Адмирал Тойода, новый командующий японским Соединенным флотом, получил от Императорской ставки приказание подготовить флот и авиацию берегового базирования к решительному бою в конце мая. Ему было сказано, что эти силы должны быть использованы только в таком месте и при таких условиях, которые будут благоприятствовать проявлению ими максимальной мощи. Теперь японцы вполне понимали, какой могучей силой являются наши авианосцы. Принимая командование, Тойода заявил своему личному составу: “Война приближается к рубежам, которые имеют жизненно важное значение для нашей национальной обороны. Вопрос о существовании нашей нации беспрецедентно серьезен, и, как никогда раньше, трудно сказать, кто будет победителем и кто побежденным”. Этот вопрос должен был скоро решиться.

К этому времени японский флот состоял из 9 авианосцев, 5 линейных кораблей, в том числе гигантов “Ямато” и “Мусаси”, 11 крейсеров и 30 эскадренных миноносцев[125] .

В состав 58-го американского оперативного соединения входили 7 авианосцев типа “Essex”, 8 легких авианосцев, 7 быстроходных линейных кораблей, 13 крейсеров и 58 эскадренных миноносцев[126] .

Кроме того, там были 14 конвойных авианосцев, 7 старых линейных кораблей, 12 крейсеров и 122 эскадренных и эскортных миноносца, которые обеспечивали непосредственную поддержку десантным операциям на Сайпане. Как и сражения в Коралловом море и у о. Мидуэй, первый бой у Филиппин должен был вестись только самолетами, не считая наших подводных лодок “Cavalla” и “Albacore”, которым суждено было сыграть самую выдающуюся роль.

На авианосцах 58-го оперативного соединения было около 1000 самолетов, и, кроме того, мы имели в передовом районе для разведки и подавления баз противника 764 боевых самолета берегового базирования. По ориентировочным расчетам, японские авианосцы имели 450 самолетов и около 600 самолетов находилось на их береговых базах, расположенных в данном районе[127] .

Однако многие из находившихся на базах самолетов еще до начала сражения были уничтожены на земле или в воздухе.

Покинув Тавитави 13 июня 1944 г., японский флот перебазировался на о. Гимарас в центральной группе Филиппинских островов. После войны японцы объяснили этот переход отсутствием на Тавитави противовоздушной обороны и необходимого для боевой подготовки аэродрома. Возможно, что на перебазирование флота также оказала влияние деятельность нашей подводной лодки “Harder”, которая в течение 5 дней потопила три и повредила два эскадренных миноносца противника около этого порта, и у японцев создалось впечатление, что в этом районе сосредоточено много подводных лодок. Они не могли себе представить, что все эти атаки были произведены одной подводной лодкой.

Когда поступило сообщение о налетах нашей авиации на Сайпан, японский флот задержался на о. Гимарас ровно столько, сколько потребовалось для приемки топлива, и 14 июня в 18.00 вышел через пролив Сан-Бернардино в открытое море. Американская подводная лодка “Flying Fish”, патрулировавшая в этом районе, быстро сообщила о выходе флотам Адмирал Спрюэнс, командовавший 5-м флотом и всеми действиями на Марианских островах, и адмирал Митшер, командовавший 58-м оперативным соединением, немедленно приняли меры для отражения этой угрозы. Спрюэнс вышел с оперативным соединением на тяжелом крейсере “Indianapolis” и осуществлял общее руководство боем.

По японскому плану предполагалось оставить авианосцы за пределами досягаемости наших авианосных самолетов и выслать свои самолеты атаковать наши авианосцы[128] , после чего японские авианосные самолеты должны были сесть на Гуаме и на других ближних базах, принять горючее и перевооружиться, а затем вернуться на свои авианосцы. Таким образом, они могли бы производить челночные атаки против нашего флота, не подставляя свои корабли под удары наших авианосных самолетов.

Адмирал Спрюэнс 18 июня отделил линейные корабли от авианосцев и сформировал из них отдельное оперативное соединение, которое заняло позицию в 15 милях к западу от его авианосцев, не считая одной группы авианосцев, которая была выделена как передовая авианосная группа и должна была обеспечивать воздушное прикрытие линейным кораблям. Этот план явно предусматривал бой между линейными кораблями, причем предполагалось, что основной функцией авианосных самолетов будет прикрытие линейных кораблей с воздуха, чтобы эти последние могли уничтожить противника орудиями своих башен. Мнение о превосходстве линейных кораблей было трудно изжить[129] .

Полученное 18 июня донесение подводной лодки о соприкосновении с противником указывало, что японские силы находятся далеко на западе[130] .

Митшер оценил, что создавшаяся обстановка позволит японским авианосцам выслать самолеты с позиции, лежащей за пределами радиуса действия наших самолетов, при условии, что японские самолеты пойдут за горючим на Гуам и соседние аэродромы.

Он радировал Спрюэнсу, что предлагает в течение ночи полным ходом идти на запад, чтобы к рассвету авианосцы противника были безусловно в пределах радиуса действия наших самолетов, и тем самым не дать японцам возможности использовать острова в качестве “непотопляемых авианосцев”. Спрюэнс не одобрил это предложение. Он приказал Митшеру в течение ночи идти на восток и закончил свою радиограмму словами: “Остерегайтесь перехода до конца”. Это указывало, что Спрюэнс все еще планировал бой надводных кораблей. Он не мог понять огромной мощи нашей авиации и ее способности наносить удары в любом направлении до предела, определявшегося запасом горючего[131] .

В результате такого решения наши силы неизбежно должны были подвергнуться на другой день сильнейшим воздушным атакам, не имея при этом возможности нанести ответный удар по кораблям противника. Это привело к тому, что основные силы японского флота сохранились для будущих боев, хотя они могли быть полностью уничтожены.