— Вы знакомы? — удивлённо спросил Игорь. — Откуда?

— Мы вместе приехали в Москву, — ответил я.

— Чёрт! Вы два подонка! А я такое знакомство в стиле «Гарри Поттера» придумал. «Аня Малфой, познакомься: это Марк Финниган. Марк Финниган, познакомься: это Аня Малфой. Будьте аккуратны, между вами может пробежать искра, которая превратится в БУМ!». Кажется, это оригинально, не?

— Йоша, это ужасно, — сказала Аня, — я была бы только рада не знакомиться с таким человеком!

— Да чем же я вам не угодил, можете объяснить? Я ведь лично не поджигал свой же ресторан, да и мухи я не обижу!

— Мухи не обидите? У своего деда я встретила вашего друга — даже удивительно, как вы смогли завалить такого медведя! Теперь мой дед хочет с вами познакомиться поближе.

Новость, что Миша цел, меня обрадовала, а то, что глава секты захотел со мной познакомиться, — насторожила.

— Класс, не хватало мне ещё внимания фанатика!

— Ну хоть с чем-то вы оба согласны! — пытался разрядить обстановку Игорь. — Мне теперь самому интересно увидеть лицо Михаила. Я даже завидую тебе, Марк, — сам порой хочу набить ему рожу из-за его идеалов и наивности, но всегда боюсь его размеров. Он же свой лапищей с лёгкостью кого угодно приложит! Да? Нет? — Он поочерёдно смотрел на нас, ожидая хоть какого-то одобрения.

— Мальчики, может, прекратите меряться причиндалами, и мы на картины взглянем наконец? И так уже всё настроение испортили!

— Да, Игорь, чего ты нас задерживаешь? — со смехом наехал я. — Притащил сюда взглянуть на искусство, культурно обогатиться, а сам неприличные шутки травишь. Засранец!

— Во-во! — поддакнула мне Аня.

— Подонки! А ещё друзьями вас называю! А вы подонки!

Игорь с обиженным видом поплёлся внутрь, а мы, смеясь, пошли следом за ним. Возможно, я и Аня чем-то похожи — к примеру, унижать и смеяться над окружающими нас забавляет, хотя не люблю признавать в себе эту черту.

Выставка, признаюсь, оказалась на любителя, но она не могла не удивить. Посмотреть на искусство пришла «вся Москва». Среди посетителей также присутствовали различные представители телевидения и таблоидов. И главное, все с камерами и телефонами.

Экспозиция на входе начиналась с изображением ворот из американского футбола с влетающим в перекладину маленьким самолётом.

На следующей нарисована мировая черепаха с бьющимися между собой слонами. Эти элефанты уничтожали построенный на панцире город. В результате бедствия все жители города спрыгивали с млекопитающего и тонули в бескрайнем море.

Рыбный ларёк во внутренностях человека, собранный из различного ненужного хлама.

И так все картины. Окончательно застопорило моё внимание другое произведение искусства. Горящее здание, из которого с криком в огне выбегает различная нечисть, а в стороне стоит обычный рабочий класс, выражающий овации.

— Потрясающе, правда? — сказал мне Аня. Игорь задержался около другой картины. — Эта картина совсем новая. Согласись: она достоверно передаёт то, что ты натворил.

— Тебя никак не переубедить!

— Не-а… И это нормально. Мы не вправе судить безразличие. Просто не каждый рискнёт своей жизнью ради другого и не каждый потратит своё время для улучшения жизни чужого для него человека. И это заложено природой. И называется инстинктом самосохранения. Я — лишь жертва общественного мнения, а вот ты — мудак.

Кирк подал признаки жизни, громко засмеявшись.

— Мы перешли на «ты»?

— За ошибку извиняться не буду. Вы — мудак!

Около нас снимали репортаж. Девушка-корреспондент во время записи косо смотрела на меня, пока я разглядывал картину, и, в один момент оборвав заготовленную речь, обратилась ко мне.

— Извините, вы Марк Штерн? Верно? — Девушка в упор посмотрела на меня. — Да, это действительно вы! Скажите… — Она маякнула оператору, чтобы он обязательно снимал. — Вы признаёте свою вину в смерти посетителей вашего ресторана? Вы собираетесь ответить за вашу безответственность в безопасности заведения?

— Без комментариев! — ответил я и попытался вырваться из образовавшегося оцепления, но ничего не вышло — посетители столпились и шептались как раз на пути к выходу.

Кирк же не растерялся, вырвал камеру у оператора и разбил об пол. Наступила тишина. В этом вакууме я прорвался через толпу и выбежал из галереи.

Остановился за углом здания. Игорь прибежал следом за мной.

— Ну ты и топаешь! Знаешь ли, мне, пухляшу, не положено так напрягаться.

— Зачем эти вопросы? Я, что ли, поджёг свой же ресторан?

— Ты лучше мне ответь, зачем камеру разбил? У тебя будут проблемы со СМИ.

— Что? Я этого не делал! Это сделал Кирк… Твою мать!

Я понимал, что это делал не Кирк, но ничего не мог с этим поделать. Он, как паразит, засел во мне и не хотел отпускать. Мне нужно было поскорее от него избавляться, поскорее развеять его прах.

— Что будем делать? — спросил я.

— Будем? Я так-то ни при чём.

Игорь смотрел на меня как на сумасшедшего, и это справедливо: из-за Кирка у меня ехала крыша.

— Позвоню Виктору Палычу. Он у нас почитаемый мужик в службах — может, подскажет что, а ещё лучше, если всё разрулит.

Пока Игорь решал проблему — звонил кому надо, — к нам подошла Аня. Она посмотрела на меня и покрутила пальцем у виска.

— А почему я виноват-то? Этот гад снимал нас без разрешения! — Кирк уставился на меня с надеждой, что я соглашусь с ним, но нет. — Пардоньте.

— Всё будет хорошо, — сказал Игорь. — Виктор Палыч, если что, все утрясёт в вопросе закона. Но со СМИ уж как-нибудь сам — тут мы бессильны.

— Спасибо, — вот и всё, что я мог ему сказать.

— Вот всегда подобным вам всё обходится! — вставила своё слово Аня.

Я не стал отвечать на её выпад. Достала уже эта девчонка! Лучшей тактикой было игнорировать всё, что она говорила.

После инцидента мы направились в апартаменты Лаврентия Кузьмича в «Метрополе». Аня — к себе в комнату, а мы с Игорем — в зал для гостей. Он хотел меня заранее всем представить, а заодно и перекусить, но на месте оказался только Миша. Мы даже не поздоровались. Его нос был заклеен лейкопластырем на месте перелома, но следы от клюшки спрятать не выходило.

— Вот чёрт, теперь на Мишутку ты не потянешь, а больше на побитого жизнью Педобира! Видимо, не сложилось у тебя со склеиванием малолеток. — Миша собирался ответить, но из открытого рта не донеслось ни единого слова. — Где Кузьмич-то? У себя? Вроде хотел с Марком познакомиться, а даже не встречает.

— Они с Максимом в церкви, скоро вернутся.

— Это правильно — надо чаше людям воду в уши лить, иначе очнутся и осознают, что Истинного Бога не существует.

Поражаюсь выдержке Миши: он постоянно терпит все нападки про его веру, да и любые другие нападки. Всё-таки хороший он человек. Никогда никого не обижал. Он даже не стал защищаться, когда Кирк избивал его. Точнее, я избивал.

Общение с Мишей не складывалось, но неловкое молчание продлилось недолго., Следующим гостем стал его сосед — тот самый, что избивал женщину у себя во дворе. Виктор Палыч. Именно ему звонил Игорь, чтобы решить мою проблему.

— Так вот он, наш бунтарь! — Виктор Палыч пожал мою руку своей разбитой до костяшек лапищей. — Всегда бесили эти журналюги! Ты же после того, как разбил камеру, врезал ему? А?

— Нет. — Я почувствовал, как мой мизинец хрустнул.

— Это ты зря — стоит их отучать лезть в чужие жизни! Поверь: знаю по личному опыту, не раз приходилось ставить их на место. — Тут его взор упал на Мишу. — Ха-ха, а с тобой что?

— Я… — Миша косо посмотрел на меня.

— Этот подвиг тоже принадлежит нашему бунтарю, — радостно преподнёс Игорь.

— Да что ты говоришь! — Палыч хлопнул меня по плечу. — А ты не так прост, как кажешься! Давно стоило тихоне нос сломать!

Виктор Палыч представлял из себя человека, который прошёл не одну войну, но теперь решил отдохнуть на пенсии. Как я позже узнал, он занимал должность младшего сержанта полиции. Так и напрашивается вывод, откуда у него домик в Серебряном Бору!