Парочка, о которой несколько часов сосредоточенно размышляла госпожа, вернулась с прогулки. Первым вошел Леонардо, остановился, прислушался к голосам, доносившимся из хозяйской гостиной, и сделал знак девушке, чтобы вошла и пошла впереди него. Так оба быстро поднялись по лестнице и, никем не замеченные, прошли в комнату художника.

— У твоих хозяев веселье, — улыбаясь, заметила Сона.

— Да, у них сейчас гость, — подтвердил Леонардо, снимая плащ.

— Хозяйка играет на лютне и поет.

— Терзает лютню и плачет, как кошка упавшая в колодец.

— Интересный концерт.

— Слышу впервые, видимо, гость — важный чиновник. Сейчас узнаю, где мой бездельник — слуга, пора и нам отобедать.

Сона огляделась, в левом углу комнаты увидела столик и стул.

Через несколько минут появился Леонардо, за ним вошел слуга, принесший таз и кувшин с водой. Юноша поставил таз на табурет и рукой сделал знак Соне, приглашая помыть руки, затем подал полотенце. Ту же процедуру повторил художник, который вымыл и лицо, причесал бороду. Расторопный парнишка унес таз, предварительно полотенцем обмахнув табурет.

Леонардо усадил гостью на стул, подвинул табурет к столу и сел.

В комнате снова появился слуга — принес блюдо с овощами и сыром. Под блюдом оказались две тарелки, всё оставив на столике, он исчез. Немного погодя вернулся, поставил перед господином поднос с фруктами, кувшин с вином и кружки.

Леонардо и Сона ели молча и с удовольствием, запивая еду слабым отбродившим виноградным соком красного цвета.

— Зачем сидеть в четырех стенах, погуляем по окрестностям, — сразу после обеда предложил Леонардо.

Взял плащ, первым вышел из комнаты и прислушался к звукам, раздававшимся в хозяйской половине. В гостиной довольные мужчины хлопали и хвалили хозяйку.

— Бежим, — скомандовал Леонардо подошедшей гостье и побежал по ступенькам вниз. Сона поспешила за ним.

На улице Леонардо поставил ее перед собой:

— Иди быстрее, не оглядывайся.

Однако ей очень хотелось посмотреть на дом, в котором жил Леонардо, и Сона оглянулась — двухэтажный особняк, ничем особо не отличался от остальных в ряду. Прежде чем путешественница отвела взгляд…

Оставив лютню на тахте, хозяйка подошла к окну. Что-то ее тревожило. Женщина, возбужденная страстной песней, выглянула в окно и опять увидела постояльца с той натурщицей. В лучах заходящего солнца светлые волосы соперницы словно горели. Девушка оглянулась и посмотрела на нее.

«Рыжая нахалка! — глаза хозяйки налились гневом».

— Дорогая, попрощайся с нашим гостем, — начал хозяин.

— Дорогая, — уже громче и настойчивей повторил хозяин, — о чём думаешь? Кого там увидела?

— Che? (что — итал.) Да нет, никого, — поспешила с ответом, очнувшаяся хозяйка.

Таким был второй укол ревности.

Колючий, злобный взгляд брюнетки в красном платье в окне второго этажа готов был убить. «Наверное, смотрела владелица сиреневого одеяния. Очевидно, она рассердилась, поняв, что платье Леонардо попросил для меня. Зря я оглянулась», — подумала Сона.

Хозяйка дома решила проследить за парочкой и, проводив супруга и гостя, быстро пошла к Площади Синьории — она будто знала, что они направятся именно туда.

Сона и Леонардо, гуляя по городу, вышли на Площадь Синьории.

Ревнивая женщина заметила их сразу, точнее, увидела Леонардо — он выделялся в толпе. Она начала продвигаться в их сторону, чтобы услышать хоть обрывки разговора. Неожиданно стало трудно перемещаться в людской массе.

На площади становилось многолюдно, а люди все прибывали. Леонардо забеспокоился, высокий рост позволял ему видеть далеко вперед. Он схватил Сону за руку и повлек на первую узкую улочку. Им навстречу шла толпа. Парочка с трудом пробивалась сквозь плотный поток. Люди, спешившие к площади, провожали их удивленными взглядами.

Хозяйку неприятно поразило такое поведение постояльца. Решив, что он заметил ее в толпе и скрывается от нее, удрученная она поплелась домой.

Таким был третий укол ревности.

Взгляд женщины упал на ‘Рот истины’, куда опускали анонимку или донос. Всю дорогу до дома ее преследовал каменный барельеф — маска божества. Его смеющийся рот будто говорил:

«Неси свою бумагу сюда, проучи его, пусть с ним разбираются ‘ночные судьи’».

Однако она решила повременить и дать постояльцу еще один шанс, надеясь, что ночью что-то изменится.

*

Наконец, людской поток иссяк, Сона и Леонардо оказались за городом и вышли к высокому холму.

Леонардо вздохнул с облегчением, обнял девушку за плечи — у нее в глазах стоял немой вопрос.

— Знаю, хочешь спросить, что там происходит и почему люди шли туда откуда мы бежали? — Леонардо смотрел озабоченно. — Ужасное зрелище не для твоих прекрасных глаз. У тебя тонкая, ранимая душа. Тебе лучше не видеть и даже не знать о подобных вещах.

Леонардо внимательно посмотрел вокруг, будто хотел еще раз убедиться, что они одни и шепотом спросил:

— У вас там — в будущем, есть инквизиция?

Путешественница отрицательно покачала головой.

— Слава богу, — спокойствие отразилось на его лице, он потянул спутницу по тропинке, тянущейся вверх.

— Поблизости есть одно местечко, где мне порой уютнее, чем в том доме.

Нежданно-негаданно, перед ними возник маленький грот, внутри лежало немного сена. Леонардо поднял солому, встряхнул, осмотрел углубление в пригорке.

— Кажется, никто другой за время моего отсутствия его не присмотрел, — он объяснил девушке свои действия. — Мы можем в нем устроиться на ночь.

— Мне показалось или хозяйка дома к тебе не равнодушна? — Сона села на сено рядом с Леонардо.

— Тебе показалось.

— Красавец — мужчина, неужели она просто так дала новое платье?

— Несколько лестных слов, томный взгляд и вовремя оплаченный долг за жильё.

— В ее голосе слышалась страсть, ревность и столько чувственной тоски.

— Так плачут кошки весной.

— Вы, мужчины, можете быть жестокими и не видеть очевидного — она страдает от неразделенной любви!

— Ее проблемы. К тому же у нее есть муж.

— Нам лучше не попадаться ей на глаза, — закончила свою мысль Сона и серьезно добавила: — Ревнивая женщина опасна.

— Когда отдашь ей платье? — спросила минуту спустя.

— Отнесу, когда ты вернешься к себе. Зачем торопиться? Посидим тут, поговорим, расскажешь о вашей жизни. Что у вас интересного, такого, чего нет у нас?

Ветер со стороны города принес странные запахи, будто горела смесь из разных материалов. Леонардо заметил, как Сона зажала нос.

— Подожди внутри, я скоро вернусь, — он куда-то исчез.

Как по волшебству, перед девушкой появилась ветка, на которой висело два апельсина.

— Держи, очистим от корки и аромат фрукта изменит запахи в гроте. Еще можно листья потереть в ладонях, — Леонардо протянул ей апельсин.

Пока путешественница перекатывала апельсин в руках, Леонардо успел очистить второй плод и дал ей дольку — приятный аромат наполнил грот.

— Здорово! У нас нет апельсинов, — призналась Сона, откусив сочную дольку.

— Зато есть,

— абрикосы и персики.

Сочные апельсины Сона ела с удовольствием, лицо ее светилось, улыбка не сходила с лица.

— Ты восхитительная и соблазнительная. Тебе говорили такие слова?

Девушка застеснялась и отрицательно покачала головой.

— Твоя заразительная улыбка притягивает. Глядя на тебя, самому хочется улыбаться. Есть в ней что-то привлекательное, загадочное, манящее. Разве можно красками на холсте передать всю твою прелесть и красоту — загнутые кверху ресницы, крылья нежного носа, детскую припухлость алых губ, искорки в глазах?

— Ты смог, точнее сможешь. Об улыбке Джоконды спорят, говорят. Это самый известный портрет в мире. Кажется, на Земле нет человека, который не слышал о картине ‘Мона Лиза’ и не видел копии.

— Ругают? Хвалят? — Леонардо очистил от кожуры второй апельсин и дал ей очищенные дольки.

— Люди отзываются по-разному. Конечно, больше тех, кто восхищается. Ругают только завистники. Есть много мнений, картина каждого притягивает к себе чем-то особенным. Говорят, Мона Лиза улыбается не всем — только веселым, радостным и счастливым. Мрачным и злым — состроит гримасу. Равнодушных одарит холодным взглядом.