Пришлось сдать, что же делать. Паранойя упорно нашептывала, что за каждым его шагом следят, а каждый маневр предугадывают, и расправиться с пакостным чувством без поддержки друзей Элессар уже не надеялся. Самое скверное заключалось в том, что его не покидало ощущение, будто противника вся ситуация лишь забавляет. В том, что темная тварь, занявшая опустевший мордорский трон и заручившаяся столькими союзниками, вовсе не Саурон, он даже не сомневался. Арагорн имел дело непосредственно с Сауроном, еще в бытность его Некромантом из Дул-Гулдура. И даже нашел с ним некоторое взаимопонимание: он тоже побаивался леди Галадриэль в праведном гневе. В тот раз теща пыталась избить Саурона отрубившимся Гэндальфом Серым вместо дубины, а на предложение Некроманта грозной эльфийке плюнуть на все, тряхнуть стариной и сбежать с ним в закат, мир на мгновение превратился в негатив, потом что-то полыхнуло, и на фоне неба за развалинами Дул-Гулдура на секунду возник палец. Пока указательный, но Саурон понял намек, вздохнул и со страшным карканьем улетел на юг.

Арагорн почесал в затылке. Вряд ли его теща стала бы изображать селянку с хворостиной, гоня гворнов в Мордор, сиди там на троне тот же самый Владыка. Кроме того, прежний владыка Мордора, отстроив крепость на юге, первым делом пошел воевать с соседями. А нынешний, судя по донесениям шпионов, закатил многодневную песенно-поэтическую гулянку, плавно перетекшую в маскарад (ну или наоборот).

Одному из лучших охотников земель бывшего Арнора не надо было видеть всего оленя, достаточно было следов и кончиков рогов, торчавших из-за скалы. С кончиками рогов Следопыт поскромничал: рога такого размера за камнем спрятать было сложно. Через отсутствующие в крепости Темного Властелина двери туда уже заглянула треть населения Гондора (мимо шли просто, ну любопытно же), рассказывая потом об интерьерах Твердыни такое, что считать нового Властелина кем-либо кроме косоглазого орка с нарушенным восприятием цвета получалось с трудом. Короче, эстет-Аннатар, которого хроники Элронда обсуждали подробно и обстоятельно, вылетал из списка возможных кандидатов со свистом дубины, раскрученной горным троллем в разгар сражения у морийских врат. С другой стороны, стал бы владыка Лихолесья гостить у косоглазого орка и состязаться с ним в сложении рэнга, а Древоброд — посылать к нему на задний двор свои ходячие деревья? При всей своей понятливости, здравом уме и немалом военном опыте Аннатар подобного не откалывал. Но если не он, тогда кто же?

Арагорн так напрягся, что комната немного поплыла, а трещины на стене, казалось, зашевелились. Но озарение не приходило. «Может быть, у меня просто недостаточно информации?» — подумал вдруг он. Но перед тем как идти в Мордор, хотелось поговорить с друзьями. Потому что оставался небольшой шанс того, что его паранойя — не фича, а все-таки баг. И вместо визита в Мордор стоит наведаться в избушку к Радагасту за недостающими ингредиентами для секретного зелья Элронда, которым отхаживали арагорновых разведчиков, слишком близко подошедших к Врагу и потерявших компас на внутренний Аман. У Арагорна, как ему казалось, с компасом все было в полном порядке. Вот только стрелка упорно показывала на Барад-Дур.

Между тем трещины в стене начали складываться в некое подобие букв, наливаясь жидким пламенем. «Арагорн, выходи, подлый трус!» — прочел внезапно ослабевший Следопыт, вцепившись в подлокотники трона побелевшими пальцами. От стены ощутимо пахнуло перегретой жестяной крышей. С тихим гудением надпись осыпалась вниз огненными жуками, сменившись следующей: «Приходи сегодня вечером на сеновал, я расскажу тебе о высокой и чистой любви». Вспомнив тещу, Арагорн показал стене выразительно оттопыренный средний палец. Стена пошла рябью, к огненным жукам на полу с шуршанием ссыпалось подкрепление, насекомые принялись строиться в колонну по четыре. «Обещаю в этот раз не подпиливать мостик», — сообщила стена. Колонна жуков вытянулась змеей и, подобрав с пола карандаш, пошла в атаку на ближайшую к стене ножку письменного стола, словно пытаясь вынести карандашом воображаемые ворота. Арагорн представил себя столом, деревянным, спокойным, как давно уснувший энт. Стол глядел на творящееся непотребство широко раскрытыми глазницами замочных скважин и прикидывал шансы. Об истории с подпиленными перед приемом лориэнских эльфов мостками кроме него знали лишь сыновья Элронда, Элладан и Элрохир. Значит, придется либо сдаваться на милость элрондовой настойки на радагастовых грибочках, либо… Сыновья Элронда пропали какое-то время назад, он еще собирался выяснить, куда. Арагорн, собрав мысли в корзинку, перетек из состояния «меня нет, это письменный стол» в атакующее и сообщил стене, что на nelpuht (занятие групповым сексом втроем) он сегодня не рассчитывал и что уважаемым собеседникам придется довольствоваться оnommelme (твинцестом). На стене расцвел золотой смайлик, тут же стертый наискосок. И уже другим почерком появилась надпись: «Администрация приносит извинения за хулиганские действия подчиненных. Впрочем, если государь Элессар и вправду надумает заглянуть к нам на чашку чая, ему всегда будут рады».

— Нет, давайте на нейтральной территории, — возразил Арагорн. — Предлагаю встретиться на Амон Ллау завтра в полдень.

Золотые жуки бросили свой таран и обиженно побрели назад к стене, с которой под ноги Следопыту упал синий бумажный мак. В дверь постучали. «Войдите», — откликнулся Арагорн. Гимли, Леголас и Фарамир узрели комнату с большой картой Средиземья, в которую было воткнуто полсотни булавок с записками. Их друг сидел, положив одну ногу на колено другой, и улыбался, как Сэм, попавший огрызком в нос Биту Осиннику когда-то на выходе из Бри. А в руке его был цветок, точнее синий мак из гофрированной бумаги.

— Арвен грозилась закрыть тебя наверху Цитадели, в комнате без окон с белыми стенами! — с места в карьер начал Гимли.

Но Арагорн прервал его, сообщив друзьям, что, во-первых, рад их всех видеть, во-вторых, для борьбы силой мысли с Врагом белые стены не помеха. И в-третьих… сегодня прекрасный денек для пикника. А пикник он предлагает устроить на башне Амон Ллау, взяв с собой корзину плюшек и шесть бутылок умбарского игристого. Бывший итилиенский разведчик пожал плечами и ответил арнорскому Бродяжнику — почему бы четырем благородным донам и не сыграть в кости, где им вздумается… вот только это же восточный берег Андуина. Если налетят назгулы на крылатых конях, чем отбиваться будем, бумажными маками?

— Именно, дорогой Фарамир, именно! — радостно провозгласил Арагорн, становясь во главе отряда.

Гимли попытался возразить, что он по-прежнему ничего не понимает, на что Леголас обещал вышить ему тунику со словами «Ничего не понимаю!» на груди и призвал друга к терпению. Арагорну нужен свежий воздух, вино в Умбаре вкусное, все узнаем в свое время. И вообще, что конкретно уважаемый гном имеет против синих бумажных маков?

— Но Арвен! — продолжал настаивать Гимли. — Ей не понравится.

— Все зло от баб, — хором ответили ему остальные и отправились за провиантом.

— Ну и зачем так шокировать человека? — выговаривал между тем близнецам мордорский Властелин. — Руки бы за такое поотрывать… да только подозреваю, что пластинка — не ваш креатив.

Весь Аман знал, что воспитание Первого Дома нолдор — безнадежное дело. Их мог приструнить только сам Феанор, а рассказывать дяде про огненных насекомых Финрод побаивался. В лучшем случае Феанор мог решить, будто Финрод обслушался местной поэзии, в худшем — что внук Индис над ним издевается.

— Но всем же понравилось! — защищался Элладан.

— И Арагорну? — переспросил Финрод. — А если бы у него в самом деле съехала крыша после столь зримого свидетельства мордорской слежки? — Под взгляд Всевидящего Ока лишний раз никто попадать не хотел — учитывая чувство юмора тогдашнего Повелителя Мордора, к неосторожному могли явиться не золотые жуки с карандашом, а настоящие орки с настоящим тараном. — Зачем нам под боком безумный король? Как с ним договариваться?