На мгновение, в резких отсветах факелов под сквозняком, Агнее показалось, что в глазах Сверра, смотревшего вслед уходящему Рагнару, блеснула неприязнь. Вид у него и так был недовольный, это Агнея понять могла:

— Капитан, вам тоже надо отдохнуть. Вовсе не стоит мёрзнуть здесь. Нет никакой нужды стеречь меня.

Под его свинцовым взглядом она сразу отвела глаза в сторону. Ей было неуютно, когда Сверр начинал молча злиться, сразу казалось, что она в чём-то виновата. И если в первый момент у неё была мысль предложить ему хотя бы бокал вина, то его поведение и ответ сразу остудили порыв.

— Я всё равно дежурю, — бросил он, развернулся к ней спиной и ушёл на противоположную сторону, к окну.

Отдохнуть толком не удалось. На рассвете к Агнее постучали и передали, что граф велел немедленно покинуть замок. Войска герцога перешли перевал и к обеду уже могли стоять под стенами. Агнея собрала маленький дорожный сундучок. Графиня снабдила её хорошим гардеробом, но в дорогу она взяла только два тёплых платья, любимый охотничий костюм, сапоги с перчатками, и плащ на меху. Всё остальное отдала слугам. Граф вывозил все вещи в верхний замок.

Последней на столе оставалась маленькая шкатулка. Агнея открыла её и достала тонкий серебряный браслет. Неразумный подарок для оборотня. Драконы не носят обручальных браслетов. Она знала, что Рагнару будет важно увидеть, и застегнула украшение на левой руке.

Растущая близость с Рагнаром и манила, и пугала. Когда он был рядом, она любовалась им, его поцелуи рождали незнакомое прежде сладостное трепетное чувство, в другое время почти забывала его, и стыдилась этого. Она представляла себе всё иначе — невероятную встречу, затрепетавшее вмиг сердце, первый поцелуй, свадьбу и верное счастье до гроба. Пылкость и обаяние Рагнара обескураживали. Однако Агнея никак не могла решить, хочет ли она, на самом деле надеть второй браслет, лишь чувствовала себя, в любом случае, обязанной Рагнару за заботу и ласку. Письма на Север, отцу в Норвальд, тётушке в Марку написаны, слова легли на бумагу, а по душе каждая строчка царапала испорченным пером. Агнея чувствовала себя обманщицей.

Капитан ждал у ворот. С ними ехали пятеро слуг и три девушки, вместе с Розамундой. Рагнар вышел их проводить. Агнея стояла у своей лошади, тихо переговариваясь с рыцарем. Думать о том, что могла больше не увидеть его никогда, она не хотела. Это казалось невозможным.

Весь двор закрыл первый снег. Снежинки таяли в тёплом дыхании лошадей, оседали на мгновение на плащи, чтобы тут же исчезнуть. Агнея любила такие дни, когда утром мир оказывался припорошенным белой вуалью, хрупкой, чистой. Первым, чистым снегом, который так быстро таял. Мир наполнился тишиной и ожиданием сна. Как странно было думать, что уже к обеду от нежной красоты не останется и следа, морозную слякоть взроют копыта сотен лошадей, заскрипят колёса осадных орудий, стрелы понесут смерть, и кровавая роса будет сверкать вместо растаявших снежинок.

Рагнар обнял на прощание, и помог сесть на лошадь. Он стоял в воротах, на подъёмном мосту и Агнея долго оборачивалась, пока тропа не свернула в горы.

Морозное раннее утро похрустывало под копытами коней белой корочкой на траве. Агнея накинула капюшон, плотно завернувшись в плащ и молчала всю дорогу. Вопреки ожиданиям, снег не прекратился. Он падал тихо и неумолимо, и дорога становилась всё более опасной. Две лошади поскользнулись, одна служанка упала, и кавалькада стала двигаться медленней.

— Замёрзла? — Сверр подъехал вплотную и украдкой протянув руку, тронул озябшие пальцы Агнеи, сжимающие поводья. Он хотел накрыть их своей ладонью, заметил под меховым манжетом полоску серебра и отдёрнул руку, словно обжёгшись.

Розамунда поравнялась с Агнеей с другой стороны и насмешливо поинтересовалась:

— Эта мерзкая морось пробирает до костей хуже вьюги. Капитан, не желаете согреть меня?

Сверр не стал отвечать, глубже надвинул капюшон, неприветливо блеснув из-под мокрого меха глазами, и выехал вперёд. Розамунда засмеялась.

Деревенька показалась уже в сумерках. Темнело рано, а в горах и подавно. В густеющей синей тени зажглись приветливые огоньки, и путники поспешили к домам. Запахло дымом, срубленным деревом и палой листвой.

— Ты со мной, — скомандовал Сверр Агнее, когда они спешились и отдали лошадей слугам, жестом приглашая следовать за ним. Они пришли к небольшому двухэтажному строению, опрятному и крепкому. В пустой чёрной грядке у двери горели рыжие шарики последних цветов. Сверр, не стуча, раскрыл дверь и пригнулся, чтобы войти внутрь.

Дом сразу встретил их теплом, ароматами кухни и свежей соломы, застилающей полы. Не успела Агнея пройти следом, как к Сверру навстречу заспешила хозяйка.

— Ах, батюшки, Создатель пресветлый, явился, душегуб! — воскликнул женский голос, хрипловатый и мягкий.

— И я тебя рад видеть. — Сверр наклонился, чтобы обнять полную женщину в съехавшем набок чепце. От неё веяло искренним расположением, добродушием, и хозяйственностью. Стоило только раз взглянуть в это лицо, чтобы понять, в этом доме охотно раздают и булки, и затрещины.

— Пусти ты меня, медведь окаянный, придушишь! — женщина поправила выбившиеся пряди побелевших волос и отодвинула Сверра, чтобы рассмотреть его, — Сев, ты опять что ли вырос, или Матушка Хилль усохла? Балку лбом не сшиби. Грязного за стол не пущу, — пригрозила она капитану. — Малышу пинка дай, чтобы воды согрел, а я тебе пока комнату приготовлю.

— Погоди, Матушка Хилль, — остановил хозяйку Сверр, — я в общем доме посплю. У тебя леди поживёт.

— Как леди? — всполошилась Матушка Хилль. — Какая леди? Что ты мне их подсовываешь. То лорда своего, то леди.

— Леди Агнея Норвальд.

Сверр отошёл в сторону, пропуская Агнею. Хозяйка растерянно посмотрела на неё и попыталась изобразить неловкий реверанс. Агнея вежливо поклонилась, это смутило Матушку больше.

— Дык, у меня тюфяк соломенный, и комнатка крошечная. Миледи. Госпожа, — пробормотала она.

— Не беспокойтесь, — поспешила заверить Агнея, — я уверена, что ваш дом чудесный. Я вряд ли займу больше места, чем капитан.

Матушка Хилль всплеснула руками и засуетилась. Сверр вошёл в дом, присел на лавку у очага и положил рядом вещи Агнеи:

— А, Матушка Хилль, забыл сказать. Она дракон.

— Батюшки, Создатель пресветлый! — ахнула хозяйка и, опустившись на табурет, прихлопнула в ладоши и стала разглядывать юную гостью с новым любопытством.

Сверр хитро поглядывал на них. Никогда Агнея не видела его таким спокойным и мирным. Она едва сдержала улыбку, когда вспомнила свои глупые слова и подумала, что, когда захочет, он может быть вполне домашним драконом. Они встретились глазами и капитан едва заметно улыбнулся кончиками губ.

Хозяйка подняла брови, посмотрела на гостя, на гостью, и опять тихонько прихлопнула в ладоши:

— Ох, Создатель пресветлый, Сев, да уж — протянула она, но уже легко, с весёлой и лукавой ноткой.

Сверр тут же изменился в лице, бросил осуждающий взгляд на Матушку и резко отвернулся в сторону. От промелькнувших теплоты и добродушия не осталось и следа. Он поднялся и прибавил:

— И ещё, леди Агнея — невеста лорда Рагнара.

Матушка Хилль поспешно согласилась. Она охала и качала головой, пока накрывала на стол.

— Где Малыш то, ну куда он запропастился?

Сверр, всё ещё хмурый, молча взял топор у очага и ушёл. Агнее стало даже жалко, что домашний дракон так быстро исчез.

Дверь отлетела в сторону, в дом ворвался парень:

— Мам, я здесь. А где драконица?

Это и оказался Малыш Хилль. Он был на голову выше Агнеи и своей матери, худой, долговязый и шустрый. Не лишённый обаяния, симпатичный, с тонкими резкими чертами лица и каштановой шапкой криво по-деревенски подстриженных волос. Он рассматривал Агнею, крутился вокруг и даже попытался подобраться поближе. Едва Матушка вышла за дверь, парень тихо подкрался сзади и тронул за локоть. Агнея вскрикнула от неожиданности и по привычке ухватилась за пустой пояс. Малыш обошёл её по-хозяйски и шумно, со вкусом, втянул воздух, наклоняясь к самому уху: