– Яр, не знаю, ответственный шаг… – промямлила я, и он в очередной раз решил за меня:

– Собирайся!

Одно слово, и я спрыгнула с кровати и принялась оглядывать палату с мыслями о том, что с собой взять и куда положить. Нет, Ярослав определенно владеет навыком внушения, по-другому свою реакцию объяснить не могу. Койдан не приказывал, да и тон выбрал вполне мягкий, но все же я послушалась его, как загипнотизированная. Интересно, мощная аура Ярослава на всех людей так действует или только меня бессознательно тянет ему подчиняться?

Через мгновение до меня дошло: забирать мне из палаты нечего. Начиная с ежедневно выдаваемых туалетных принадлежностей и заканчивая халатом с тапочками, все только больничное.

– А где одежда, ну та, в которой меня сюда доставили? – поинтересовалась я. Перспектива куда-то ехать в больничном наряде совсем не прельщала.

– Ника, ну ты чего? Удивительно, что после аварии у тебя кожа осталась относительно целая, а ты об одежде спрашиваешь. Ее прямо на тебе разрезали, сняли и выбросили.

– И что, мне теперь на улицу вот так идти? – огорчилась я и оттопырила края сорочки возле бедер в стороны. – Хотя что тут такого… – сразу поправилась я, а то получилось, как будто я неблагодарная и придираюсь к мелочам.

– Вероника, не беспокойся. Неужели ты допускаешь мысль, что я позволю своей девушке расхаживать средь белого дня в таком виде? – устало выдохнул Ярослав. Ему словно надоело повторять, что он обо мне позаботится и я понапрасну все время волнуюсь.

Яр не бросал слов на ветер. Пока он улаживал с администрацией клиники бумажные вопросы, Алена принесла мне одежду и обувь. Летнее платье по фигуре и бежевые туфли-лодочки сели как влитые. Гематомы прошли, ссадины зажили, и с учетом макияжа и укладки выглядела я вполне свежей, привлекательной, а главное, абсолютно здоровой. То, что ничего не помню, на лице не написано и в глаза не бросается.

Мы с Аленкой, обе хлюпая носами, напоследок крепко обнялись и пообещали друг другу не терять связь. Чувствую, мне страшно будет не хватать ее общества, привыкла с ней болтать о том о сем, но номер ее телефона у меня есть, и это утешает.

Ярослав хотел, чтобы мы сразу отправились к нему, но я попросила заехать сначала ко мне на квартиру за вещами, и он согласился.

– У меня уютная квартира? – спросила я у Койдана, когда мы сели к нему в автомобиль. Любопытство так и раздирало.

– Понятия не имею, – огорошил меня он и завел двигатель. – Ни разу у тебя не был.

Вот это да! Получается, Яр не имеет обо мне как о хозяйке никакого представления, и когда мы зайдем ко мне в дом, его мнение сложится. Я закусила губу, переживая. Вдруг я ужасная неряха, и нас ждет гора грязной посуды, над которой жужжат рои мух, а на стенах висит паутина, и грязное белье повсюду разбросано?

– Яр, знаешь, обычно ведь хозяева знают о приходе гостей, готовятся к нему, полы… пыль протирают. Можно, я зайду одна? Если там не прибрано – со стыда сгорю. – Не придумав вразумительный предлог не пускать к себе Койдана, я честно призналась во всем.

– Ника, – засмеялся он. – Мне все равно, прибрано у тебя или нет. Хватит глупости болтать.

Яру хорошо говорить. Ведь в случае чего не его ждет вселенского масштаба позор.

Он притормозил у панельной многоэтажки советской постройки. Ну вот и настал момент истины, сейчас раскроется неизвестная часть моей личности. Переживая о том, что разочарую Койдана, я на ватных ногах подошла к старенькой двери на пятом этаже, но когда дверь открылась, меня немного отпустило.

Запах квартиры мне понравился, а пройдя внутрь, я окончательно расслабилась. Вполне пристойное жилище, не шикарно, но вполне приемлемо, и, что радует, не идеально, но вполне чисто. Кроме пыли, скопившейся из-за моего долгого отсутствия, ничего криминального я не заметила. Мебели немного, и она недорогая, зато новая. И ремонт приличный: свежие обои, современная плитка в ванной, на кухне даже посудомойная машина имелась.

Пока я разглядывала комнаты, Яр прошел на кухню и включил чайник. Как гостеприимная хозяйка, я хотела предложить какое-нибудь угощение и кинулась к холодильнику, но, заглянув, обнаружила там повесившуюся мышь.

– Чтобы продукты плесенью не покрылись, их себе забрала хозяйка, баба Надя, – заваривая чай, пояснил Ярослав. – Она, кстати, скоро придет, поможет тебе свое собрать и чужое не прихватить. А пока можешь из шкафа вещи складывать, баба Надя сказала, там все твое.

Так я и сделала. Принесла к шкафу чемодан, который для этих целей выделил мне Койдан, но не успела взяться за дело, как Ярослав, держа в руках чашку с чаем, присел на кровать напротив шифоньера и стал внимательно за мной наблюдать.

То еще удовольствие – трясти нижним бельем перед носом мужчины.

– Ого! – вырвалось у меня, когда я раскрыла дверцы.– Однако я люблю одеваться.

Вешалки с вещами плотно прижимались друг к другу. Чтобы втиснуть между ними даже легкую блузку, надо было знатно постараться, и то не факт, что получилось бы. На полках творилась та же ситуация – забиты доверху.

Я выдернула первую попавшуюся вешалку, и у меня буквально отвисла челюсть.

Я это купила?

Носила?

Выходила в этом на улицу, и меня видели люди?

Я осторожно обернулась на Ярослава. Он тоже таращился на короткое красное платье с прозрачными вставками в виде сеточек по бокам.

– Это не может быть моим! – с круглыми глазами сообщила я.

– Конечно же нет. Оно определенно принадлежит бабе Наде, как раз ее размер, —съязвил он.

Я оставила комментарий без ответа. Раз уж я сама негодовала из-за фасона платья, реакция Койдана вполне оправдана. Надеюсь, остальная одежда меня реабилитирует, а красная тряпочка останется досадным недоразумением.

Наивная!

Следующая вещь, которую я вынула из шкафа, была еще провокационней, чем первая. Складывалось впечатление, что одежду я приобретала исключительно в магазине для взрослых. Наученная горьким опытом, я не стала демонстрировать Ярославу нечто, больше похожее на карнавальный костюм, и бросила постыдную тряпку прямиком в чемодан.

Тем временем он отставил чашку с чаем на прикроватную тумбу, встал, потянулся к верхней полке, до которой я без стула не могла достать, и в его руке появился рыжий парик с длинными локонами, затем еще один, но уже с короткой стрижкой и каштанового цвета.

– Качественные парики из натуральных волос, – сказал он и бросил их на постель. – А тут у нас что?

Я зажмурилась, но когда раскрыла глаза, увидела, что зря.

Ярослав с интересом рассматривал вполне безобидную миниатюрную статуэтку в виде слоника.

– Это портативная скрытая камера, – деловито сообщил Койдан, царапнул ногтем по выемке на животе слона, и статуэтка показала внутренности со сложным механизмом.

Что мы имеем: гардероб, полный развратных шмоток, набор париков, скрытую камеру, и это при том, что осмотр мы только начали. У Ярослава было такое же потрясенное выражение лица, как у меня, так что пролить свет на ситуацию он явно не мог.

– Так. – Я протиснулась к шкафу и закрыла его. – Дальше, пожалуй, справлюсь сама. Нечестно получается. Мы находим не совсем обычные вещи, оправдаться из-за амнезии я не в состоянии, а краснеть уже устала. Яр, подожди на кухне.

Ярослав

Ей бы в цирке работать! Небось, сидит в комнате, шуршит барахлишком и радуется, какая умная, а зря. Она еще лифчики не носила, когда я этим трюком пользовался – сознайся в малом грехе и скрой большой. А в Вероникином варианте это звучит так: покажи Ярославу вещи, с помощью которых ты за ним следила, и он поверит, что в твоей голове сплошное белое пятно. Теперь понятно, какую стратегию она выбрала. Убеждать меня и доказывать, что она не мошенница и информацию не воровала, бессмысленно. Я все видел своими глазами. Решила на амнезию по полной программе нажимать. С человека без памяти какой спрос?