— А что с ней?

— Она покончила с собой, не выдержав тирании с его стороны. Никакой счастливой жизни, всё ради него! Зато теперь он рассчитывает, что я займу её место, но хер там! Я вырвусь из этого дурдома. Сама или с чужой помощью. Неважно. Никогда не будет так, как он хочет!

— Что именно Кузьмич делал?

— Превратил её… — осеклась Аня, пытаясь подобрать правильное выражение, — в марионетку.

— А отец? Что с ним или где он?

— Считай, что его у меня нет. Я рождена от святого духа.

На этом она ушла в свои мысли. Мне же ничего не хотелось больше вставлять в этот разговор, как, собственно, и Кирку. Он молча сидел сзади и слушал нас. А может, это я ушёл в чужую историю и ничего не мог добавить.

Аня на чём-то сфокусировалась впереди и рукой достала с панели фотографию рыжеволосого мальчишки.

— Андрюшка Кузнецов. Кто это? — Она повертела снимком с двух сторон, и я увидел подпись.

— Он сгорел в «Очаге». И его отец после этого решил мне оставить напоминание о случившемся.

— И что ты сделаешь с этой фотографией?

Она трясла снимком передо мной, и это раздражало. Я вырвал его из рук и установил в козырёк перед собой. С того момента мальчуган всю дорогу смотрел на меня.

— Твой брат… почему он повесился?

Можно было ожидать, что она переключится в эту сторону.

— Я же говорил: он не смог вынести потери семейного ресторана…

— Да я плевать хотел на этот ресторан!

— … и вины за все случившиеся жертвы.

— Серьёзно? Мне казалось, вам обоим плевать на людей.

— Ему — нет. Он себя очень сильно корил за их смерть. Когда он пришёл ко мне, то искал искупления, но я не помог, а, напротив, только сделал всё хуже.

— Значит, твой брат, в отличие от тебя, хороший человек.

— Что?! Нет! Нет! Нет и нет! Мы виноваты в смерти всех этих людей. Я признаю.

— Вау! Серьёзно? Ты говоришь это вслух?

— Просто уже ничего не исправишь — надо думать о живых, а Кирк так не думал. Он хотел справедливости, правды. И куда нас это привело? Я везу его прах в чёртов Беломорск! Зачем?! Чего он добился своей справедливостью?!

Незаметно для себя я перешёл на повышенный тон. Оба — Аня и Кирк — смотрели на меня в ожидании продолжения.

— Я добился того, что разрушил твоё безразличие, пускай и ценой своей жизни.

— Ладно, это твоё дело.

Она открыла окно и высунула наружу ноги.

— Я правильно понимаю, что ты сам не сильно стремишься на Север?

— Я не знаю. Мне нужно до приезда туда принять важное решение — что делать дальше, — но так не хочется с этим спешить.

— Тогда предлагаю остановиться на денёк в Питере. От того, что мы приедем днём раньше, днем позже, ничего не изменится. Зато отдохнём и поразмыслим над нашими проблемами. Все в выигрыше!

— Я обещал Кузьмичу доставить тебя сегодня.

— Ты обещал меня привезти, но не уточнялось когда.

— Откуда ты можешь знать наш уговор?

— Я подслушала. Мне не стыдно. Это моя жизнь. Могу только обещать не сбегать. Мы вместе покинем Питер.

Я сомневался. Понимал, что она скорее жертва, и я сделаю хорошее дело, если дам ей и себе денёк на развлечения, но это не входило в уговор с Кузьмичом.

— Остановись! — закричала Аня и села в нормальное положение.

— Что? Зачем?

— Сейчас же!

Я остановился. Мы находились на незасеянном поле — там росла только невысокая трава. Аня выскочила наружу и подала сигнал, чтобы я следовал за ней. Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться.

Она побежала в поле и продолжала махать мне:

— Иди ко мне.

— Зачем?

— Потанцуй со мной. — Аня взяла меня за руку.

— Зачем? — с недоумением спросил я.

— Потому что другого момента может и не быть. Нужно жить сейчас.

— Мне и так хорошо.

— Ну и пошёл ты!

Она вырвалась и закружилась по полю в такт неслышимой музыке. Кирк пустился вместе с ней в пляс. Они прыгали и скакали, в их лицах отражалась детская радость, и это вызвало улыбку на моём лице, после чего я непроизвольно зевнул. Моя открытая пасть не прошла незамеченной — Аня подскочила ко мне, обняла и отстранилась, держась за мои плечи.

— Тебе тоже надо попробовать, иначе мы с тобой никуда не доедем.

— Что? О чём ты?

— Допинг.

— Ты как себе это представляешь? Я в нетрезвом виде тем более не доеду.

— Не будь такой букой! Тогда поехали в Питер. На одну ночь. Давай. Отдохнём. Оторвёмся. Расслабимся. Наши жизни скоро кардинально изменятся — так давай прежние закрепим потрясающими воспоминаниями, уйдём в последний полёт! В полёт счастья!

Аня смотрела на меня своими большими зрачками. От неё веяло теплом и какой-то неподдельной радостью.

— Поехали.

Она обняла меня. Это было так прекрасно! Маленький комочек счастья, с которым вместе хочется улыбаться и радоваться!

Аня продолжила свои танцы.

Не знаю, почему я согласился, — возможно, подсознательно и правда хотел отсрочить решение своих проблем, или просто хотел провести с ней больше времени, а то и просто отдохнуть. Все причины были верны.

Я с трудом затолкал Аню обратно в машину. Пока заводил двигатель, она подкрепила себя новой дорожкой. Когда уселась, настроила радио на молодёжную музыку, завалилась на меня и в таком состоянии отправилась в свой единоличный полёт.

Ястребск кипел от известия о смерти Лаврова — того, кто наводнял город ужасом несколько месяцев. СМИ не утихали и обсасывали эту новость со всех сторон, как только можно, но никто не задавал вопроса: «Кто сжёг Лаврова?».

После увиденного Настю охватил ужас. До этого она не видела смерть, тем более так близко и так ярко, даже про её дядю сказали, что он уехал в командировку на длительный срок. Маша же не знала, как её успокоить, — ведь ребёнок после этого постоянно закатывал истерики и очень сильно замыкался.

Маша не очень представляла, как правильно поднять настроение Насте. Собственно, она и не представляла, как это сделать с ребёнком Леры, но в голове у неё родилась призрачная идея поднять девочка настроение — что дети любят? Аттракционы, игры и веселье. А маленький парк развлечений находился неподалёку, в ТРЦ «Праздник».

После смерти Лаврова город опустел, вроде наступил праздник, но всем требовалось осмыслить случившееся — даже митингующие перед входом в ТРЦ не вышли на протест. И какой же неожиданностью для Маши оказалось то, что весь город был внутри! Жители прекратили бояться скапливаться в многолюдных местах — ведь виновник всех трагедий пойман.

Развлекательный зал для детей располагался на самом верху, под стеклянным куполом торгового центра. Малышня и подростки прыгали с одного игрового автомата на другой, а кто-то кружился на установленной внутри карусели.

— Настенька, как смотришь на то, чтобы покататься на карусели или отдельно на лошадке?

— Не хочу, — ответил равнодушным тоном ребёнок.

— Можем взять сахарную вату или попкорн, или можем купить чего сама хочешь.

— Я ничего не хочу. Мам, давай лучше пойдём домой. — Она посмотрела маме прямо в глаза.

— И ты опять будешь грустить и смотреть в одну точку? — Маша села на корточки перед ребёнком. — Маленькая, ну что с тобой? Что тебя беспокоит? — Она аккуратно поправила волосы Насти. — Поговори со мной.

— Мне страшно. — Ребёнок отвёл взгляд от матери.

— Почему, маленькая?

Настя молчала и только прятала глаза.

— Тебя напугал мужчина вчера?

Она кивнула.

— Почему с ним так поступили?

Настя понимала, что Лавров загорелся не случайно, ведь он этого не хотел, однако возможность, что он загорелся по неаккуратности, не отбрасывали.

— Месть.

— Что это? — Настя наконец-то подняла глаза и посмотрела на мать.

— Месть — это… Расплата… Реванш… — Маша не знала, как правильно это объяснить ребёнку. — Помнишь, когда я накричала на тебя из-за того, что ты шумно играла и тем самым мешала мне? Я попросила… заставила тебя замолчать и вести себя тихо. Ты после этого не говорила со мной несколько дней. Это и есть месть. Ты мне мстила. И у разных людей есть разные обиды, за которые они по-разному хотят отомстить.