Старенькая входная дверь скрипнула, и я выглянул из кухни в коридор, чтобы посмотреть, кто пришел. Баба Надя.

Женщина, как и все люди в почтенном возрасте, тепло укуталась. На улице жара, а она, можно сказать, в пальто, шерстяных синих рейтузах и цветастом платке – неотъемлемом атрибуте всех бабулек.

– Добрый день, – подал я голос.

– Добрый, добрый. Только я трость куда-то подевала и найти не могу. Спряталась, окаянная, – пожаловалась старушка и постучала по полу сподручным заменителем трости – обычной палкой, скорее всего, подобранной где-то на улице. – А где Вероника?

– В спальне.

– Я ей трав от недуга принесла и еще пошепчу, – больше себе, чем мне, буркнула баба Надя и, тяжело переваливаясь с одной ноги на другую, поковыляла в комнату.

Я за ней не пошел. Наблюдать, как ловкая девица пожилого человека за нос водит, противно. Вернулся за стол и налил себе еще чая.

За стенкой еле слышно доносились женские голоса, а потом все стихло, и длилось молчание минут пятнадцать.

Любопытство победило, и я толкнул дверь в спальню. Баба Надя с закрытыми глазами сидела на кровати рядом с Никой и, положив девушке на лоб ладонь, что-то бормотала.

Лично я ворожбу приравниваю к обману. При этом вполне допускаю, что тот, кто ворожит, искренне считает, что обладает потусторонней силой и может помочь, а если к этому прибавить и готовность пациента к чуду, то появляется положительный эффект плацебо.

– Вот, деточка. – Баба Надя протянула Веронике тряпичный кулечек, перевязанный холщовой веревкой. – Каждый день по щепотке заваривай, настаивай и пей с утра на голодный желудок ровно три дня.

Ага, доброй старушке невдомек, что ее травки в мусорное ведро полетят, как только Ника до него доберется.

– Спасибо, – благодарно склонив голову, произнесла девушка и прижала лекарство к груди, как великую ценность.

Так и тянет от тошнотворного зрелища сплюнуть, а лживой сучке дать подзатыльник.

– Значит, Веронику в свой дом забираешь, – повернулась ко мне старушка. – Почему тогда замуж не зовешь?

Я мысленно перекрестился. Мне такое «счастье» даже в страшном сне не приснится. Я скорее на бабе Наде женюсь, чем на этой мерзавке.

– Ника переезжает ко мне, чтобы за ней должным образом ухаживали, а не для совместного со мной проживания, – успокоил я бабушку, но ответ ее явно не устроил.

– Смотри, обидишь Веронику – сам потом пожалеешь. Ты парень хороший, по глазам вижу, но мысли мне твои не нравятся. Для меня люди как прозрачные. Предупредила тебя, потом не плачься. – Баба Надя, чтобы придать вес своим словам, пригрозила мне клюкой, а затем, как ни в чем не бывало, попросила: – Помоги, сынок, встать. Все силы Веронике отдала.

Как же я ждал того момента, когда все сумки будут собраны и мы с Никой окажемся на пороге! Старушка, с виду божий одуванчик, пока вещи упаковывали, покрикивала и шпыняла меня, как мальчишку, чем невероятно бесила. Не привык я к подобному отношению, но что делать, человек она пожилой, а возраст как минимум требует уважения.

– Ты когда Веронику в прошлый раз до дома подвозил, я наблюдала за вами с балкона. Если будете беречь друг друга, ни одна беда к вам не постучится, а если нет, умоетесь слезами. Оба.

Ну нет. Мне что, еще и напутствие на дорожку выслушивать?

– Баба Надя, спасибо вам за все, до свидания. – Схватив чемодан с сумкой, я толкнул плечом дверь. Но не тут-то было, бабуля быстро среагировала на попытку побега.

– Подожди, я еще вас не благословила, – снова прикрикнула она на меня и, что-то нашептывая, перекрестила нас с Никой.

Холодок пробежал по спине. Вот сейчас, с опущенными веками, в темном коридоре бабу Надю от моей покойной и горячо любимой бабушки Светы не отличить. И как я раньше сходства не заметил? Чертовщина какая-то. Такое ощущение, что родственница с того света спустилась и благословила. Надо бы в церковь сходить и усопшей свечу за упокой поставить.

Пока мы не выбрались из города, Ника пребывала в приподнятом настроении. Она с интересом разглядывала из окна автомобиля мелькающие улицы и часто задавала вопросы: посещала ли она этот музей, гуляла ли в этом красивом парке, где мы с ней любили пить кофе и любили ли вообще. Я отвечал, причем оживленно. Все чаще за собой замечал – Ника так талантливо играла свою роль, что я забывал: амнезию она симулирует. На трассе девушка занервничала и стала вертеть головой.

– А мы куда? – наконец не выдержала она.

Немудрено. В моей городской квартире она пару раз была, а в загородный дом я ее никогда не приглашал. Представляю, какие у Вероники в голове кружатся мысли. Кругом лес, укромных мест хоть отбавляй, заведи ее подальше, и ее криков никто не услышит.

– Расслабься. – Улыбнувшись, я не удержался и хлопнул Веронику по голой коленке, причем после руку не убрал, а оставил на ноге и периодически сжимал. – У меня дом за городом, думаю, тебе там будет комфортно: свежий воздух, никакой суеты, идеальное место для реабилитации.

– А-а-а, – неуверенно протянула она, косясь на мою руку.

Образ неопытной девственницы Нике особенно удается. Пока я не застукал ее за воровством, она меня привлекала, и даже очень, но она вела себя скромно, смотрела невинно, так что, за исключением нескольких эпизодов, я даже шага в сторону физической близости не смог сделать.

– Что-то не так? – спросил я и, свернув на обочину, припарковался.

– Мне идея переезда больше не кажется хорошей, – выдохнула она и демонстративно убрала мою ладонь с колена. – Умом понимаю, что мы не чужие, но на деле знаю тебя две недели, а этого мало, чтобы вместе жить. Я бы хотела вернуться в квартиру к бабе Наде, пока она кому-нибудь другому ее не сдала.

Ага, сейчас, размечталась. Пока флешку не вернешь, ты у меня будешь сидеть под охраной за высоким забором.

– Дом у меня достаточно большой, и там кроме нас будет постоянно проживать как минимум десяток работников. Комнату я тебе выделил, не отказывайся, не попробовав. – В это предложение я вложил всю доброжелательность, на которую был способен.

Не знаю, на какую оценку изобразил честные глаза, но очень старался. Однако, несмотря на разумные доводы, я видел, что Ника пыжится, придумывая аргументы против. Пришлось добить ее обещанием:

– Если тебе у меня не понравится, лично отвезу обратно к бабе Наде.

– Хорошо, – смиренно произнесла девушка. – А когда я смогу выйти на работу? Мое место ведь осталось за мной?

Ты охренела, что ли?! На работу рвется она. Близко к офису не подпущу.

– Ай-я-яй, – остудил я ее порыв, – совсем здоровье не бережешь. Пока врач не разрешит, никакой работы.

А он не разрешит, уж я об этом позабочусь.

Вероника

У меня начала отвисать челюсть от одного только вида забора, который тянулся и тянулся… Это какую же территорию он огораживает? А когда открылись ворота и показался дом, я и вовсе потеряла дар речи. Нет, я, конечно, предполагала, что Ярослав обеспеченный мужчина, но что настолько…

– Ну, как тебе новое жилище? – посмеялся над моей растерянностью Ярослав. – Устраивает?

– Да ты меня обманул. Говорил, что живешь в доме, а это… – развела я руки в стороны, – настоящий дворец. Там что, озеро? – Двигались мы на маленькой скорости, и я чуть ли не наполовину высунулась в окно, разглядывая блестящую гладь воды.

– Пруд, – уточнил он и, резко дернув за подол платья, вернул меня в сидячее положение.

Интерьер дома был под стать внешнему виду: все светлое, почти белое, кажется, шагнешь и пол испачкаешь.

– Пошли, – снисходительно хохотнул Койдан и потянул меня в сторону лестницы, – позже оглядишься, когда вещи разложишь и освоишься в комнате. Или кого-то пригласить, чтобы тебе помогли? – предложил он, но я активно помотала головой:

– Нет-нет я сама!

– Ты так реагируешь, как будто я тебе что-то развратное предложил, – отметил Ярослав, и у меня появился вопрос как раз сексуального характера.