— Можно мне нарушить твое уединение?

— А, Леонардо, входи, я рада, что ты вспомнил обо мне, — томно вздохнула хозяйка.

Она улыбнулась, кокетливо повела плечами, едва заметным движением пальцами правой руки одернула лиф платья, увеличив декольте. Прямоугольный вырез горловины украшала вышивка. Из продольных разрезов на рукавах выглядывал белый шёлк рубашки. Завитые волосы спадали на виски, черные пряди собранные в пучок на затылке, обнажали длинную шею.

— Неотразимая, божественная, как всегда!

Хозяйка — стройная, миловидная женщина среднего роста, двадцати пяти лет, разомлела от таких слов, хотя рыжебородый красавец произносил их всякий раз, когда встречал ее, все равно где — на улице, в дверях дома или возле лестницы, которая вела на вторую половину особняка, где обычно жили постояльцы.

— Так приятно слышать лестные слова. Почему бы тебе не нашептать их мне на ухо, у себя в комнате?

Хлопнула входная дверь.

— Ах, опять негодник хлопает дверью! — гневно воскликнула госпожа.

При этих словах в комнату вбежал слуга хозяина.

«Такой же шалопай, как мой, и одет так же, — усмехнулся художник».

— Нельзя ли спокойнее закрывать за собой? — сердито вскинулась хозяйка.

— Хозяин велел мне спешить и сообщить вам, госпожа, что на обед придет домой и приведет с собой важного господина. Нужно его угостить, как самого дорогого гостя, — выдохнул слуга.

— Подожди внизу в прихожей, поможешь с покупками.

— У тебя срочное дело? — мило улыбаясь, брюнетка обратилась к Леонардо, изменив строгость на ласковый тон.

— Пришел оплатить долг, — постоялец протянул кисет с монетами.

Обрадованная женщина взяла кисет, высыпала содержимое на тахту, одобрительно кивнула и вернула пустой кошель. Монеты быстро исчезли у нее в кошельке, который оставила на тахте.

— Госпожа, — продолжил Леонардо, надеясь, что купил благосклонность хозяйки, — смею просить твое платье на несколько часов. У тебя такой изысканный вкус, не то что у простушек — натурщиц, приходят в чем попало. Мне необходимо срочно сделать несколько важных эскизов.

Из услышанного потока слов она мало что поняла, но у нее не было времени на расспросы, а отказывать постояльцу не хотела.

— Какое платье подойдет?

— Новое, вчера ты его надевала. Оно такое утонченное, словно цветущая сирень.

Горделиво тряхнув головой, красавица быстрым шагом ушла в спальню и вернулась с одеждой в руках:

— Это платье просил?

— Да, нежный цветок, — улыбнулся Леонардо.

— У меня есть наряднее, — госпожа выставила грудь вперед, вздохнула, кокетливо качнула головой, убрав со лба непокорную прядь.

— Для набросков вполне сойдет. Да, и еще туфли, пожалуйста.

Понимающе кивнув, хозяйка отдала платье Леонардо и поспешила за обувью.

— Возьми, надеюсь, подойдут, — кокетка небрежно протянула туфли на каблуке из светло коричневой кожи с завязками.

— Да, огромное спасибо, — Леонардо склонился в поклоне и поцеловал руку, дающую обувь.

— Ну, ну, нежности потом, ты мой должник, — хозяйка игриво погрозила пальцем.

— Мне следует поторопиться с обедом, — с тяжелым вздохом, она вышла из гостиной.

Леонардо вернулся в свою комнату.

Сона успела ловко заправить постель и накрыть одеялом.

— Одевайся, — Леонардо положил платье на кровать.

Сначала она обулась, туфли пришлись почти впору. Чтобы обувь при ходьбе не спадала с ног, девушка завязками закрепила башмаки на лодыжках. Сона взяла средневековый наряд цвета сирени — широкое одеяние со складками на бедрах, сшитое из плотного шёлка, с бантами на плечах. Повертев в руках, надела его поверх ночнушки, затянув шнуровку на лифе. Прошивная ткань переда рубашки заполнила вырез прямоугольного декольте. Из поперечных разрезов на рукавах виднелся розовый батист. Хозяйка оказалась выше ростом — подол волочился по полу. Чтобы укоротить юбку, гостья приподняла ее, когда завязывала пояс за спиной. Теперь платье сидело на ней идеально.

Тем временем Леонардо со столика близ окна взял увесистый блокнот, и положил в стоящий в ногах кровати сундук. Оттуда из-под вороха одежды достал чистую записную книжку и толстой нитью привязал к поясу.

Леонардо оглядел девушку внимательным взглядом:

— Отлично, будто для тебя старались. Твоя рубашка удачно вписалась в наряд — розовое хорошо смотрится с сиреневым.

— Волосы можно так распускать?

— Пожалуй, у нас так ходить не принято.

— Сейчас заплету и соберу в прическу, — Сона ловко заплела две косы у правого и левого виска, затем соединила их сзади.

Леонардо снял бант, завязанный на левом плече платья в качестве украшения, и вплел ей в волосы, собрав косы сзади в большой пучок.

— Получилось красиво и необычно. Идем скорее, пока владелица платья не увидела тебя в нем, — Леонардо накинул на плечи синий бархатный плащ.

Тем временем хозяйка особняка вспомнила о том, что забыла монеты, и вернулась в дом. Сначала прошла в спальню, но вдруг воссоздала в памяти, что плату Леонардо за жилье, положила в кошелек и машинально оставила на тахте в гостиной. При мысли о постояльце у нее забилось сердце, он ей очень нравился. Таких приятных слов бархатным голосом, которые с чувством произносил рыжебородый красавец, госпожа не слышала ни от кого. Никто не умел так красиво выражаться. У того, кто говорит, словно поет, должны быть ласковые руки. Невольно из груди женщины вырвался мечтательный вздох. Большие карие глаза загорелись. Она облизнула полные губы.

Страстная брюнетка много раз намекала ему, что жаждет легкого флирта, но Леонардо непонятно как реагировал. Дважды она пыталась дождаться бородача у него в комнате, но входил слуга и предупреждал, что хозяин работает в мастерской и там заночует. Благородная дама отдала платье в надежде, что вечером сама пойдет к нему за своей вещью, ведь живописец просил наряд лишь на несколько часов для работы.

Муж оставался к ней равнодушен. Его интересовали только деньги. Вот и сегодня пригласил на очередной обед чиновника, чтобы получить разрешение на еще одну лавочку. Уже восьмой год пошел, как она была замужем, а ребенка не родила, факт ее злил. Несчастная красавица, как ни старалась, никак не могла понять: супруг слишком стар или вовсе не хочет детей? Отсутствие наследника не волновало торговца и потому синьора решила, что в том целиком его вина.

Хозяйка нашла кошелек, подошла к окну и зачем-то посмотрела на улицу.

Художник и какая-то рыжеволосая девушка, одетая в то самое сиреневое платье, быстрым шагом направлялись к центру города. От возмущения лицо хозяйки стало багровым. Молодая и красивая девица шагала рядом с постояльцем, весело болтая о чем-то. К тому же, у обоих был очень довольный вид.

— Негодяй! — возмутилась хозяйка. — Ах, вот зачем тебе понадобилось мое новое платье! Я тебе припомню. Поверила ему, что живописец работает, дала свой наряд, который надела лишь один раз, а он развлекается с натурщицей!

Таким был первый укол ревности.

В прекрасном настроении Леонардо и Сона шли по проезжей части.

— Осторожно, не наступи на навоз, — Леонардо поднял спутницу и опустил на тротуар.

— У вас много лошадей в городе? — спросил тихо.

— У нас нет лошадей, — также тихо ответила Сона.

— Вы ходите пешком или ты живешь в деревне?

Сона опасливо посмотрела по сторонам — нет ли рядом посторонних, и тихо произнесла:

— Живу в большом городе, у нас кругом машины.

— Какие они?

— Разные: есть большие и не очень, для перевозки людей и грузов.

— По морям плавают?

— Ходят огромные корабли — многоэтажные.

— По воздуху летают?

— Большие воздушные судна, — почти прошептала Сона и опять оглянулась, нет ли кого-нибудь поблизости, — вмещают больше двухсот человек на борту.

— Воздушные судна не падают?

— Увы, иногда случаются крушения, — грустно произнесла Сона, — но ведь и на улице на голову может упасть кирпич.

Леонардо повел путешественницу по центру Флоренции. Они вышли на Соборную площадь, прошли мимо лавок торговцев. Сона с интересом рассматривала дворцы богачей и храмы, стараясь ненавязчиво рассмотреть одеяния прохожих. Одежда богатых горожан отличалась пышностью — просторная, многослойная, яркая, чаще из бархата. Бедный люд одевался скромнее — материи одеяний были блеклые, грубо тканные.