небо облеплено плотной пеленой туч. Падал редкий снег. Я шла по узкой улочке. Катрин стояла чуть впереди, возле фонаря. Она была в чёрном пальто и маленькой шляпке с вуалью. В руках девушка держала охапку белых роз.

– Катрин! – позвала я, подходя к ней.

Звуки были приглушёнными, будто под водой. Девушка молча смотрела на меня. Было холодно, наше дыхание повисало в воздухе облачками пара.

– Вам нравятся мои цветы? – спросила Катрин.

Я даже подумать ничего не успела, как услышала свой голос:

– Нет.

Катрин опустила руки, и розы ссыпались вниз. Я посмотрела на неё, потом на цветы. Почему-то этот образ очень ярко отпечатался у меня в мозгу – белые розы на серой брусчатке. Когда я подняла взгляд, Катрин уже не было.

***

Понедельник начался не слишком удачно. Я опоздала в институт и получила выговор от профессора, хоть и не была виновата. Не в моих силах ведь заставить поезда в метро ходить регулярно, не простаивая в тоннелях по пятнадцать минут. Погода тоже не радовала. Казалось, что нудный моросящий дождик никогда не закончится, придётся нам вечно жить в мире без солнечного света.

Катрин не пришла в институт, так что начать общение пока не удалось. Зато после пар мне позвонила тётя Света, мамина двоюродная сестра. Она не слишком-то помогала нам с Наташей, когда мы остались одни. Так, объявлялась время от времени. Но почему-то считала себя вправе давать нам советы и всячески лезть в нашу жизнь. Та ещё прилипала, впрочем, приходилось её терпеть, потому что переждать промывку мозгов раз в месяц было реально легче, чем спорить и скандалить. Меньше нервов тратилось и времени.

Помимо прочего, тётю Свету очень интересовала моя личная жизнь. Она с настойчивостью маньяка пыталась заставить меня ходить на свидания. Даже сама иногда подыскивала кавалеров. Заверять её, что мне это неинтересно, было бесполезно. Вот и сейчас тётя Света трещала в трубку:

– Ты зря отказываешься! Николай – очень приличный парень, сын моей хорошей приятельницы. Не красавец, но с лица, как говорится, воду не пить.

– Но… – попыталась я вставить словечко. Однако этот фонтан было не заткнуть.

– Хоть в кафе с ним сходи. Я ведь пытаюсь помочь. Пора бы и о семье задуматься. А то годы, знаешь ли, идут.

Мне двадцать, блин! Какие, на хрен, годы? Куда они идут?! Я выдохнула, с трудом подавив желание зашвырнуть телефон подальше. Видимо, придётся согласиться. Иначе она не отстанет. Потерплю один вечерок, зато потом буду свободна.

– Хорошо. Я встречусь с Николаем.

– Вот и умничка. Он как раз сегодня свободен. Встретитесь, поболтаете, а там, – она противно захихикала. – В общем, его телефон я тебе по смс пришлю.

Тётя Света повесила трубку. Я прикрыла глаза и помассировала виски. Один вечер, Ира, это всего один вечер…

Николай оказался малоприятным персонажем. Сначала он долго рассказывал мне в каких клубах тусовался, что пил, с кем пил. Я попыталась списать это на волнение, мол, не знает, о чём говорить, вот и несёт чушь. Впрочем, минут через двадцать мне стало казаться, что я лично знакома со всеми его собутыльниками. Сейчас, кстати, Николай тоже потягивал пиво.

Потом разговор перешёл на жизненные планы, но лучше от этого не стало. После фразы про то, что его жена будет и работать, и выполнять все домашние дела, потому что это «бабский долг», я окончательно перестала слушать. Время тянулось невыносимо медленно. Наконец, принесли счёт. За себя я заплатила сама, чтобы не быть должной. Потом Николай предложил проводить меня до дома. Я решила не влезать в долгие споры и согласилась.

На улице уже стемнело. Да, одной идти было бы страшно. Николай же не вызывал у меня опасений. Он глуп, с завышенной самооценкой, но опасным не кажется.

Меня проводили до самого подъезда.

– Ну, – сказала я, остановившись перед дверью, – спасибо за ужин. До свидания.

– Может, пригласишь на чашечку кофе?

– Извините. Уже поздно, а мне завтра на пары рано вставать. Надо выспаться. Может, в другой раз…

Я попыталась улизнуть, но Николай держал дверь рукой, не давая мне войти в дом. Дело принимало нежелательный оборот.

– Ты что, динамщица? – он дохнул на меня пивным «ароматом». – Думала, можешь раскрутить меня на ресторан и просто так свалить?

Во-первых, кафе, во-вторых, никто никого не раскручивал, счёт мы оплатили пополам. Нужно было сказать это, но мне вдруг стало страшно, язык будто прилип к нёбу. Я лишь молча дёрнула дверь, но держал он крепко.

Николай попытался расстегнуть молнию на моей куртке.

– Кажется, она ясно дала понять, что не хочет.

Николай медленно обернулся. Позади него стояла Катрин.

– О! А ты кто? И откуда взялась?

Вопрос, конечно, был абсолютно невежливым, но резонным. Я стояла лицом к улице и всё равно не видела, как подошла Катрин. Она будто материализовалась из вечерних теней. Думаю, я просто была слишком сосредоточена на происходящем, вот и не заметила её.

– Мы разве пили брудершафт?

Катрин была безукоризненно вежлива, голос оставался спокойным, но лично я чувствовала расходящиеся от неё волны сдерживаемой ярости.