– А давай рассуждать, – примирительно сменила тон Лариса. – Стирать, мыть, готовить – это, по-твоему, труд?

– Это все женщины дома делают! Бесплатно!

– Ну и дуры! – засмеялась Лариса. – А повар? Прачка?

– Да, это труд, – Марина не поняла, куда клонит подруга.

– И если бы Бабуля пекла пирожки в школьной столовой – это тебя бы не возмутило?

Марина задумалась. Но придраться было не к чему.

– Нет.

– Хорошо. Хоть в одном договорились. А то, что каждый труд в нашей стране почетен, – верно?

– Да, – согласилась Марина, понимая, что сейчас Лариска ее и добьет.

– Значит, то, что делает у нас дома Бабуля, – это труд и почетно! – с торжеством подвела черту подруга. – Получается, тебя бесит не то, что Бабуля делает, а где! Если бы Бабулины пирожки лопала ты в школьной столовой – это было бы правильно. А когда эти пирожки ест моя семья – это рабство? А спроси тогда у Настасьи Петровны, почему она вместо школьной столовой работает у нас?

Марина не возражала. Она понимала, почему Бабуля в столовку не идет. Разве можно сравнить зарплату, условия в общепите и в этом богатом доме? Марина совершенно запуталась. Но сдаваться не хотела, и решила зайти с другой стороны.

– Тогда объясни, почему твоя мать не работает?

– А она работает, – недобро усмехнулась Лариса. – Работает женой начальника. Усекла? И это нелегкий труд. Терпеть папочкины выходки. Думаешь, на кого он всех собак спускает, когда вышестоящее начальство его в хвост и в гриву гоняет? Он сталевару морду бить не пойдет. Нельзя. Посадят! А когда домой придет, тогда характер покажет! Мать ведь мучить можно! Домострой у нас.

Марина хмыкнула, но вспомнив, сколько раз слышала, как Лариса объясняла звонившим по телефону, что мать не может подойди из-за головной боли, призадумалась. Значит, и в Ларискиной семье не всегда солнечно.

Она видела, насколько тема про родителей неприятна Ларисе. И решила больше ее не касаться.

– Хорошо, а ты тогда зачем работаешь? Да еще продавцом? Тебя что, папочка обеспечить не может или высшее образование дать?

– Я, – Лариска нахмурилась, но не растерялась. – Я работаю ради удовольствия! Представляешь, всю жизнь мечтала продавать. Не детей воспитывать, не дома конструировать, не в космос летать, а продавать. Я общаться люблю, улыбаться людям, приятное им делать. А они мне в ответ добром платят. Знаешь, сколько у меня знакомых появилось, когда я работать пошла? Вспомни, где мы познакомились? В магазине. Вспомни, как ты радовалась? Как матери твоей было приятно? А теперь сидишь у меня на кухне и осуждаешь. Разве это правильно?

Маринка смутилась. Нечего было сказать. А у Ларисы испортилось настроение. И она уже со слезами в голосе продолжила:

– Ты, Марина, сейчас на моего отца похожа, он меня с детства в космос мечтал заслать. Продавец – это не престижно! И это говорит государственный служащий, руководитель! Ты как-то спрашивала, почему я хочу в Америку удрать. Да потому что там детям такими глупостями голову не забивают. Это только у нас, в рабоче-крестьянской стране, славят труд в песнях да стишках, а на деле рабочих презирают!

Марина ушла от Ларисы с тяжестью на душе.

Весь день она томилась, переваривая разговор. Но вечером не вытерпела и подошла к матери. Она решила не ходить вокруг да около, а спросить в лоб.

– Мам, а если я не педагогом буду, а продавцом?

– С ума сошла! – вскипела мать. – В могилу меня свести хочешь? Я для тебя всё! А ты решила остаться без высшего образования? Опозорить меня?

– А что в профессии продавца позорного?

– Как ты не понимаешь, продавец – это прислуга! И к тому же вороватая. Всё для себя и знакомых. У них ничего святого за душой.

Марина оторопела. Такого от матери не ожидала. Она совсем запуталась и решила отступить:

– Мам, да я так, несерьезно спросила.

– Уйди с глаз долой! Знала я, что дружба с этой расфуфыренной куклой до добра не доведет! В продавцы она собралась!

Закрывшись в детской, Марина слышала, как еще долго причитала мать, натирая и так блестящий пол в гостиной до зеркального глянца. Мать всегда хваталась за тряпку, когда нервничала. Говорила, что это ее успокаивает.

В голове царил хаос.

Простой ясный мир, в котором она спокойно жила, созданный из прочитанных книг и веры в слова учителей, рухнул, раскололся.

Розовые очки спали. Мир был сложным, запутанным и двояким. Оказалось, что глупая пустышка Лариса носит маску, помогающую выжить среди людей, которые говорят одно, а делают другое. Осуждать бедную уставшую мать, трущую всю жизнь полы и презирающую рабочие профессии, она не могла. Марина понимала, что мать – просто жертва политического строя. Но сама стать жертвой она не хотела. Ее мечта из воздушного замка превратилась в четкую цель. Она обязана уехать из Сталинска!

После случившегося встречи с Ларисой стали чаще.

Лариса умела создавать праздник. Накрывала стол – пироги, конфеты, крепкий чай… Приходили ребята, пели под гитару, обсуждали книги, спорили, смеялись, танцевали…

Для Марины такие отношения были как глоток свежего воздуха. Никаких жалоб, нытья вечно больной сестры, укоряющих взглядов и вздохов матери, как будто она была виновата, что здорова и молода.

Ей так не хватало веселья, бурлившего в их компании.

После посиделок Миша провожал ее. И они кругами ходили около ее дома, потому что он так интересно рассказывал. Он столько всего знал! И всё это было совсем новое, непривычно яркое. Рассказы о Кубе, где служил его отец. Путешествия по Байкалу. Авторы книг, имен которых она даже не слышала. Иностранные фильмы. Другой мир раскрывался перед ней, совсем не такой, как ее серая жизнь.

Изредка, во время вечеринок, Марина видела, какие взгляды исподтишка бросает Лариса на Мишу. Но даже это не нарушало девчачий союз. Марина знала подружку. Пока рядом Сергей – москвич, сынок генерала – будущий генерал, Лариса была безопасна.

Тем более, кто такой Миша? Просто умный, веселый, красивый парень без перспектив. Самое большее, что ему светило (при условии красного диплома), – распределение в Прибалтику. А там – что бог пошлет.

Но это была оценка Ларисы. А для Марины он был… Она даже сравнить его ни с кем не могла. И не потому, что он первый в ее жизни мальчик, который нравился, а потому, что и в голову не приходило – оценивать.

Да и во сколько можно оценить ожидание встречи, трепет сердца при случайном соприкосновении рук, нежность взгляда и головокружение от первого поцелуя, отчаяние от размолвки из-за глупого спора, причину которого потом и вспомнить не могли.

Он был благополучный мальчик, любимый сын. Через год Миша завершал обучение в военном училище. История их отношений была для него проста и ясна. Он влюблен, девушка отвечала взаимностью. Поэтому Миша был убежден, что они не расстанутся. Вопрос с Марининой учебой решался легко. Марина поступит на заочное в педагогический и отправится с ним на место службы. В его представлении это было так романтично!

Для него стало бы настоящим открытием, что рассказы о тяготах офицерской службы в Маринином сознании не были геройством. Она слушала его романтический бред и ясно понимала, что ей предстоит.

Убогие ободранные стены гарнизонного общежития, где им выделят комнату для проживания. Миша будет уходить на целый день, возвращаться поздно вечером замотанный и уставший. А общение в кругу офицерских жен, целый день занятых сплетнями и обсуждением, как чище чистить кастрюли, сведется к мелким дрязгам и разборкам, процветающим при отсутствии других развлечений.

Ей такой мир хорошо был знаком. Она уже жила в нем, благодаря рассказам и слезам матери. Смена декораций заключалась лишь в том, что учительскую назвали бы офицерским клубом. А провинциальный городишко, в котором некуда пойти, она сменила бы на затерянный в забайкальском округе военный гарнизон. Ужас!

Молчание Марины Миша расценивал как согласие и поддержку. И совсем не догадывался, что происходит в хорошенькой головке задумчиво смотрящей на него девушки. Он воодушевленно маршировал по комнате, стрелял, брал в плен… Воображал себя то героем, захватившим флаг противника во время полномасштабного учения, то генералиссимусом, награждающим героя за совершенный подвиг.