– Я Рейнс, ― говорит вдогонку незнакомец.

Не сдержавшись еще раз взглянуть на него, я оборачиваюсь. У него настолько ровные и белые зубы, что даже скромная улыбка буквально сияет в полумраке. Не стану ему отвечать.

– У амазонок нет имён?

Отвратительный тон! Злость тут же бьет по щекам, оставляя красные следы.

– Ливия! ― с полуоборота громко заявляю я.

– А как-то менее пафосно?

Он так об этом спрашивает, что у меня в груди разливается что-то горячее, а сердце колотится как сумасшедшее.

– Ливи… Просто Ливи.

Рейнс улыбается и мне до ужаса хочется ответить ему такой же неоднозначной улыбкой, но вместо этого я словно ошпаренная выбегаю из сада. Наверное, моё глупое поведение и внезапная тахикардия – это результат кислородного голодания. Да, точно! Это недостаток кислорода пагубно сказывается на общем состоянии.

Уже в коридоре, ступив на холодную мраморную плитку я вспоминаю про туфли, надеваю их и иду искать Клиери.

Гости уплетают за обе щеки закуски, довольствуясь фуршетом. Танцы в самом разгаре. В толпе цветных дам и черно-белых кавалеров я не сразу нахожу подругу, а когда нахожу ещё долго не могу поверить собственным глазам. В сердце танцпола она хохочет во всю, манерно закидывая голову назад, и плавно скользит в танце с улыбчивым кавалером. Марина, облокотившись об стену, спокойно поглядывает на них в промежутках того, как закидывает оливки в рот. Будто она любуется отточенным мастерством владения сагарисом.

– Марина! Я правда это вижу? ― спрашиваю, не скрывая удивления. Подпираю стену рядом.

– Да, ― сухо, как всегда, отвечает амазонка.

Этот день, слишком насыщенный, я не выдержу ещё каких-то сюрпризов. Иду в сторону фуршета, нервно набиваю рот тарталетками с маслом и стружкой сыро-вяленого мяса, запиваю соком. В начале одним, потом другим, но вкус всего напиханного в рот абсолютно одинаковый – никакой!

Это место очень плохо на всех нас влияет. Мои вкусовые рецепторы окончательно отказались работать в таком стрессе, жевать ради того, чтобы глотать, мне быстро надоедает. Вернувшись к танцполу я завороженно гляжу на Клиери.

Подруга с упоением вальсирует с партнером под музыку. Да уж… Могу поспорить теперь она не считает, что излишняя косметика и тугой корсет – это инструменты для психологической травили женщин.

– Как же они хорошо смотрятся вместе! Правда?

Девушка на несколько лет старше меня, пристроилась с левой стороны в надежде поболтать словно давние подруги. На ней легкое голубое платье, без корсета. Я ей даже немного завидую. Непринуждённое начало беседы выбивает меня из колеи. Она даже не смотрит на меня, расплывшись в умиленной улыбке не сводит глаз с вальсирующей пары.

Она таращится на меня и часто моргает. У неё некрасивый нос с горбинкой, но очень доброе лицо. Каштановые волосы широкими прядями выгорели до золотистого оттенка. Наверное, она проводит много времени на солнце.

Её руки такие нежные, что кажется я вижу сквозь тонкую кожу прожилки. А мышечная масса такая дряблая, что, когда она указывает вдаль, рука трусится подобно желе на фуршетном столе. Разглядев её вблизи складывается впечатление, что она ничего тяжелее помады в жизни в руках не держала.

– Меня, Олиф зовут, ― протягивает мне руку девушка. ― Я совсем забыла представиться перед тем как навязываться с разговорами, ― громко смеется сама с себя.

Её суета и раскрепощенность в пустой болтовне напоминает мне нашу с Клиери ручную белку Клару. Клара так же склоняет голову на бок, когда встречается с тобой взглядом и так же бесцеремонно хватает меня за пальцы лапками в надежде получить угощение.

Улыбаюсь в ответ Олиф, пожимаю ей руку.

– Я Ливия, но все зовут просто Ливи.

Когда я произношу свое имя, в памяти вспыхивают бесцветные глаза брюнета, что как-то особенно блестели, когда я представилась ему. В груди снова разливается тепло. Это чувство пугает меня, я резко отдергиваю руку.

– Это мой брат! ― Указывает на кавалера Клиери. ― И он танцует, не поверишь, он танцует с одной из дочерей царицы амазонок!

Её голос настолько взволнован, что сразу не понять, это она так рада или просто давится слюной, когда быстро говорит. Может у неё какое-то нервное расстройство или тик? Я киваю в ответ, – что тут скажешь, – но Олиф требовательно смотрит на меня, не снимая глупой улыбки с лица и часто-часто моргает, намекая, что я тоже должна разъяснить свой интерес к паре.

– А это моя сестра, ― киваю в сторону Клиери.

Олиф оживленно ойкает и немного подпрыгнув закрывает ладонями рот. Она начинает меня пугать своей эмоциональностью. Это восторг или она языком подавилась?

– Ты амазонка?! ― поглядывая то на танцпол, то на меня, Олиф выстраивает связи.

– Да, ― холодно отвечаю я. ― А что? Есть какие-то проблемы?

Всего один вечер, а я уже устала чувствовать себя экзотическим зверьком на этой элитной выставке.

– Нет-нет! Что ты… Наоборот, я даже не знаю, как тебе выразить своё восхищение от нашей встречи! Я всю жизнь мечтала познакомиться хоть с одной из вас, а здесь целых две.

– Правда? Вот уж не думала, что мы такие популярные в Криосе.

– Не в Криосе, а у нас дома… Я имею в виду место откуда мы родом. Это несколько сотен километров на восток. В сторону окраины.

– Разве там не одна лишь промышленная зона да сады? ― уточняю я, вспоминая карту Криоса на атласе уцелевшего мира.

– Теперь да, но не так давно это место имело свои собственные границы и название. Массара, ― глаза девушки мутнеют, стоит названию слететь с ее губ, ― так звался наш дом до слияния. Теперь эти земли часть Криоса, и мы все очень этому рады! ― Улыбка Олиф буквально рассекает ее лицо пополам, соединяя между собой уши, но я могу поспорить под руку на отсечение, что она неискренняя. ― Огромная честь стать частью могущественного государства. Это слияние подарило новому поколению надежду на развитие интеллекта, а не только агрария.

– Хм… странно. Мне показалось многие криосцы мечтают о работе в аграрии, ― тонко намекаю на основную проблему Криоса – неприкаянных. ― Рабочие места и продовольствие в свободном доступе: разве не это залог сытой счастливой жизни? ― осаживаю на наигранной театральности Олиф. Ненавижу, когда мне так искусно лгут в глаза.

– В некотором роде ты права! ― оживленно щебечет девушка. ― Но это попросту бег на месте, в то время, как Криос смотрит в будущее. На каждом из нас лежит огромная ответственность, мы должны отстроить мир после Великой Войны. Мы должны вдохнуть в него жизнь заново, не допуская ошибок наших предков. ― Слова Олиф звучат, как лозунги, словно она их заучивала некоторое время и наконец научилась выговаривать свободно без запинок. ― И именно здесь – в Криосе – есть четкий план, как достичь главной цели.

Во рту проступает горечь. Лишить детей родительской любви и подвергать тестированию по аналогии с Праздником Агоналии.

– Слишком амбициозный план как по мне… ― вырывается у меня.

Не могу поверить, что позволила этим словам прозвучать вслух! Я закусываю губу и чувствую, как ладошки покрываются холодным липким потом. Уже в который раз я позволяю себе лишнее. Реакция Олиф на мои слова еще больше сбивает с толку. Вместо порицательных взглядов и фырков, у девушки, что ещё минуту назад пела хвалебные оды Криосу, в глазах бегают игривые чертики, но она не комментирует мою наглость. Словно ничего и не слышала, Олиф возвращает разговор к общим темам.

– Брат получил хорошую работу – он тренер патрульной полиции. Вот нам и пришлось переехать поближе, в центр Криоса. С тех пор как родителей не стало, мы буквально неразлучны. Так вот, у нас дома, ― снова повторяет Олиф, всё с тем же воодушевлением, ― только и говорят, что об амазонках. Вы же живое олицетворение феминизма! Сильные, умные, независимые. Ах, да у нас любая девчонка мечтает быть похожей на вас.

– Приятно слышать, ― стыдливо улыбаюсь, уводя глаза в сторону. Я ведь была уверена, что здесь все и каждый ненавидят нас. ― Ну как насчёт Ирис? Она показалась мне достойной представительницей женской половины населения Криоса.