Койдан, не моргая, внимательно выслушал мою тираду и, ухватив за плечи, заставил встать.

– Ника, не в моем характере терпеть рядом с собой неугодного человека. Будь ты мне не нужна, вручил бы круглую сумму и попросил на выход. В этом доме у тебя положение хо-зяй-ки. – Последнее слово он выделил, громко отчеканив по слогам. – А то, что контролирую всех и вся… Извини. Это у меня в крови. Я никогда не изменюсь. Раньше ты не жаловалась, и сейчас привыкай. И даже не сомневайся: я испытываю к тебе глубокие серьезные чувства.

– Да-а? – Это его заявление взорвало мой внутренний мир. – А можно задать вопрос? Оно сильнее или слабее того, что ты чувствуешь по отношению к Ладе?

Ярослав на долю секунды замер, а потом ударил себя ладонью по лбу и самым возмутительным образом расхохотался.

– Вот, значит, откуда у этой истерики ноги растут, – самодовольно пропел Койдан. Я прямо видела, как он вешал на меня бирку с надписью «Ревнивица». – Ты из-за танца мне тут головомойку устраиваешь? Теперь все встало на свои места, а я голову сломал, из-за чего тихая, спокойная Ника бунт затеяла, – хохотнул Яр и, наклонившись к моему уху, шепнул: – Одной из версий были «женские дни».

Я всю ночь промаялась, перед этим ревела, как белуга, а он шутить изволит?

– Рада, что позабавила, – обиженно буркнула я и сообщила: – К одиннадцати часам съеду.

Он закатил глаза, вернулся за стол и пододвинул к себе чашку с кашей.

– Поешь, Ника. Сытые люди – добрые люди. Я тебя услышал. Если не хочу, чтобы ты надувала губы или меняла место жительства, с другими дамами не танцевать. А разговаривать можно? Это я так, на будущее интересуюсь. – Последнюю фразу я расценила как чистой воды издевательство.

Ярослав определенно умеет спорить куда искусней, чем я, он лихо перевернул все вверх дном и выставил меня ревнивой дурочкой.

– Дело не в танце, хотя язвительные комментарии гостей, которые шептались за моей спиной, тоже неприятны. Ты позвал меня на вечер. Спрашивается – зачем? Я свою компанию не навязывала, сам предложил, а в ресторане благополучно бросил, – как можно спокойнее высказалась я, а все негодование выместила на своих же ладонях, больно впиваясь в них ногтями.

– Ник, не раздувай из мухи слона. Этот вечер был не для развлечения, а для полезных встреч с нужными людьми. А то, что я танцевал с Ладой, так это вообще полная ерунда, обычный невинный танец без всякого подтекста. Тебе не на что обижаться. – Опять этот тон, снисходительный и вежливый, как будто сбежавшей из психушки больной объясняют, зачем ей необходимо вернуться в клинику.

– Может быть, танец и невинен, – признала я такую возможность, – но он меня задел. Может быть, и не на что обижаться, – согласилась я и с этим, – но было обидно. Не о логике говорю, а о том, что я вчера чувствовала. И не дай бог пройти через это еще раз. Слонялась в одиночестве из угла в угол и не знала, куда себя деть. – Тут я немного преувеличила, и Ярослав, естественно, ухватился за эту неточность.

– Ника, ну зачем эти громкие слова? Я ни на минуту тебя из виду не терял. Неплохо ты время проводила: сначала со Стасом, потом кавалер какой-то недоделанный нарисовался. Не выдумывай. – Койдан, по всей видимости, решил, что поставил в нашей беседе жирную точку, потому что со скучающим видом подлил сливки в кофе и, отпив из чашки, переключился на булочку с джемом.

– Так ты еще и меня обвиняешь в том, что не шарахалась от тех немногих людей, пожелавших со мной общаться?

Взгляд невольно упал на графин с апельсиновым соком. И хоть я и осталась стоять на прежнем месте, но мысленно подошла к столу, подняла графин и вылила едкую, трудно отстирываемую жидкость на безупречно подстриженную шевелюру Ярослава, не забывая при этом и костюмчик, и отглаженную рубашку смочить. Так ярко представила себе эту картину, что, казалось, в комнате цитрусом запахло.

– В отличие от тебя, Вероника, – строгим тоном начал он, – я рассуждаю здраво, в общении с другими мужчинами тебя не упрекаю. И присядь наконец. – Койдан, хоть и не с силой, но стукнул рукой по столу. – Мало того, что я ем, а у тебя крошки во рту не побывало, так еще и сижу, пока ты стоишь.

– Посмотрела бы я, как ты запел, если бы мой, как ты выразился, «недоделанный кавалер», вылил бы на тебя ушат грязи, подкараулив в укромном местечке, а еще бы и кулаками перед носом махал.

В яблочко! Попала прямо в цель. Непринужденная снисходительность мигом слетела с Ярослава, он резко отбросил салфетку и тяжелыми широкими шагами приблизился ко мне.

– Это ты сейчас на что намекнула? Лада… – Слова застряли на его губах, и я перехватила инициативу:

– Когда я была в туалете, туда явилась Лада и устроила мне скандал. Твердила, что я вашему счастью мешаю, и чуть пощечину не влепила. Духу просто не хватило или последствий испугалась. Мне, в принципе, все равно. – Так я с превеликим удовольствием сдала ему эту хамку, не видя смысла покрывать ее выкрутасы.

Что-то нечленораздельное и матерное вырвалось у Ярослава, и он пообещал:

– Я с ней поговорю, она и близко к тебе не подойдет.

– Яр, ты опять ничего не понял. – Пришла моя очередь разговаривать с ним как с малолетним ребенком. – Не на Ладу я жалуюсь, а тебя упрекаю. Ты, – ткнула я Койдана пальцем в грудь, – и только ты дал ей повод на меня наброситься. Вы встречались, и я сомневаюсь, что ее гаденький характер тебе неизвестен и ты не знаешь, на что она способна. Лично я считаю, что ты сам ее в туалет направил, а сейчас праведный гнев тут изображаешь, – вконец осмелела я и пошла в открытую атаку.

– Ника… – Койдан, поморщив лоб, прикрыл глаза. – Каюсь, сглупил. Но разве это повод отношения разрывать?

Разве я хоть раз обмолвилась о расставании? Насколько помню, нет.

– Пока просто съезжаю, – не вдаваясь в подробности, отозвалась я, развернулась и направилась на выход.

– Я же извинился, – донеслось из-за спины.

– Нет, так прощения не просят. На самом деле ты просто галочку поставил, что это сделал. – Я коснулась ручки двери, но не дернула ее: осталось еще одна не решенная проблема.

– Яр, ты не возражаешь, если я щенка с собой заберу, мне…

– Если откажу, ты останешься?

– Нет.

– Тогда забирай.

Эйфория от победы, одержанной в споре, моментально выветрилась, и на ее месте поселилась тоска. Сидя на кровати, я смотрела на чемоданы и никак не решалась взять их и спуститься вниз. Когда переезд был лишь призрачным планом, он мне казался отличной идеей, сейчас – нет. Сама себе призналась: в глубине души я рассчитывала, что Ярослав не позволит мне уехать, покается, попросит прощения и уговорит остаться. Так не случилось. Он почти не старался. Значит, не нужна.

Вертлявый щенок, забавно махая поднятым хвостиком, крутился вокруг и то и дело покусывал безвольно свисающую к полу руку.

– Что ж, мой хороший, поехали, – потрепав малыша за ушко, грустно выдохнула я и, чтобы вызвать такси, достала мобильный.

«В прошлый раз я машину более получаса ждала, у Койдана еще есть время исправить ситуацию, – подумала я и с надеждой посмотрела на дверь. – Пусть он сейчас войдет».

Чуда не произошло. Никто меня не потревожил, и служба такси, как назло, сработала оперативно. В течение десяти минут пришло сообщение – автомобиль подан. Наверное, водитель где-то поблизости был.

– Ярослава, скорее всего, и дома-то уже нет, бессмысленно оттягивать неминуемый момент, – хлопнув себя по коленке, громко и решительно произнесла я, встала, схватила поклажу и побрела на выход.

Поочередно стаскивая чемоданы с лестницы и отгоняя от ног щенка, я уговаривала себя, что поступаю правильно. Лучше сейчас уйти с гордо поднятой головой, чем потом, когда Ярослав с Ладой помирятся и мне укажут на дверь.

Водитель помог загрузить чемоданы в багажник, недовольным тоном поинтересовался, когда щенок ходил в туалет, и только после того, как я его клятвенно заверила, что он выгулянный, мы с малышом устроились на заднем сиденье и машина тронулась.