Наверно, странно, что в одиннадцатом классе мы так паримся из-за какой-то контрольной. Со стороны можно только посмеяться над нашими волнениями – типа почему бы не найти всё в Инете, списать и получить бы свои законные тройки? Эх, как я завидую тем, у кого всё вот так просто. Впрочем, оно понятно: в других школах бандзарты не обитают, это только мы так жёстко попали. А кабы знал ещё кто, какие задания составляет нам сам Феликс, кабы кто видел, какой труднопроходимый химический лабиринт в них заключён, и попробовал их решить!.. – думаю, что не говорили бы мне потом знакомые из других школ, что, дескать, «ну что ты паришься? Спиши всё с ГДЗ[15], – и базарь потом с преподом, что ты всё это сам как нефиг делать решил». А так мне все и советовали, с кем только мне ни доводилось общаться, – и я, признаюсь, искренне завидовал их положению.

Но – ладно! – долой размышления. Перейдём лучше к делу.

Итак, 1 ноября наступило. Погода с утра была откровенно мрачная, но синоптики, кажется, говорили, что распогодится, и даже слово «солнце» фигурировало в их речах.

Четыре урока прошли, на сей раз, очень быстро. Наверно, это было как-то связано с предстоящим переписыванием, ибо я совсем не горел желанием на него идти, а, как известно, время перед самыми пренеприятными событиями всегда движется неумолимо быстро. Вообще, для меня поход к Бандзарту – это как визит некоторых людей к дантисту: больно, неприятно, но необходимо. Да, к сожалению, необходимо, и я всё же собрался и окончательно – твёрже некуда! – решил для себя, что пойду сегодня к Феликсу.

Урок с Долгановым остался позади, и я, попрощавшись с друзьями и поздравив их с уже наступившими каникулами, отправился в нужном направлении. Отмечу, что ребята перед прощанием сказали мне несколько слов о контрольной (из их слов следовало, что Бандзарт дал им для переписывания несколько облегчённый вариант, – такой, что его вполне можно написать хотя бы на «3») и, в свою очередь, пожелали мне успехов.

Медленно, но верно я доплёл до второго этажа и вышел на центральный коридор. Дверь в кабинет химии была открыта, и оттуда, кстати, пробивался в рекреацию свежий ноябрьский воздух – по всей видимости, Бандзарт решил банально проветрить помещение. Зайдя в кабинет, я оглянулся – весь класс был пуст.

«Должно быть, он в лаборантской…» – подумал я. Действительно, очень часто Бандзарт сидел там во время проветривания кабинета и попивал чай или кофе.

Я зашёл в лаборантскую, – но увидел, что она также пуста. Ни души.

Теперь у меня было два варианта: либо ждать появления Бандзарта, хотя неизвестно, сколько времени это займёт, либо пойти домой, а контрольную переписать в другой раз. Немного поразмыслив, я решил выбрать второй вариант, а обосновал его для себя так: «Раз так сложилось, что я именно сегодня должен переписать контрольную, и я морально подготовился, но теперь в кабинете никого нет, – значит, 1 ноября – всё-таки не лучший день для химии». Тем более, что за последние дни я так толком и не успел повторить материал, поэтому моя вторая попытка может оказаться столь же неудачной, как и первая, – так что лучше отправиться домой, там отдохнуть, подготовиться, а уж потом на каникулах или после них – всё переписать. «Главное, чтобы Бандзарт разрешил, а я уже буду готов, – в общем, свою тройку я точно получу!» Что ж, после таких логичных мыслей мне теперь ничего не оставалось сделать, кроме как направиться к выходу – сначала из лаборантской, а потом из кабинета. И я уже дёрнул ногу в сторону двери…

… Но вдруг оглянулся по сторонам и по левую от себя руку увидел на крохотном столе недопитую бутылку колы. Увидел совершенно случайно – настолько сильно я уже хотел идти домой и пошёл бы, – но рядом с бутылкой лежала залитая солнцем (правы всё-таки были синоптики!) чёрно-белая картонка – как оказалась, фотография. Мне она показалась любопытной, и я поспешил взять картонку в руки. Что же я там увидел?

На новом, ещё совсем не потрёпанном покрытии фотографии было изображение мужчины, на вид – лет пятидесяти, с густой чёрной бородой, чёрными, слегка поседевшими и немного кудрявыми волосами и – что особенно выделялось! – с пугающе злыми и напряжёнными глазами. Очевидно, это был чей-то портрет. Я также обратил внимание на свитер и крест мужчины. Свитер был старым, шерстяным, а крест – большой, православный – зиял на его фоне.

«Что бы это значило? – задумался я. – И почему здесь?..»

Я перевернул фотографию, – и там, на обороте, карандашом и корявыми буквами, была написана чья-то фамилия. Полслова разобрать было невозможно, и я понял только последние пять букв:

Итак, каникулы начались. Конечно, я встретил их с необычайно радостными чувствами, и, пусть погода была уже далеко не летняя, но снега не предвиделось, – а это не могло не настраивать на оптимистичный лад. А вообще я крайне не люблю позднюю осень, особенно ноябрь, – гадкий месяц. Понятно, что это ещё не зима, но в том вся и пакость, что она ещё впереди, – значит, впереди морозы, метели, холода, темнота, – но уже и сейчас поддувает… А главное – в ноябре так мало солнца!.. Да и вообще день крайне укорочен… Только приходишь из школы, – и уже через два часа – мрак. Ну что хорошего?! А если задержишься на часок-другой, то и вообще света белого не увидишь. Ощущение, будто ты в тундре с её полярной ночью. Да ещё этот холод…

Впрочем, наступили каникулы, – и все мои скверные мысли о ноябре на время улетучились. Этому способствовала и погода – она была, как ни странно, вполне неплохой. Да, темнело рано, но солнце всё-таки ещё не спешило покидать Северную столицу. Холод чувствовался только поздним вечером и ночью, а днём царила благоприятная умеренность – столбик термометра поднимался до уровня в десять градусов Цельсия. Для ноября это неплохо.

Разумеется, я рассчитывал провести эти каникулы весело. Планировал сходить и на футбол, и в бильярдный клуб, и в кинотеатр!.. И про отдых в виде сна не забывал!.. Договаривался же, в основном, с Костей – по телефону и в контакте.

Из наших с ним разговоров я понял, что он сейчас занят организацией различных дел. Что ж, Костя всегда любил собирать народ самостоятельно, – так что я вполне чувствовал степень его заинтересованности в этих делах. Конечно, звонки мои имели некоторые цели, не касающиеся обсуждения и организации нашего компанейского досуга, – к примеру, я хотел рассказать Таганову про фотографию, найденную в лаборантской кабинета Бандзарта, но … пока решил ничего не говорить. Всё же это очень важная и, я бы даже сказал, – особенная тема, поэтому к ней надо будет подойти крайне серьёзно и … не сейчас.

Кроме того, я поставил себе ещё одну цель – попытаться во что бы то ни стало найти Болта. Ну, может, «во что бы то ни стало» – это громко сказано, но пусть Читатель поймёт мои намерения и надежды. Увы, в октябре они закончились полным провалом и, наверно, даже позором… Да, я по-прежнему думаю, что тем человеком, мимо которого я пробежал, когда спешил на занятия, был Болт, – и, конечно, я полностью во всём виноват, ибо проявил себя как последний дурак, и хорошо ещё, что никто из Компании моей неудачи не увидел!.. Но пусть это будет лишняя мотивация для меня. На прошлых неделях мне мешали занятия в школе, я думал об учёбе, у меня было немного свободного времени, – однако теперь у меня есть аж семь дней, чтобы всё-таки найти его. Ради Сани и ради Компании.

Но странная вещь: несколько раз в октябре я появлялся-таки во дворе Болта. Мотался повсюду, искал его… Но так нигде и не встретил. Это весьма удивительно, ибо, как я уже говорил, Болт – человек двора, и, согласно всем теориям вероятности, хотя бы один раз я всё же должен был его встретить. Однако… не встретил. Был, правда, тот злополучный момент, когда я пробежал, и, может, он и соответствовал положениям теории, но… Если это так, – то это уже форменный закон подлости, получается, ибо во все те дни, когда я намеренно ходил по двору Угарова, дабы увидеть его, мне даже ни один отдалённо похожий на Болта человек не встретился. Но вот тогда, когда я был одержим ужасной спешкой, он заявился! Причём внезапно! Если, конечно, это точно был он.