– Нет, я говорю не об этом. Я выбрала тебя, потому что считается, ты – беспроигрышный вариант.

Его взгляд заставил меня пожалеть о своих словах еще до того, как закрыла рот. Наверняка он решил, что я спятила. Возникло острое желание схватить себя в охапку и броситься прочь с такой скоростью, какую только позволят развить каблуки, которые я позаимствовала у своей лучшей подруги. Как и весь остальной наряд, в принципе.

– Ну. Я слышала, что ты обычно… то есть надеялась, – запнулась, вздохнула и попыталась начать вновь. События развивались совсем не так, как я рассчитывала. – Видишь ли, мне нужна помощь в связи с одной ситуацией… э-э… сексуального свойства. Мне казалось, что твоя позиция по этому вопросу каждому известна.

– Ты хочешь сказать, каждому в этой убогой деревне уже известно, что я трахаюсь, как Боженька? – Спросил он, передразнивая меня и не скрывая своего веселья.

Я ощутила, как по щекам растекается предательский румянец. Мелкая крапинка веснушек уж точно проявила себя, и я, еле слышно, чертыхнулась. Мне нельзя было терять уверенность. Эта гора сама ко мне не пойдет…

– Итак, ты предлагаешь мне СЕБЯ? – Его голос хлестнул, как кнут. – Тебе просто нужно, чтобы я тебя «обслужил»?

– Я девственница.

Это короткое заявление оборвало заготовленную тираду парня на полуслове.

– Мне уже восемнадцать, и я девственница, вот почему я тебя искала.

Парень уставился на меня, как на умалишенную.

– Это розыгрыш? Признавайся, тебя подослала блонди из одиннадцатого? Но если ты говоришь серьезно… То мой ответ – нет. Очень жаль, – в его тоне не слышалось ни малейшего намека на сожаление, – я не могу. Уходи.

– Но почему?

– Потому что ты еще сопля! – От учтивости юноши не осталось и следа.

– Я давно не ребенок.

– Да чтоб тебя! Потеряйся отсюда, мелкая, по-хорошему прошу…

– Тогда поцелуй меня.

– Черт, ты реально поехавшая!

– Да никуда я не пойду! Вот сейчас сяду и буду дальше портить твой «старперский» вечер.

– Эй, кончай этот цирк. Ты не знаешь, чего просишь. Найди себе мальчишку послаще.

– Слаще тебя я еще не встречала.

– Слушай, ты, вроде красивая и далеко не глупая девчонка, но у нас с тобой ничего точно не склеится, поэтому – пойди лучше воон туда, на танцпол, и хорошенько покрути своей тощей попкой!

Блядство! Лука сказал, что я красивая! Я решила сбавить обороты и больше его не гипнотизировать, а тоже быть искренней и одержать победу в честной борьбе, примирительно потупив взгляд и рассчитывая на малое, почти смиренно спросила:

– Можно прокатиться с тобой? Никогда не каталась на байках.

Он сдался. Я поняла это по едва различимой на его губах улыбке. Она была искренней и теплой. Как же он, оказывается, был хорош, когда улыбался! В уголках глаз проступили тонкие морщинки, на щеках появились ямочки.

– Ой, девочка… – Прошептал он, допил залпом свое пиво, взял за руку и потащил меня из бара на улицу.

В свете неоновой вывески я заметила пыль, что за день скопилась в складках его косухи. Тяжелые ботинки и потертые джинсы добавляли его образу дерзости. Длинноватые, темно русые волосы немного слиплись от пота. Несколько прядей выгорели на солнце, и идеально дополняли вид. Он казался широким в плечах. Едва заметная щетина покрывала его щеки и подбородок. Карие, уходящие в желто-закатный цвет, глаза искрились весельем.

– Поехали, – приказал он чуть дрогнувшим голосом и подал мне шлем.

Я закинула ногу на «Хонду», юбка задралась и смялась. Молодой человек оценивающе осклабился и тут же стал неузнаваем. Ловко запрыгнув в седло впереди меня и, чуть отклонившись назад, одним резким движением ноги завел мотоцикл. Мне пришлось вцепиться в него всей своей силой и плотнее прижаться к прохладной куртке.

Мотор взревел. Мощная машина выскочила из боковой улицы, попав прямо в плотный поток движения. Лука затормозил перед светофором. Я бросила взгляд на перекресток и на людей. Сотни прохожих. Возможно, в этой безликой толпе шли знакомые матери, наши соседи или мои одноклассники… Но мне было плевать.

Людям необходим риск. Вот просто необходим. Как это объяснить? Просто есть у организма такая функция, значит, она должна работать хоть изредка. Стресс, страх, возбуждение, адреналин. Поэтому, когда долго нет подобных эксцессов, человек испытывает эмоциональное голодание. Мы мчались по улице, и я словно проснулась. Говорят, мотоциклисты – смертники, самоубийцы, пустоголовые, лишенные чувства самосохранения… Но вы сами когда-нибудь гнали по дороге на пределе скорости? Крышесносное ощущение! Полет, восторг. Я осмелела и, отцепившись от парня, раскинула руки в стороны. Пальцы поймали порывы холодного воздуха, по коже пробежали мурашки. Я не сдержалась и завизжала от переполняющих меня чувств. Доля секунды и вот Лука тоже начал кричать, вторя моему голосу. Нестерпимо захотелось запечатлеть этот момент в памяти. Железный конь, ветер и бьющиеся в унисон сердца.

Когда Лука одолел подъем и мотоцикл вылетел на мост, заднее колесо вдруг занесло. Парень обогнул участок, где велись дорожные работы, проскочил на красный свет и через секунду неожиданно свернул. Мы попали на узкую улочку, которая привела нас к заброшенной автозаправке. Резко заскрежетали тормоза, и мотоцикл застыл возле полуразвалившейся стены.

Оглохшая от шума и нашего совместного крика, я откинулась назад.

– Это нечестно! – Выпалила я, задыхаясь. – Нечестно! Где мы?

Парень не обращал внимания на мои слова. Не успела я пошевельнуться, как он спрыгнул с мотоцикла и быстро поставил его на подпорки. Лука потянул за молнию своей куртки и распахнул ее.

Прежде чем я успела что-либо произнести, он оказался позади байка. Через секунду я почувствовала на плечах тяжелые ладони и поняла, что парень хочет развернуть меня лицом к себе.

– Я только посмотрю на тебя… Девочка.

– Хорошо, смотри, – сказала я, лукаво прищурив глаза. Я не боялась его близости, мне было страшно испортить этот момент – Лука так близко, его губы почти касаются моих растрепанных волос.

– Хочу сделать пару кадров, позволишь? – Шепнул он мне. Это голос.

Внутри меня переворачивались все внутренности, словно попали в блендер. Эпично и кроваво рушились барьеры. Ошметки детской наивности смело, стоило мне представить, как будет звучать его и без того сексуальный голос, произнося слова любви.

Я на секунду растерялась.

– У меня есть «полароид». Он здесь, под сидением… – Лука провел рукой вдоль моего бедра и вдруг тяжело втянул в себя воздух.

Я ловко спрыгнула с мотоцикла и парень тут же откинул сидение. В его руках показалась старая модель камеры для моментальных снимков.

– Мне нужно позировать? – Я чувствовала себя очень смущенной. Ни один парень из моей группы и даже с параллелей никогда так оценивающе на меня не смотрел.

– Нет, мышка, просто будь собой.

Я сижу у окна, и рассматриваю пепел тлеющей сигареты. Время тихо клонится к вечеру и догорающее алое солнце уже отражается на крышах домов и в стеклах окон. По бледно голубому небу ползут рваные зимние облака, пытаются поймать последние отблески уже остывшего светила. День угасает. От окурка в моей руке уходят к потолку причудливым узором завитки дыма. Его серые прозрачные кольца напоминают языки огня, плавно взвивающиеся куда-то в пустоту серого потолка. Дым пахнет лавандой. Его любимые сигареты… Специально тыкаю палкой в едва затянувшуюся рану.

Нельзя забывать.

Меня затягивают мысли, словно в мягкую паутину.

Я перевожу взгляд на окно. За его стеклами потухает еще один день. Порой мне кажется, что каждый вечер небо умирает, будто оно обожжено красным закатным солнцем. Вот, оно уже меняет бледно-синие тона, алея и вспыхивая у горизонта. Медленно, кадр за кадром, пожар расползается. Поглощенное, растерзанное оно обливается рваными беснующимися красками. Словно кто-то полоснул острым лезвием по небесному склону, исторгая из него огненные и лиловые раны. Огромное, необъятное небо, от которого никому не скрыться и не уйти, пылает на моих глазах в своей вечерней агонии.