Вокруг творился настоящий ад. Если вы когда-либо относились с пренебрежением к лесным пожарам – настало время все переосмыслить. Ибо даже в аду наверняка было попрохладнее, кажется, сам воздух был готов вот-вот взорваться. Я пытался унять дрожь в коленях, сохраняя остатки контроля над ситуацией. И над нажатием газа и тормоза. Эми будто чувствовала – эта поездка была ужасной затеей. Я даже не подозревал, что кемпинг вместе с моим сыном обернется эвакуацией из зоны бедствия.

Не нужно быть гадалкой, чтобы понимать, что мы с Генри были в эпицентре лесных пожаров. Мы уже битый час стояли в пробке, отрезанные от пути назад бушующей стихией. На дорогу то и дело валились обугленные деревья, уворачиваться от которых становилось все сложнее и сложнее. Я пытался сохранять спокойствие и трезвость ума, пока передо мной не открылось зрелище, достойное фантастического фильма – эта была та самая троица. Трое инопланетян из ТВ, с сияющей кожей… Десятки раз видеть обрывки видео с ними в новостях, в социальных сетях – не шло ни в какое сравнение с тем, чтобы лицезреть их вживую. Я не мог поверить, что они были здесь… Правитель стихий, как его прозвали в прессе, отводил огонь подальше от дороги, сражаясь с падающими деревьями… Уму непостижимо, земля у корней гигантских деревьев словно стая муравьев поднималась по их стволам, все крепче увлекая их корни в свои глубины. Еще один парень, которого фанаты незатейливо прозвали Телепорт, телепортировал людей из машин, попавших в западню, подальше отсюда, то и дело исчезая и появляясь из ниоткуда. Мне казалось, что я брежу… Я до конца так и не верил в их существование, как и многие другие. В конце концов фотошоп, видеомонтаж, новые технологии позволяли сделать что угодно с нашим визуальным восприятием. Но теперь у меня не оставалось сомнений – все это чистая правда. И, как еще одно доказательство, вишенка на торте, предводительница этого странного клана девушка с серебряными волосами, которую звали просто Альфой, вокруг которой собралась целая стая животных. Пумы, олени, косули, кабаны, кролики, волки, птицы… Все послушно толпились вдоль дороги, пытаясь быть к ней как можно ближе, пока Повелитель стихий отводил от них огонь. На руках она держала котенка пумы с обожженной шерсткой и маленького оленя… Никто не враждовал, хищники и их добыча, словно дрессированные, послушно сидели вдоль дороги, печальным взглядом провожая проезжающие автомобили. Я будто попал в параллельную реальность, и из этого бредового сна меня вырвал возглас все это время дремавшего на заднем сиденье Генри:

– Тетя Хлоя!

– Что ты сказал? – меня будто ледяной водой окатило. – Дорогой, тетя Хлоя умерла, помнишь мы с тобой об этом разговаривали. Это та женщина из телика, она супергерой.

– Да нет же, это она, это тетя Хлоя. Она мне рассказывала, что всегда хотела сделать такие татуировки, – встретив мой ошарашенный взгляд, Генри сделал максимально умное лицо, которое вообще доступно восьмилетке, и продолжил. – У нее на ребрах был маленький синий треугольник. Я порвал ей футболку, но пап, я не хотел, правда, и тогда увидел его, но она взяла с меня клятву никому не говорить. И я никому не сказал, я сдержал обещание. Она еще тогда сказала…

– Что она сказала? – мое тело пробирала мелкая дрожь.

– Она сказала, что однажды вся ее спина будет сиять тысячами таких треугольников, но только дядя Ник прибьет ее за такие выходки, поэтому это навсегда останется нашим секретом. Но посмотри, дядя Ник ее не прибил за это, на ее спине такие же треугольники! Все так, как она хотела! А можно, когда я вырасту, я тоже такие сделаю? – Генри был весьма доволен своим открытием. В то время, как я ненавидел себя за свою слепоту. Ведь мой сын был прав: сквозь клочья обгоревшей футболки девушки прекрасно можно было рассмотреть оголенную спину, на которой среди тысячи замысловатых узоров вдоль позвоночника вилась веревочка треугольников. Весь этот сверхъестественный антураж с сияющей кожей, серебряные волосы были лишь напускной маскировкой. Как я мог не разглядеть за всем этим такое родное лицо? Девушка была как две капли воды похожа на ту, что мы похоронили… Так почему же я не могу ее узнать, а Генри это удалось с первого взгляда?

– Сколько тебе тогда лет было, ты помнишь?

– Четыре года, пап. Это было летом, они тогда еще привезли мне Оптимуса Прайма в подарок. Пап, а может трансформеры тоже существуют?

Я начал судорожно складывать паззлы в голове. Четыре года назад… Через несколько месяцев после того, как она пропала… Каким же я был идиотом, черт меня дери. Какими идиотами были мы все… Мои глаза все еще до конца не могли уловить этого очевидного сходства, но глубоко в душе я понимал, что Генри прав. Неужели даже Ник не знает?

Я ничего не соображал, когда мои пальцы судорожно набрали давно позабытый номер. Спустя несколько гудков, которые, как мне казалось, длились часами, на другом конце я услышал такой близкий, но такой забытый для меня голос.

– Адам, привет. Что-то случилось? – Ник явно был не рад вторжению давно позабытого прошлого в его жизнь.

– Привет, дядя Ник. Ты не поверишь кого мы только что видели! – Генри радостно ворвался в этот сеанс громкой связи.

– Привет, Генри. Рад тебя слышать, приятель, – раздался усталый голос на другом конце провода.

– Ник, ты помнишь ту троицу супергероев с ТВ? – осторожно просил я, пока Генри не выдал всей сути до меня.

– Да, помню, ты ради этого меня разбудил? – скучающе зевнул Ник.

– Нет. Мы сейчас выбираемся из пылающей пожарами Калифорнии… Иии.. Ник. Это Хлоя. Я не знаю как такое возможно, мне кажется, я схожу с ума. Но это она. Ник, это Хлоя, она жива и она здесь. Она одна из этих трех светящихся, Альфа. Я не знаю, почему мы не узнавали ее раньше… Но Генри, ты же знаешь, как он любил ее. Он узнал ее. Это точно была Хлоя. Должна была быть она, – но ничего кроме гудков я уже не услышал.

Дом. Такое простое слово. Но сколько в нем смысла. Это не просто стены и мебель, не просто стандартный набор бытовой техники и интерьерных безделушек. Это место, куда мы возвращаемся после тяжелого рабочего дня, после безудержной тусовки, после полного ярких впечатлений путешествия… И можем вздохнуть с облегчением, прийти в себя, сбросить все маски и расслабиться, облачившись в растянутые футболки и домашние тапки. Где бы мы ни были, сколько бы лет нам не было, мы всегда знаем, что есть место, куда мы можем вернуться полностью опустошенными и набраться сил идти дальше.

Для меня так было всегда. Я был ребенком из хорошей семьи, мои родители искренне любили меня, при этом никогда не ограничивая мою свободу. Для меня дом никогда не был местом, в которое было страшно возвращаться. Раньше для меня дом ассоциировался с теплом рук и доброй улыбкой моей матери, запахом папиных сигар, потрескиванием камина в гостиной. Даже когда у меня появилась своя квартира, родительский дом все равно оставался непотопляемым ковчегом, куда я всегда рад был возвращаться, счастливым или разбитым.

Потом появилась Хлоя, перевернув мой мир с ног на голову. Теперь мой дом пах ее волосами, звучал ее песнями, которые она постоянно мурлыкала себе под нос, был согрет миллионом счастливых моментов пережитых нами вместе. И от этих воспоминаний, как он навязчивого слайд-шоу, всплывающего в памяти, никуда не деться…

***

– Ник, ну мы же не будем как бродяги жить всю жизнь на коробках, – Хлоя, в коротеньких шортах и лифчике колдовала над плитой. Обожаю ее такой.

– Не будем, но согласись, что в это есть своя романтика, – я подошел, приобняв ее со спины, вдыхая запах ее пшеничных волос.

– Конечно, есть, но мне кажется, мы заслуживаем больше, чем матрас и кухонный гарнитур, – она все продолжала причитать, мешая жаркое.

Не могу назвать себя аскетичным персонажем, но мне хотелось навсегда зависнуть в этом моменте. Мы уже месяц как переехали в свой дом, вложив в него и в его ремонт все свои сбережения, а так и не смогли разжиться ничем кроме кухонной бытовой техники и матраса. Но мне казалось, что большего и не нужно. Когда она была рядом, когда все вокруг было пропитано ее бешеной энергетикой, мебель была всего лишь жалким дополнением. Кажется, с Хлоей я познал значение выражения "с милым рай в шалаше". Хотя наш двухэтажный коттедж практически трехсот квадратов площадью назвать халупой можно было с большим натягом. Она вложила в его декор всю свою душу, и должен признать, что не прошло и дня, когда бы я не восхищался ее дизайнерским талантом. В каждой мелкой детали, в каждой плиточке, в каждом окне, в каждом метре обоев и штукатурки чувствовалась ее душа. А все эти коробки, вечный беспорядок… Еще больше отражали вечный творческий беспорядок внутри ее самой.