— Нет-нет-нет, — протестующе замахала Сигурова, — мне дорогу домой надо найти, и тебе перебор, а дочке твоей — и подавно зелье

это противопоказано.

— Да она уже давно взрослая, мы ж не алкоголики, меру свою знаем, — обиделась Валентина Петровна.

— На первых неделях у ребёночка мозг закладывается. Пусть умненьким родится.

— Что это ты там лопочешь? — со смехом удивилась Валентина Петровна. — Это тебе твои тибетские шаманы нашептали? Дочка моя полновата, кажется беременной, но… Маруська, у тебя будет дитё?

— Отстаньте от меня, ничего я не знаю!

Сигурова подмигнула и даже притопнула ногой:

— А я знаю, что это будет мальчишка!

— Да ну вас, — отмахнулась Маруся.

Шутка Сигуровой была неожиданной и воспринималась как неправдоподобное событие, хотя физиологически оно могло случиться с любой девушкой, которая слушала ночью нежные слова от любимого мужчины.

Всё утро ушло на приготовление любимого блюда Олешки. Он пришёл, почти до макушки завёрнутый в красный шерстяной шарф, сразу достал большой лист бумаги со схемой дефиле и без вступления начал объяснять свой сумасшедший проект по взрыванию мозгов.

План Степана включал в себя множество технических приспособлений, которые помогли бы максимально раскрыть талант Стилиста и красавицу-модель. Он так и повторял: «красавица-модель», «красавица Маруся».

В арсенале мультипликатора был студийный ветродуй, диодные лампочки, зонты, и тонкая строительная плёнка, при помощи которой закрывали мебель во время ремонта. Предложение Олешки, выглядело фантастическим перфорированием человеческого сознания и вряд ли подходило к международному фешн. Но чем больше слушали его Стилист и Маруся, тем больше хотелось им использовать идеи Степана для творческого куража. Несомненно, в те часы тень великого Лагерфельда витала над ними.

Особое сопротивление вызвал полиэтилен. Его обозвали дешёвкой, способной унизить любую творческую мысль.

Степан выглянул в окно, оценивая силу ветра по заиндевелой берёзе, беспорядочно болтающей своими ветвями.

— Вам пора увидеть, для чего нужна строительная плёнка!

Тон его не терпел возражений. Все оделись и вышли в сад с жадным ожиданием удивиться нестандартному мышлению волшебника Олешки. В предвкушении чего-то особенного хотелось бежать за ним вприпрыжку и выкрикивать радостные звуки, как это делают дети, собираясь в цирк или на утренник. Но по-настоящему своё настроение показывал только Бекон, который гоцал возле Степана, обнюхивая его руки, пахнущие драниками со шкварками. У пса зрело подозрение, что в пакете, которым шелестел человек в красном шарфе, есть вкусная еда.

Олешка стал лицом против ветра и выпустил из рук строительную плёнку, которая затрепетала над его головой. Она выглядела живой субстанцией, студёнисто мерцала под скудным светом фонаря и напоминала кусок оторвавшегося неба. Бекон лаял на Степана, клал ему лапы на плечи, пригибая к земле, норовя повалить своим весом. Он верил в сверхмогущественную силу великого чародея в красном шарфике.

— А если на это трепетание направить лазерный проектор, получится шевелящийся огромный экран. Любой цвет, любой сюжет! Фильтр и направленный свет! Но это ещё не всё!

Степан отпустил концы полиэтиленовой фолии, она взвилась вверх, скрутилась и прилипла к яблоне, выставив надутые ветром тусклые пузыри. Ветер терзал их, и белые неровные обрывки беспорядочно летели, цепляясь за деревья, меняя скорость, траекторию своего полёта, неожиданно замирая на ветках, и снова стремительно срывались для нападения на следующее дерево. Это беспорядочное движение напоминало мелкое нашествие инопланетных существ.

Похоже, Олешка и сам удивился результату эксперимента. Он долго смотрел, как обрывки полиэтилена загаживают сад, присвистывал и сожалел, что взял с собою только одну пачку строительной фолии. Бекон бегал по замерзшему газону с обрывком плёнки в зубах, тряс головой, рвал лапами и демонстрировал своё собачье восхищение задумкой мультипликатора.

Впечатлённые свойствами простого и дешёвого материала, Маруся и Стилист застыли в ожидании новых сюрпризов.

— Да! Народ требует чуда, — многозначительно подняв указательный палец, изрёк Олешка.

Чудо содержалось в идее, что все платья надо демонстрировать сразу. Степан показал на ноутбуке выступления иллюзионистов, которые за пять минут переодевались перед публикой раз десять.

— Вот что нам требуется! — подвёл итог мультипликатор.

Завтрашним днём, не откладывая, решили попробовать совместить все творческие идеи Стилиста в единое выступление.

Неизвестно, что такое было в этом мультипликаторе, но хотелось ему доверять и вместе с ним удивлять народ, «требующий чуда».

Очистив тазик от блинов, утомлённый Олешка заснул за обеденным столом, сидя на диванчике. Его мягко положили на бочок, закрыв ноги пледом.

Маруся ещё не сложила в буфет вымытую после ужина посуду, как гость на диванчике заворочался, сел и уставился на неё.

— Маруся, ты правда занятая женщина? У меня нет никакой надежды? — то ли шутил, то ли всерьёз спрашивал сонный гость.

— Да, Степашка, — улыбалась Маруся.

— Жаль, драники ты классно готовишь. Я вот оценил. И весёлая ты. Мне это нравится.

— У меня хорошее настроение, потому что новости у меня хорошие. Вот я и радуюсь.

— Расскажи мне про новости. Давно телевизор не смотрел.

— У меня появилась надежда, что он меня любит.

— Так важно это тебе? — зевнул Степан.

— У меня ребёнок будет, его ребёнок. Только не говори ничего Юрику. Я не хочу, чтобы он думал, что я его ребёнком хочу к себе привязать. Я и так счастливый человек. Мечтала стать мамой.

Сон у Олешки окончательно пропал. Он внимательно посмотрел на будущую маму, и новая идея немедленно сконцентрировалась в его голове. Всё оставшееся до утра время он шлифовал её, высчитывал и взвешивал.

«Маруся, ты просто не представляешь, как ты меня красиво озадачила», — бормотал он, переворачивая листы своего мурзатого блокнота. Потрудившись с полчаса, он быстро собрался и, торопливо попрощавшись, ушёл.

Через три дня Олешка позвонил Марусе и попросил о тайном свидании.

— Степашка, что за тайны? Я тебя боюсь.

— Марусечка, я придумал, как завершить коллекцию Юрася, но это надо придержать до времени. А мне ты нужна, чтобы проверить в деле то, что я придумал. Надень спортивный костюм и возьми с собой какое-нибудь платье из тонкой ткани.

Просьба мультипликатора озадачила Марусю. Она не носила платья.

— Ну ладно, возьми сорочку ночную вместо платья. Надеюсь, она у тебя не бумазейная, — милостиво разрешил экспериментатор. — Езжай на студию, пропуск на тебя заказан.

В съёмочной все было заполнено банками с краской, высокими строительными тубами с силиконом, крафтовыми мешками с гипсом. Маруся споткнулась о выщербленный эмалированный таз с приготовленной формой для отливки. Олешка держал в руках сгусток силикона противного розового цвета с грубо пришитыми к краям резиновыми шлеями мужских помочей. Множество проводков лохматились, вылезая из розовой бугристой мерзости.

— Примерим? — тоном, не терпящим возражений, предложил экспериментатор.

Маруся судорожно схватилась за стремянку:

— Ребёнку это не навредит?

— Обижаешь. Это обыкновенный силикон, в него погружены маленькие диодные лампочки. Они не греют. Током не ударят.

— И это я должна надеть на себя?

— Мы разглядываем схему чуда, которое ты понесёшь публике. Схе-му! Подержи, пока я это к тебе прилажу, — командовал Степан, набрасывая на Марусины плечи полосатые резинки подтяжек. В её руках оказалась тяжеловатая силиконовая накладка, похожая на выброшенную на берег медузу. Олешка ещё немножко повозился с проводами и приказал Марусе сверху надеть сорочку.

— Я тут попорчу немножко, потом зашьёшь, — он рывком распорол боковой шов в ночнушке и через образовавшуюся дырку вытащил наружу провода, торчащие из силикона.