Летний день тянется долго, а потом в один момент не успеваешь оглянуться и уже сумерки. Мы умудряемся сделать еще один, но более короткий привал, чтобы наскоро перекусить и размять ноги, а потом уже безостановочно двигаемся к храму. По моим подсчетам добираться туда нам еще не дольше пяти миль, как раз до полуночи должны прибыть. Почему именно так важно ровно в полночь быть на месте, не знаю, но стараюсь не отмахиваться от этой настырной мысли и даже озвучиваю ее Теодору.

К слову, граф достаточно серьезно воспринимает мое предчувствие и делает все возможное, чтоб мы успели.

Лес сменяется диким полем с увядшей желтой травой, которая в сумерках кажется серой, но ехать становится не в пример легче и быстрее. Нам еще осталось миновать небольшой лесок и выйти к открытой равнине. Именно там, на небольшой округлой площадке, расположены культовые исполины, служащие древним капищем драодов и местом силы. Под ними, если верить легендам, протекают многочисленные реки и ручейки, перенося с собой магическую энергию этого мира, создавая незримую питающую все живое сеть под “кожей” Земли.

Чем ближе мы подъезжаем к лесу, тем острее чувствую приближающуюся опасность. Еще недавно, при свете дня, деревья, казавшиеся приветливыми и манящими своей прохладной тенью, теперь откровенно пугают длинными ветвями, похожими на скрюченные руки. Редкие листья, украшающие их, кажутся жуткими личинками каких-то неизвестных огромных насекомых. А шум, таящийся в кронах, звучит предупреждением: “Так ли ты, путник, хочешь вступить под нашу гостеприимную сень?”

Ежусь, словно от холода и с опаской оглядываюсь вокруг. Теодор тоже достаточно напряжен, хотя и старается сохранять внешнее спокойствие. Тем временем шелест вокруг становится все тревожнее и тревожнее, смешиваясь со скрипом сухих стволов и веток. Ферзя настороженно прядет остренькими треугольными ушками, по ее мышцам иногда пробегает нервная дрожь. А животные-то более чувствительны к потустороннему.

— Женя, — впервые за долгое время нарушает молчание Теодор. — Запомни, что бы не случилось, скачи вперед.

— В смысле? — опешиваю я. — Что значит “что бы не случилось”? Я не собираюсь тебя оставлять одного.

— Женя, я кому сказал?! — едва не рычит мужчина.

— А ты? Сам останешься? Без помощи? ─ спрашиваю дрожащим голосом.

— Единственное, чем ты можешь мне помочь — не путаться под ногами! ─ чеканит он.

Обидные слова заставляют заскрежетать зубами. Это я-то путаюсь?

— У меня, вообще-то, тоже есть способности, если ты забыл, — ерничаю, мрачно глядя на него.

— Это мне известно, — хмыкает граф, никак не отреагировав на мой ядовитый тон. — Но твоя главная задача — это достать камень. С ними я и сам могу справиться.

— С кем, с ними? — нервно оглядываюсь вокруг. Мне кажется, что таинственные Они окружили нас со всех сторон.

— Со стражами.

— Я могу остановить время, — с надеждой смотрю на него. Мне так не хочется оставлять его одного.

— Они вне времени, ─ кривовато улыбается Эмерей в ответ.

— Как это вне времени?

Ничего не понимаю. Разве такое возможно?

— А так. Не мертвые и не живые, не тут и не там, не в прошлом и не в будущем. Подарочек Беатабаса, ─ устало трет ладонями лицо Теодор. Представляю, как я замучила его своими вопросами.

— Беатабаса? — шепчу помертвевшими губами.

— Да, — кивает в ответ мужчина. — Не бойся, все будет хорошо.

Он подъезжает почти вплотную ко мне. Его глаза снова кажутся черными, как ночь, которая нас окружает. Нервно сглатываю и крепче стискиваю поводья. Как же я хочу, чтоб он меня сейчас поцеловал, в эту минуту, но мы продолжаем сидеть каждый на своем коне, выпрямив спины и не делая ни шагу навстречу друг другу.

— Женя, — внезапно он поднимает руку, словно хочет дотронуться до моей щеки. Я сижу, затаив дыхание, лишь сердце в груди стучит набатом и кровоточит от боли, снова купаясь в воспоминаниях. Еще чуть-чуть, самую малость, и его пальцы дотронутся до моей кожи, но громко заржавшая Ферзя заставляет нас отпрянуть друг от друга. Кобыла тревожно перебирает ногами, испуганно косит глазом в густую чащу и едва не вздымается на дыбы.

— Женя, — с нажимом произносит Эмерей. — Ты поняла? Тебе нужно попасть к храму, до него не больше мили. Скачи во весь опор!

Судорожно киваю, понимая, что время пререканий прошло, и если сейчас от моего дара никакой пользы, то нужно сделать так, чтоб Теодор за меня не переживал. Шум листвы становится громче, ветер срывает с головы капюшон плаща, заставляет задохнуться от нехватки воздуха, кидает в глаза мелкие щепки и веточки. Прикрываю лицо ладонью и в последний раз оглядываюсь на графа.

— Ну же, Женя, — рычит он, и я с ужасом смотрю, как за его спиной разворачивается огромная воронка, пронизанная голубоватым потусторонним светом, а из нее начинают появляться полупрозрачные серые тени, которые тут же принимаются обступать нашу маленькую группу. Эмерей не выдерживает и стегает мою лошадь по крупу. Ферзя поднимает передние ноги, становясь на дыбы, и срывается на бег, я чудом удерживаюсь на ее спине, крепко обняв за шею.

Приникаю к верной лошадке и снова оглядываюсь. Соскочивший с Ворона, Теодор, опустив голову и свободно расправив ладони, неподвижно стоит спиной ко мне. За его плечами развевается черный плащ, терзаемый ветром… Почва вокруг замершего мужчины идет трещинами, словно во время землетрясения, раскидывая вокруг комья и острые камни. Вздымаясь небольшими пригорками и фонтанами, сквозь ее поверхность прорываются длинные извилистые стебли, которые в темноте светятся ядовито зеленым светом. Повинуясь движению графовой руки, ближайший из них обвивает первую попавшуюся тень и ныряет с ней обратно под землю. Остальные воспринимают это как сигнал к действию и кидаются уже все вместе на одинокую фигурку человека. Но человека ли?

Мне кажется, что мы несемся, как сумасшедшие, от свиста ветра закладывает уши, а зубы клацают то ли от страха, то ли от тряски. Несмотря на бешеную скорость, камни, которые видны издалека, не приближаются ни на йоту.

Иногда я нахожу в себе силы оглянуться назад, и с замершим сердцем наблюдаю, как растительные питомцы Теодора раз за разом утаскивают жуткие тени. Но на месте уничтоженных тут же возникают новые и новые противники.

Мне, несмотря на страх, отчаянно хочется броситься обратно, ему на помощь. Но я понимаю, что это будет огромной ошибкой, и снова припадаю к лошадиной шее, сцепляя от отчаяния зубы и стараясь смотреть только вперед.

Между тем, до упрямых, неподвижно стоящих, глыб расстояние все-таки по чуть-чуть сокращается. И я уже полностью сосредотачиваю свое внимание на приближающемся древнем храме, пытаясь как можно быстрее добраться до него, пока меня кто-то не хватает за ногу. От неожиданности пронзительно вскрикиваю, Ферзя натужно хрипя от страха, взвивается на дыбы, а я лечу кубарем на землю.

От удара об твердую, покрытую колючей высохшей травой, поверхность тихо всхлипываю. Во рту появляется металлический вкус от прокушенной щеки. Трясу головой, разгоняя туман перед глазами. А пока прихожу в себя и оцениваю обстановку, непонятно откуда взявшиеся тени начинают понемногу меня окружать, замыкая живое в кольцо.

Подскакиваю на ноги, словно пружина, и судорожно осматриваюсь по сторонам. Что же делать? Вновь вскочить на лошадь и драпать изо всех сил, возможности нет. Испуганная животинка давным-давно ускакала. На волне ужаса и страха бедное животное в момент преодолело, еще недавно кажущиеся мне бесконечными, метры, которые отделяли нас от капища драодов, и уже почти вплотную приблизилось к культовому сооружению, инстинктивно чувствуя защиту от древних камней.

Окружающее меня кольцо становится плотнее, призраки обступают меня, приближаясь все ближе и ближе.

— Тео! — с моих губ срывается отчаянный крик. — Тео!

Оглядываюсь в поисках хоть какого-то оружия, но кроме валяющегося под ногами небольшого булыжника, ничего не вижу. Выбор невелик, но лучше, чем никакой. Подхватываю его и оценивающе взвешиваю в руке. М-да, человека подобное оружие если бы и не остановило, то отвлекло уж точно. Но против призраков оно малоэффективно и даже бесполезно. Хотя, чем черт не шутит…