Через день ее у подъезда встретила Лариса.

– Класс! Здорово ты обрезала этого нахала. Постоянно ерничает, всех стебет. А сам из себя ничего не представляет. А ты молодец! Не ожидала такой прыти. Вот правильно говорят: «В тихом омуте черти водятся».

– Извини. Я, кажется, парням нагрубила. А кто они тебе?

– Пока никто. Учатся в нашем военном училище. Четвертый курс. Через год выпуск, – привычно затараторила Лариса. – Кудрявенький светленький крепыш – Сергей. Он мой жених. Правда, он пока об этом не знает. Он из Москвы. У него папа – генерал! У папаши связи, которые обеспечат хорошее распределение за границу – это точно! Он потом, конечно, в Москву вернется, в академию поступит. Но меня это не интересует. Лишь бы выехать за рубеж. А там я придумаю, как зацепиться. Ведь мужики везде есть. А из Европы до Америки рукой подать. Я Сережку второй год «прикармливаю». Чего глаза таращишь? В прямом смысле. Знаешь, как после казармы домашнего уюта хочется, особенно избалованным генеральским сынкам. Он на бабулиных булочках и пирогах уже ручным стал.

– А если сбежит?

– Не-а, – как хищный зверек, показывая зубки, оскалилась Лариса. – У меня в запасе еще целый год. Окольцую молодчика.

– Ну, а всё же?

– Тогда – Китай, – нахмурилась Лариса.

– А Миша? – осторожно перевела на интересующую ее тему разговор Марина.

– Мишка – друг Серегин. Он, конечно, не вариант. Я его сначала как запасной аэродром рассматривала, если Серега с крючка сорвется. Но потом поняла, что даже Китай лучше.

– Почему? – удивленно протянула Марина.

– Бесперспективный он. Хватки нет. Ничего он в этой жизни не добьется!

Марина смотрела на серьезно рассуждавшую Ларису и вдруг начала хохотать. Видимо, смешливость Ларисы была заразительна.

– Ты чего? – оторопела Лариса.

– Ты себя-то слышишь? Ведь это анекдот какой-то: выбор между Сергеем, Мишей и Китаем.

– Я серьезно, а ты смеешься, – пожала плечами Лариса. – У меня хоть выбор есть. А у тебя? Пединститут и всё!

Марина нахмурилась. Она думала – рассказать Лариске про свою мечту или нет. Но та не унималась:

– А ведь я старалась. Если бы ты понравилась Мишке, у тебя тоже был бы выбор. Вдруг его всё же в Прибалтику отправят? В Литву, например, или в Ригу? Я понимаю, курица – не птица, Прибалтика – не заграница, но и не пединститут. Но ты ведь у нас гордая – пришла как есть, даже ресницы не намазала, нахамила, дверью хлопнула и ушла. Вот и иди теперь… В пединститут.

– Да ладно, стоит ли… – смутилась Марина и протянула руку подруге. – Я тебе хочу рассказать…

Но Лариска не ответила на попытку примирения. Она обиделась и, не оглядываясь, ушла. Марина пожала плечами. А может, так и лучше? Что бы она сказала Ларисе? Что тоже хочет в Америку? А как? Ведь она не способна ехать в китайские притоны и раскручивать мужиков на выпивку, а потом секс. Нет, у нее будет совсем другая дорога. Светлая и правильная. Только Лариска этого не поймет. Значит, хорошо, что они поссорились.

Некоторые вещи не стоит говорить никому.

К вечеру Марина уже и не вспомнила о ссоре. Телефонный звонок Ларисы был неожиданным.

– Не спишь? Сердишься?

– На что? – поинтересовалась Марина.

Но Лариска не стала терять время на объяснения. Ее распирало от эмоций:

– Слушай, у меня такая новость, такая новость, сейчас упадешь! В тебя Мишка втюрился.

– Кто?

– Миша! Да ты что, не врубаешься? Тот самый зазнайка-красавчик. Он ко мне сейчас заходил. Он в патруле, вот и вырвался на минутку, и всё о тебе выспрашивал – кто да что. В общем, он записочку оставил, просил обязательно передать, забежишь?

Марина недоумевала. С какой стати она побежит за записочкой от какого-то Миши:

– Ларис, у меня дел полно. Давай, если завтра будет время, я после школы к тебе в магазин зайду. Мне как раз по дороге.

– Подруга, ну ты даешь. Да я умру до завтра.

– От чего? – не поняла Марина.

– От любопытства! Он что, тебе совсем не понравился? – разочарованно протянула Лариса. – За ним самые красивые девчонки из нашего торгового техникума бегают. Если бы он на мою однокурсницу Юльку внимание обратил, она не то что бы в соседний подъезд побежала, а на другой конец города – и не раздумывая. Признаюсь, если бы у Мишки был папа генерал, и я бы в галоп пустилась.

– А как же Сергей? – наивно спросила Марина.

– Сергей – это голый расчет. Никаких чувств. А вот Мишка… – Лариса даже причмокнула.

Марина представила, как Лариса облизывается, как голодная кошка, выслеживающая жертву.

– Не понимаю, – передернула плечами и повесила трубку.

За запиской Марина не пошла ни завтра, ни через неделю. И только в субботу, когда наступило очередное Ларисино занятие по английскому языку, смогла встретиться с подругой. К тому времени текст записки стал не актуален, так как время назначенного свидания безнадежно устарело.

Многие, в том числе и мама, не понимали, что может быть общего у серьезной и рассудительной Марины с экзальтированной Ларисой. И причина была не в возрасте, хотя Лариса уже закончила десятилетку и заочно училась в торговом техникуме, работала. Просто они были разные.

Рядом с подругой Марина чувствовала себя инопланетянкой из другой галактики. Она жила в мире «так положено, так надо», а Лариса, считавшая, что правил придерживаются только простаки, обитала в нравственной невесомости.

Кукольная внешность, миниатюрные размеры, наивный взгляд и вкрадчивые повадки совсем не мешали Ларисе быть приземленно-расчетливой. У нее была удивительная способность приспосабливаться к любым условиям.

И если ангельская внешность и беззащитность Ларисы вводили окружающих в заблуждение, то для Марины подруга была как открытая книга. Но ее не отталкивала и не возмущала беспринципность Ларисы. Цель служила всему оправданием. Цель – жить по-другому, вот что их связывало прочнее, чем канат. Вот откуда было это взаимопонимание.

Кроме того, дружба с Ларисой давала возможность сбежать из серого мрака в сытый беззаботный мир. Хотя бы на час, после очередного урока английского.

Ларисин отец был крупной шишкой на металлургическом заводе. Жили они в просторной квартире, в которой кухня была больше, чем всё Маринкино жилье. Открывая тяжелую дверь, на которой сияла табличка с фамилией, Марина попадала в широкую прихожую, застланную мягким ковром, а из кухни тянуло запахом свежей выпечки и ванили.

Улыбчивую Настасью Петровну, хлопотавшую по хозяйству, все называли Бабулей. Марина по наивности полагала, что она родная бабушка Ларисы. И удивлялась ее чуткости. Бабуля моментально исчезала из кухни, где собиралась молодежь. Не лезла с советами, наставлениями, не проявляла любопытства, которым страдали даже посторонние старушки, сидящие на скамейке перед подъездом.

Решив сделать подруге приятное, Марина сказала Ларисе, как ей повезло с бабушкой.

– Бабушкой? – переспросила Лариса, а потом долго хохотала.

– Отец этой бабушке зарплату платит! Еще бы не прогибалась. Получает, как сталевар, живет в отдельной комнате, ест бесплатно, а по факту – прислуга, понимаешь? А бабушкой зовем для конспирации. Не положено у нас слуг иметь.

– Как же так? – была поражена Марина.

В ее представлении быть прислугой – это унизительно. Это как раб! И в нашей стране слуг нет.

– Вам что, полы помыть трудно? Или суп сварить? У тебя же мама не работает.

Лариса опять залилась колокольчиком:

– Ты видела хоть раз мою маму с грязной тряпкой в руках?

Марина представила гордую холеную Эльвиру Викторовну: с неизменной укладкой, шикарным маникюром, в шелковом кружевном халате… И вот эта барыня ползает на коленях в прихожей. Ей самой стало смешно. Нелепая получилась картинка.

Но всё в ней протестовало против этого открытия. Ведь не удивлялась она, видя, как ее мать моет полы?!

– Нет! Это неправильно! – твердила Марина, чувствуя в своих словах скрытую фальшь.