Я даже не успела возразить, как он и тела наших двойников растворились в воздухе.

Проклиная себя за то, что не пошла с ним, я считала секунды, которые тянулись вечностью. Меньше чем через минуту он, в тлеющей и насквозь пропахшей дымом одежде, рухнул на пол фургона.

Все кончено. Меня больше нет.

Переодевшись и отмывшись от грязи в фургоне, припаркованном возле той самой заброшенной больницы в Чикаго, мы с Диланом взяли такси и отправились в аэропорт. У всех троих, включая Дерека, уже давно были готовы липовые паспорта и куплены билеты на Кубу. Можно было воспользоваться талантом Дилана и перенести нас куда угодно, но мы решили не светиться первое время: мы все еще не знали где Провидец, а главное – на чьей он стороне. Задолго до этого я постепенно вывела часть денег с нашего с Ником подставного счета, на котором скопилась солидная сумма за рекламу наших роликов, так и не тронутая с момента моего ухода из дома в цепкие лапы Ворлдчайлд. Если он не заглядывает туда чаще раза в неделю, то наверняка даже не заметит пропажи. Средств у нас было более, чем достаточно, чтобы затеряться где-то на несколько месяцев. После всего пережитого единогласно было принято решение где-то передохнуть, набраться сил и решить, что нам делать дальше. Всем нужен был перерыв.

***

Вот уже второй месяц мы жили в хорошем отеле на северном побережье Кубы, купались в лучах солнца, отъедались на ол инклюзиве (благо, как выяснилось, мы не толстеем), слонялись по стране, ничем не отличаясь от толп туристов. Я даже стала забывать, что все мы не простые люди, решившие взять продолжительный отпуск. Никто не навязывал общество друг друга. Дилан знакомился и проводил уйму времени со своими сверстниками, приехавшими на каникулы с родителями или однокурсниками, Дерек цеплял направо и налево одиноких красоток, завязывая ничего не обещающие курортные романы, а я… Предпочитала одиночество. Вечерами, слоняясь по побережью, я наблюдала за сотнями парочек, представляла себе их истории, строила предположения по поводу их отношений, по поводу того, сколько они уже вместе и сколько продлится их счастье. Были среди них те, за кого я искренне радовалась и скрещивала пальцы, надеялась, что у них все будет хорошо. Были и те, чьи отношения вызывали у меня недоумение: было совершенно непонятно, как эти двое вообще могли сойтись, но они все равно выглядели гармонично. Были пары, по которым невооруженным глазом было видно, что этот отпуск, возможно, последняя попытка спасти разваливающийся брак. Были молодые и пожилые, со сворой голосистых детей и бездетные, целующиеся на каждом шагу и даже не держащиеся за руки.

Я жила их отношениями, болела за них, радовалась их взлетам и переживала их падения. Бесконечные романы Дерека были не в счет: если он попадался мне на глаза с очередной легкомысленной девицей, коих у него порой бывало по несколько штук одновременно, ничего, кроме смеха и жалости, у меня это не вызывало. Смешны были его нелепые подкаты и трепетание его спутниц. Жалко было этих дурочек, которым он искусно пудрил мозги, и его самого. В конце концов, я давно усвоила – если кто-то пускается во все тяжкие, наверняка у него на то есть веские причины. А Дерек как раз был таким, кто со стопроцентной вероятностью пережил горький опыт. Собственно, как и каждый из нас.

Мой опыт не допускал даже и мысли о том, что я когда-либо смогу оправиться. Я так давно была с Ником, что едва ли смогу когда-то представить другого на его месте. Все-таки, он был хорош. Даже слишком, чтобы кто-то мог его заменить. Несмотря на все, что нас разлучило. Это даже как-то глупо: я по-настоящему забыла, как люди знакомятся, как флиртуют, как производят друг на друга впечатление, как начинают доверять и раскрываться… Кого я обманываю – все, с кем я смогу завязать отношения, умрут гораздо раньше меня. Я и так уже потеряла всех и вся, по пути растеряв большую часть себя. Еще потерь и предательств я не вынесу. Перед глазами слишком свежо представала картина безумия, устроенного мною в пустыне. И я боялась за то, что я могу еще устроить в отчаянии, в какое чудовище могу превратиться.

Странная дружба с Диланом и Дереком, которая неизвестно сколько продлится, была всем, что у меня было и что когда-либо будет. И эту пустоту нечем заполнить.

В один из наших отпускных дней, когда по уровню загара мы уже слились с местным населением, а персонал узнавали по походке за сто метров, в отель заявился главный менеджер сети со всей своей семьей. Поводом тому стал юбилей отеля – десять лет со дня основания.

За пару дней отель преобразился, словно Рождество сместилось на полгода вперед. Повсюду, на каждом здании, корпусе и пальме были развешены гирлянды, переливающиеся теплыми огнями и придававшими всему вокруг какую-то невероятно уютную атмосферу, рестораны круглосуточно благоухали букетами цветов, а именитые ди-джеи свозили тонны аппаратуры перед главным днем празднества.

Постояльцев отеля прибавилось в разы, и, если раньше мы чувствовали себя теми любимыми гостями, кто поддерживает экономику отеля в «не сезон», то теперь приходилось изрядно попотеть, чтобы занять лежак с утра или дождаться своего коктейля от бармена, окруженного галдящей толпой туристов.

Дерек был вне себя от счастья: курортницы, заглянувшие на остров на пару дней, были еще куда более беспечны и доверчивы, чем все его более-не менее постоянные пассии. Ему пора бы было уже завести себе блокнот, чтобы не запутаться среди имен и историй. Уколом меж ребер всплыли воспоминания о Майке – вот уж он-то точно составил этому ловеласу достойную конкуренцию. С удовольствием бы посмотрела на эту борьбу двух альфа-самцов, несмотря на накатившую щемящую тоску по всем, кто мне был дорог. Как же они теперь… Вспоминают ли? Скучают ли так же, как я? Скучает ли Ник? Надеюсь, со временем и правда вспоминается только хорошее. Я правда хотела, чтобы он был счастлив. Я едва ли смогла бы дать ему больше, чем у нас уже было. Любишь кого-то – отпусти. И надо заткнуть в себе этот кричащий вопль, который никак не дает двигаться дальше.

На торжественном ужине в главном ресторане отеля яблоку было негде упасть. Я с тоской оглядела занятые под завязку столы и с сожалением вздохнула: зря наряжалась. Весь этот отпуск я особенно не парилась над тем, как я выгляжу. Не кривя душой, мне практически всегда было все равно, даже в жизни ДО. Ник больше всего любил, когда одежда вообще не портила мое тело своим присутствием, а на всех остальных мне было все равно. Но, начитавшись в интернете и на полках скудной отельной библиотеки книжек по психологии, я решила хотя бы попытаться, хотя бы на вечер выйти из зоны комфорта. Прямо на пляже соседнего отеля я прикупила легкое коротенькое хлопковое белое платье, с какими-то народными мотивами и бахромой по подолу и рукавам, вырезом лодочкой и открытой спиной. С собранными в беспорядочный хвост моими вьющимися в этой безумной влажности пшеничными волосами и едва заметными коричневыми стрелками, нарисованными дешевыми тенями, тоже купленными прямо на пляже, оно смотрелось даже вполне в тему торжественного вечера. Чертыхнувшись про себя, как заправский моряк, проклиная психологию и мою треклятую способность попадать в неловкие ситуации, я уж было направилась к выходу из ресторана, как звонкий голос Дилана окрикнул меня:

– Хлоя, – парнишка приветливо махал мне, в гордом одиночестве восседая за огромным столом. Вот кто действительно никогда не даст мне впасть в отчаянье.

– Как ты это сделал? Телепортировал остальных гостей в Доминиканскую республику? – ухмыльнулась я, присев за стол, рассчитанный, как минимум, человек на шесть, заполненный недопитыми стаканами и остатками закусок.

– У ребят из Стэнфорда рейс через два часа, прикинь, – окинув тоскливым взглядом последствия пиршества, пробормотал Дилан.

– Ну надо же. А ты, оказывается, умеешь заводить нужные связи.

– Кто бы мог подумать, да? Не растерял навыки общения. Ой, Хлоя, как я мечтаю, что однажды смогу оказаться на их месте… Не знаю как, но вот прям вижу себя на лекциях, затыкая напыщенных профессоров своими знаниями. Уж я-то четыре года в подземельях ничего, кроме науки, и не знал, – горько усмехнувшись, пробормотал Дилан. И тут же, словно стряхнув с себя накатившую тоску, просиял. – Прекрасно выглядишь, кстати. Белый тебе к лицу.