Может ли этот день стать еще хуже?

— Я должен заставить всех моих жокеев и тренеров вощить полы. Это отлично подходит для тренировки верхней части тела. Саванна, можешь навощить мой грузовик перед тренировкой?

Я пристально смотрю на них обоих.

— Гил, можешь дать нам минутку, пожалуйста? — говорит Джек тихим голосом.

Гил поднимает брови и исчезает быстрее, чем вы можете сказать: “На старт”.

Джек присаживается рядом со мной, берет старую футболку и нюхает ее, кривя лицо. Я выхватываю её из его рук и тру пол, стараясь не обращать внимания на свежий запах его выстиранной одежды и одеколона.

— Я скучаю по тебе, — бормочет он.

Я киваю в сторону лестницы.

— Что насчет Келси?

— С ней ничего нет. Мы всего лишь друзья.

— Знает ли она об этом?

— Я сказал ей, что не хочу ничего серьезного. Но она моя подруга и ее уже бросали друзья, я не хочу так с ней поступать. Мы можем поговорить наедине? Я хочу найти способ, чтобы быть вместе…

— Ну, а я не хочу вощить этот проклятый пол, но мы не всегда получаем то, что хотим.

Джек встает и делает шаг назад, уставившись на меня.

— Ладно, — он выходит из комнаты, его ботинки скрепят по полу.

Я вытираю пот со лба и возвращаюсь к работе.

***

Позже, тем же вечером, кто-то стучит в мою дверь, когда я читаю «Ежедневную Гоночную Форму».

— Войдите.

Рори открывает дверь и садится со мной на кровать, обнимая меня.

— Я хочу убить этого ублюдка за то, что ты чувствуешь себя так плохо.

Я тихо смеюсь, сжимая его футболку.

— Ты ведь не переспала с ним, не так ли? — спрашивает он.

Я качаю головой.

— Я думала, тебе нравится, когда девушки спят с парнями через две минуты после знакомства?

— Не ты, — говорит он. — Не ты. Я думаю, Джек тупица. Очевидно, он хочет тебя…

Я знаю.

— Пойдем поужинаем со мной, — говорит он. — Мы можем поехать в «Теннесси Баллерс».

— Я не голодна.

— Ты не пробежишься по моим репликам позже? Я прослушиваюсь для школьного спектакля.

Мне нравится, что он пытается отвлечь меня.

— Они ставят пьесу, которую ты написал? “Позвони мне, когда твоя мама вернется в город?”

— Нет, — говорит Рори, глубоко вздыхая. — Миссис Таун сказала, что моя пьеса слишком рискованна для старшей школы. Мы играем Питера Пэна.

— О, я надеюсь, что ты получишь роль Питера! Ты будешь летать по сцене, свисая с этих штуковин.

Он подмигивает.

— Ты просто хочешь увидеть меня в зеленых колготках.

— Тьфу, — я смеюсь, а Рори идет обедать, потому что когда ты семнадцатилетний парень, еда перевешивает все остальное.

Через час Синди появляется с подносом, на котором кусок курицы, приготовленный с морковью и небольшим стаканом молока. Она приносит его в мою кровать и садится рядом, похлопывая меня по ноге. Так же, как папа сегодня днем, она не может встретиться со мной взглядом, она краснеет.

— Как твой ребенок? — спрашиваю я.

— Доктор говорит, что она в порядке, — отвечает Синди, шмыгая носом. Она щиплет себя за нос. — Я думаю, что у некоторых женщин более трудные беременности, чем у других. Он сказал, что я не должна так много заниматься физическим трудом.

— Ты собираешься рассказать Гудвинам?

— Утром, — отвечает она и гнет пальцы. — Я боюсь, что они меня выгонят… боюсь, мне придется съехать от тебя и твоего отца.

— Не надо так думать, — я ее обнимаю. — Все будет в порядке.

И тут папа появляется в дверях.

— Я действительно не хочу говорить с тобой сейчас, — говорю я, заставляя его вздрогнуть.

— Я хотел сказать спасибо за помощь с полом сегодня.

— Я сделала это не ради тебя. Я сделала это для моей младшей сестры.

Папа заходит и закрывает дверь. Вряд ли здесь есть место для него.

— Нам нужно поговорить о том, что случилось вчера, — говорит Папа. — Тебе нужно поня…

— Я усердно работала на треке! — прерываю я. — Я отдавала мистеру Гудвину деньги, которые зарабатывала, чтобы Синди могла отдохнуть. Так у тебя будет больше денег, чтобы потратить на ребенка. А потом ты кричишь на меня, называешь эгоисткой и говоришь, что я делаю безрассудные вещи. И Джек был так добр ко мне, я думала, он хочет наших отношений.

Все это выливается наружу. Кто эта слабая девочка, говорящая моим ртом?

У меня трясутся руки, сердце колотится в груди. Прохладное, скользкое чувство течет по моему телу, как будто кто-то окунает меня в чан с ледяной водой.

— Я не просил тебя помогать с нашими счетами, — тихо говорит папа. Он направляется ко мне, как будто собирается обнять меня, но я поднимаю руку.

— Не надо, — плачу я, пряча свое лицо в руках. — Просто оставь меня в покое.

— Пирожок, — говорит папа, но я качаю головой.

— Пожалуйста, уходи.

Он шмыгает носом и трет глаза и Синди начинает реветь. Мне невыносимо слышать, как они произносят: “Мы же говорили”. Я просто не могу. Не после того, как он наорал на меня и не хотел слушать вчера. Я не могу сказать им, что они были правы насчет Джека. Я сжимаю свою подушку и смотрю в крошечное прямоугольное окно под потолком. Жизнь чертовски несправедлива. Когда я взглянула в большое эркерное окно Джека, я увидела миллион звезд. Мое окно такое маленькое, что я вижу только горстку. Если бы я родилась в более богатой семье, у меня было бы гораздо больше звезд.

— Прости, что расстроился, — мягко говорит папа. Его глаза блестят. — Я так горжусь тобой. За то, что получила должность жокея на лучшей ферме. За то, что думала о колледже.

Я киваю и позволяю ему обнять меня и гладить по спине. Синди держит меня за руку и расчесывает мои волосы пальцами.

— Ты самая сильная девушка, которую я знаю, — тихо говорит она. — Хотела бы я быть, как ты.

Я улыбаюсь ей сквозь слезы, а она берет меня за руку и кладет ей на живот, чтобы я почувствовала толчок. Мне не терпится познакомиться с сестренкой.

— Я не хотел кричать, — говорит папа. — Просто ты взрослеешь и я не могу защитить тебя от всего.

Я так не плакала с того дня, как нашла тело Муншадоу. Я позволила им обнять себя, желая забыть, как я переспала с Джеком и поделилась с ним частью себя. Я дала ему то, что никогда никому не давала. Правда в том, что я злюсь на саму себя. Я должна была знать лучше.

***

Сегодня вечер четверга, Ванесса, Рори и я встречаемся с его кузеном Алексом на сельской ярмарке. Двойное свидание. Я в восторге от этого, но стараюсь не возлагать слишком больших надежд. Обожаю ярмарки. Что-то есть в этой идее ходить, держась за руки с парнем под ночным небом, заставляет меня чувствовать, что я найду свою единственную настоящую любовь здесь. Ярмарка полна надежд. Мы выпрыгиваем из грузовика Рори в грязный дерн и начинаем пробираться к билетной кассе, покрытой огоньками. Ночь свежая и прохладная и пахнет попкорном и коровьим навозом. Я вытираю потные ладони о джинсы и с тревогой сканирую толпу в поисках Алекса.

— Успокойся, — говорит Рори с ухмылкой.

— Тише ты, — говорит Ванесса Рори. Она бросает на меня возбужденный взгляд.

Через пару минут я вижу, как Алекс идет к нам. Я борюсь с желанием вскочить на цыпочки. Он одет очень удобно — джинсы и шлепанцы, а его футболка и поверх рубашка не заправлены и немного помяты. Мне нравится, как Джек всегда выглядит таким собранным, но мне так же нравится внешний вид Алекса. И, конечно, я обожаю его небрежную прическу Уитфилдов.

Он похлопал Рори по спине, затем обнял Ванессу и, наконец, сосредоточился на мне.

— Привет, — произнес он.

Я протягиваю руку, чтобы пожать ему руку, а он берет ее, улыбаясь, смотря мне в глаза. Его пальцы теплые и я в восторге от того, что может произойти сегодня вечером. Надеюсь, что бы ни случилось, я забуду, как сильно скучаю по Джеку. Я заставляю его лицо и улыбку исчезнуть из моих мыслей. Каждый из нас покупает билеты за 5 долларов — достаточно, чтобы проехать на колесе обозрения, врезаться в друг друга на автодроме, и заработать тошноту на карусели. Запах тортов и картофеля фри доносится до меня, завораживая так же, как мигающие огни и колокола, звенящие, когда дети выигрывают призы. Наша первая остановка — карусель, где мы с Ванессой кричим, и нас тошнит, в то время как Рори и Алекс весело проводят время. Затем Рори и Ванесса захотели прокатиться на чертовом колесе, так что мы направляемся туда. Алекс и я наблюдаем, как они забираются в ковшовое сиденье и хватают руль, хотя он едва достает до их коленей.