— А потом Ивонна начала на Джаспера кричать, говоря собаке, что только ей позволено управлять прачечной.

— Мне жаль, что я это пропустила. Ну, знаешь, часть, где Ивонна кричит, а не та, где ты в боксерах… эм, — моя кожа розовеет, и я трясу головой, пытаясь выкинуть из неё все эти сексуальные картинки. — Не мог бы ты прекратить смущать меня?

— Разговор о моем нижнем белье смущает тебя? Если бы я только знал об этом раньше. — Джек улыбается с нечеловеческой жестокостью, наклоняется ко мне и хватает меня за запястье и начинает массажировать его подушечкой большого пальца.

Я наклоняю голову и двигаюсь ближе к его рту, облизывая губы. Но он неожиданно отдаляется и фокусируется на озере. Я задерживаю дыхание.

— Итак, ты и я… прошлой ночью, — он выдыхает с гулким звуком.

— Мне это понравилось…

— Мне тоже… но я не знаю, что из этого выйдет. Я не говорю, что ничего не получится, но я не знаю, как это будет…

Я отстраняюсь от него и засовываю руки между коленей. Почему я сделала это? Почему была такой самонадеянной, думая, что он захочет поцеловать меня еще раз?

— Папа недавно позвал меня в свой кабинет, — говорит Джек, нервно постукивая костяшками пальцев по столу. — Он сказал, что мистер Винчестер звонил поблагодарить за ужин. Мистер Винчестер сказал, что я его впечатлил. И мой отец так горд за меня из-за этого… и горд, что я стану ответственным владельцем конюшни… хорошим человеком.

— И? — спрашиваю я спокойно. Противное чувство охватывает меня.

— И я не хочу разочаровывать своего отца… понимаешь? Я не был джентльменом прошлой ночью.

— Папа и Синди все равно меня убьют, — говорю я беззащитно. — Горничные говорят, что у тебя постоянные интрижки на одну ночь.

Джек молчит долгое мгновенье, смотря прямо на меня.

— У меня нет постоянных интрижек на одну ночь, несмотря на то, что говорят горничные. Я спал только с одной девушкой. И я заботился о ней.

Это на одного человека больше, чем со сколькими спала я. Но я рада услышать, что он не мужчина-шлюха, каким его выставляет прислуга. Он, должно быть, спал с дочерью сенатора Лукенса, с девушкой, с которой он встречался, по словам Рори. Или была ли это кантри-певица? Не важно, я не хочу этого знать.

— Я не могу провалить эту сделку с Райским Парком для моего отца, — говорит Джек. — Его мечта — владеть большим ипподромом!

— И что ты думаешь? Чего ты хочешь?

— Ты мне нравишься… очень…, — он замолкает и трет нижнюю губу большим пальцем. — Но я не уверен, что у нас получится. Я не знаю, что могу дать тебе, помимо прошлой ночи, я имею в виду. Ты мне очень нравишься, но встречаться с кем-то, кто работает в моей конюшне, не выглядит правильным…

Слава Богу, что мы не зашли дальше поцелуев. Почему он добился поцелуя, который слаще любой конфеты, зная, что из этого ничего не выйдет? Как он смеет обращаться со мной так, словно я неудачница? Поэтому я и не доверяю богатым идиотам!

— И мои родители будут разочарованы.

Джек вздыхает и трет глаза. Он выглядит расстроенным. Я тоже люблю свою семью. Это может быть милым: общаться с моей младшей сестрой, когда она родится. Мысли о ней и о любви Джека к семье возвращают меня в реальность. Уверенность, что папа сохранит эту работу самое важное прямо сейчас. Не встречаться с Джеком. Поэтому я и пыталась сохранить дистанцию. Но это причиняет боль. Сильную боль.

Я хочу накричать на него из-за того, что он поцеловал меня, подвел меня, но я не хочу быть злой, мстительной девушкой. Я не такая. Мне не нужен парень, чтобы выжить. И ко всему этому, я не хочу разрушить то, что у нас есть: хорошие рабочие отношения.

— Эй, — говорю я спокойно. — Не думаю, что кто-то из нас может управлять нашими отношениями прямо сейчас… — мой голос прерывается из-за эмоций. Мне он так сильно нравится. — Поэтому давай просто продолжать тусоваться вместе, быть друзьями, работать вместе. — Мне понравилось узнавать тебя лучше, и я не хочу тебя потерять, — говорю я дрожащим голосом.

Его глаза находят мои.

— Я тоже не хочу тебя потерять.

— Хорошо. Давай начнем все с начала, ладно?

Я встаю и повернулась к особняку, и секундой позже Джек тоже встал, чтобы идти рядом со мной. Три его охотничьи собаки кружились рядом с ним, гавкая и играя, не замечая ничего. Я натягиваю фальшивую улыбку на лицо, достаю вишневый леденец из кармана, снимаю с него обертку и засовываю его себе в рот, но это не приносит мне облегчения, в котором я так нуждаюсь.

Вторник. Второй день моих тренировок жокея. Отныне они будут проходить на лошади. Наступил сентябрь, сырость исчезла, поэтому моя кожа больше не напоминает траву, покрытую утренней росой. Но, несмотря на это, мне все ещё жарко как в аду.

Я веду Эхос-оф-саммер к треку и пощелкиваю языком, заставляя ее разогнаться до рыси.

— Бабы не должны участвовать в гонках! Пойди, приготовь мне завтрак! С этим-то ты справишься гораздо лучше! — кричит мне тренер лошадей, работающий на другого владельца.

Этот мужлан глупо улыбается, а парни вокруг него начинают хохотать. Я игнорирую их и еду дальше. Придурки.

Когда я проехала 3/8 дистанции, на моем пути появился Брайант Тоунсенд, одаривший меня странным взглядом.

— Что? — выкрикиваю я, пытаясь перебить топот копыт. — Пришел сказать, что девушка не должна быть жокеем?

— Ты даже не подумала, что крадешь мое дело. Да, я знаю, Звезда еще не выигрывал, но сейчас только терять деньги от выигрыша в его гонке.

Я смотрю прямо перед собой, продолжая движение рысью. Слова Брайанта заставили меня испытать чувство вины. Жокеи получают деньги от выигрыша их лошади, а тут Джек попросил меня стать жокеем Звезды. Брайант потеряет кругленькую сумму, если выиграет Звезда.

— Мне нужен этот шанс, — говорю я Брайанту.

— Просто не соглашайся быть жокеем для других лошадей. Я по уши в долгах: кредит за машину и квартиру, — и тут Брайант увеличивает скорость и оставляет меня с мыслью о том, как хорошо, что мне есть, где жить.

После окончания тренировки с Эхос-оф-саммер, я смотрю на свое расписание: вторым в графике расположен Звезда.

Пот стекает тоненькими ручейками с моего лица, пока мы, разминаясь, ездим рысью вокруг трека.

Поравнявшись с тремя другими наездниками, мы натыкаемся на маленького енота, мирно сидящего на столбе забора. Жеребец начинает ржать и беспокойно дергать головой. Две кобылы делают то же самое. Все это, конечно, приводит к тому, что Звезда приходит в ярость и разгоняется до 65 км/ч.

Я крепко держусь, Звезда встает на дыбы. Вот дерьмо.

— Звезда, — говорю я успокаивающим тоном. — Все хорошо. Все хорошо. — Но я напугана, он это чувствует. Звезда возвращается на все четыре ноги, делает пару шажков, а затем снова останавливается, дергает головой и начинает тихо ржать. В попытках продолжить движение, я ударяю его ногами по бокам. Даже не шевельнулся.

В следующий раз он начинает дергаться в разы сильнее, и у меня не получается удержаться. Я оказываюсь сброшенной через бок. Освобождая ноги из стремян, решаюсь на экстренный прыжок, избегая копыт Звезды. Через долю секунды моя задница уже оказывается внизу, взбивая пыль. Звезда уносится от меня, стремя ритмично побрякивает у него сбоку под звуки противной сирены. Другие лошади проносятся мимо. Я сижу на трассе без машин. Конюхи начинают гнаться за Звездой, а я заставляю себя сесть, и именно в этот момент мимо проносится жеребец на полной скорости и сильно ударяет меня по лодыжке своим копытом и я, вскрикивая от боли, падаю в грязь.

— Нет, нет, нет! — Джек подбегает ко мне. — Ты в порядке?

Я молча протягиваю ему свою руку в перчатке.

Джек сжимает руку и, с трудом дыша, закрывает глаза.

— Никогда больше так не поступай со мной, — говорит он на выдохе. Это было адресовано мне или лошадиному богу?

— Иди поймай Звезду, — бормочу я, прижимая к себе ногу.