Я наблюдал, как лицо женщины переливается образами, словно она проживает жизнь. Точно, память вытаскивает Я сквозь воспоминания.

Я подхватил ее на руки и понес в сторону низкого ложа.

Паршивое возвращение у нее будет, и не мешало обустроить ее хоть с минимальным комфортом.

— И куда нас занесло, милая волшебница, — спросил у нее, укладывая ее голову на валике подушки.

— А кубок, у тебя, похоже, еще тот якорь.

Зверек выскочил на стол. Сложил лапки и своими глазищами уставился в мою сторону.

— Мона?

Лапки переминались возле сочного бока круглого светло желтого фрукта.

— Да бери ты, чего мнешься.

Он счастливо зачавкал, вгрызаясь в мякоть, разливающую запах муската и шоколада.

— Вот и хорошо, — выдохнул решению еще одной проблемы поиска пропитания этому малышу.

— Осталось последнее, — назвать.

Но не успел я закрыть рот, как пушистик отвалился от фрукта и выдал — Юи-юи и постучал себя лапкой в грудь.

— Не все так просто в датском королевстве, констатировал я, понимая, что животное, не только говорящее как попугай. Следовало признать Юи-юи разумен, а значит в кого он вырастет сложно предположить.

Кирка застонала. Я приложил кувшин к ее губам, и она начала пить маленькими глотками.

Отодвинув кувшин, был встречен распахнувшимися глазами женщины. Пытаясь сфокусировать на мне взгляд она хрипло выдохнула, — кажется, Амир, ты спас мою жизнь.

Я похлопал ее по впившейся в кубок ладони, — не стоит благодарности, сочтёмся когда-нибудь. И без твоего предупреждения мы бы точно остались в сельве оба. Отдыхай, нам выделили королевские апартаменты.

— Кто посмел, — рычало и бесновалось черное существо с горящими желтыми глазами. Оно с невероятной скоростью перемещалось по огромному залу, развевая рваными лохмотьями, которые были когда-то богатой мантией, а теперь же походили на перья старого ворона.

Голову существа украшала вычурная маска, более всего похожая на голову этой птицы, с длинным клювом.

В прорези для глаз смотрели пылающие безудержной яростью и психической ненормальностью янтарные зрачки.

— Они поплатятся, все поплатятся.

— Нарушили первыми, — зашипело эхом под стрельчатыми сводами утопающего в темноте зала.

Слегка успокоившийся Ворон начал снова носиться из стороны в сторону и брызгать во все стороны желчью и злобой.

В такие моменты замок вымирал. Слуги прятались, воины уходили подальше, находя не существующие дела, и только первый советник оставался в своем углу и из-под глубоко надвинутого на глаза капюшона наблюдал за метаниями того, кто когда-то был человеком, а теперь, верховным правителем Нижнего мира — Черным Вороном.

Наконец хаотический путь привел правителя на трон. Он запрыгнул на высокий насест с ногами, и как нахохлившаяся птица, уставился в угол советника.

— Нарушили первыми, — опять донеслось оттуда.

— Хватит, — металл прорезался в голосе сидящего на троне. — Не стоит недооценивать Верхних. Наместники совершенно отбились от рук. Как он додумался праздновать день рождения, поднявшись на поверхность со своей семьей. Эти олухи хоть додумались не тащить с собой своих женщин.

Приступ злобы отпускал правителя, и он уселся на троне более по человечьи, вытянув длинные ноги в богатых сапогах, поблескивающих вышитыми каменьями и кованными гранями острозаточенной шпоры.

— Ступай — скомандовал он советнику, надеясь остаться один. Шуршание уползающего прошелестело и затихло. Он прокаркал заклинание, и защита засверкала кровавыми отблесками, запирая зал ото всех остальных.

Он снял маску и потер переносицу, склонив голову и спрятав лицо под упавшими длинными черными прядями. Они прикрыли одну серебристо-белую, которая словно женская ладонь мягко провела по его щетинистой щеке.

Из-за трона выступила высокая женская фигура.

Не поднимая лица, правитель подхватил рукой маску и спрятался за ней, как за щитом.

— Сахка, — выдохнул он то ли вопрос, то ли просьбу.

Женщина скользнула к нему с грацией кошки и застыла, демонстрируя изгибы своего тела.

Она уже достаточно давно скрашивала жизнь правителя и оказалась достаточно умной, чтобы мириться с остальными, но при этом считаться первой.

Вот и сейчас, она точно рассчитала потребности правителя. И пока остальные прячутся и бояться, она посыпала грудь лунной пылью и прижала соски зажимами с головами воронов.

Тонкие цепочки спускались из их клювов, соединяясь перед пупком. Эти украшения пришлось тайно заказать у родового мастера. И сейчас она увидела блеснувшее в желтых глазах заинтересованное внимание мужчины.

Клювы воронов были открыты, но стоило сжать их и те отпускали соски из плена зажимов.

Он потянул цепочку на себя, заставив Сахку потянуться грудью вперед.

Пока он не позвал, она не имела права сделать последний шаг.

А он следил, как она прогибается телом и приоткрыв сочные губы возбужденно дышит.

— Вот так, именно столько, что бы она не упала, что бы сладкая боль струилась от вершинок сосков вглубь тела.

Он ослабил хватку, наблюдая за пирсингованным кончиком языка, который облизал пухлые губы.

Он уже придумал, что можно сделать с этой игрушкой.

— Иди ко мне, — позвал, развеивая остатки лохмотьев со своего тела.

Она оказалась на коленях между разведенными в стороны бедрами мужчины. Вертикально стоящий орган правителя говорил о том, что ее усилия он оценил.

Она хотела, как обычно опустить голову вниз, но Ворон приподнял ее за талию и поднырнув под цепочку прошелся языком от пупка к ложбинке между полушариями.

Для этого ей пришлось широко развести колени, но Ворон снова приподнял ее за талию и велел переступить через бедра.

Медленно опуская ее в очередной раз, придерживая за талию, он усаживал ее на свой подрагивающий в предвкушении орган.

Когда головка скользнула в истекающее лоно, он рывком насадил ее до упора.

Сахка выдохнула, блаженствуя и наслаждаясь заполненностью, но мужская ладонь толкнула ее в ложбинку, заставляя откинуться назад.

Цепочка натянулась на шее правителя, когда до его коленей осталось несколько сантиметров.

Тело выгнулось вслед за зажимами, обжигаемое болью.

Ворон толкнулся вперед, насаживая лоно Сахки еще глубже. Цепочка заставила ту изогнуться так, чтобы максимально охватить мужчину снизу и только макушкой упереться в его колени, демонстрируя торчащие в потолок соски с головами воронов.

Ее разведенные в стороны ноги он обхватил ладонями и прижал к плоскости трона, превращая тело одалиски в изогнутый лук.

Не давая той извернуться, слегка отклоняясь назад, и тем самым еще больше выгибая ту в мостик, стал вколачиваться в сжимающееся от приступов боли, посылаемых от сосков лоно.

Сладкий запах крови из ранок, которые появлялись на сосках в момент, когда она не успевала подстроится под его жесткий ритм, поплыл в воздухе.

Он остановился, отпуская ее лодыжки и нагибаясь к обессиленно расслабившемуся телу.

Тонкие пальцы сжали один из клювов и освобожденный сосок послал волну, которая затрясла ее в оргазме. Сжимающиеся стенки с силой обхватывали каменный стержень, пока мужчина с наслаждением слизывал кровь с соска, посасывая его, продолжая посылать сладкие спазмы вниз ее тела.

— Это только начало, — он прикусил навершие, втягивая лунную пыль с бархатистой кожи.

Он приподнял вытянутую ногу к своему плечу, другую позволил согнуть, а потом развернул, укладывая плашмя, что позволило еще больше ей открыться перед ним.

Трансформируя свое тело, он начал с той части, которую ласкали затихающие спазмы.

Вот по ее поверхности вспухли вены, увеличивая в диаметре и без того примечательный орган. Черные кожаные ленты поползли в воздухе, фиксируя женское тело. Они, всецело зависимые от желания хозяина, распинали постанывающую женщину.

Не выходя из нее, он медленно поднимался в воздух, увеличиваясь в размерах.