На рассвете 7 августа американские морские пехотинцы высадились на Гуадалканале и практически без боя заняли недостроенный аэродром. А спустя менее двух суток произошел первый из длинной череды боев в водах вокруг острова – бой у острова Саво, который завершился блестящей победой адмирала Микавы: из 5 тяжелых крейсеров союзников, прикрывавших район высадки, 4 были потоплены; при этом повреждения, полученные японскими кораблями, были минимальны. Однако затем произошло необъяснимое: вместо того чтобы уничтожить сгрудившиеся на якорной стоянке у о. Тулаги транспорты с грузами для десанта (что, собственно, было главной задачей рейда), японские крейсера начали отход. После войны было сделано немало попыток как-то обосновать это решение Микавы. Говорили о гибели штурманских карт при попадании снаряда в штурманскую рубку флагмана, о том, что японский адмирал опасался подвергнуться наутро атакам с воздуха. Однако, по-видимому, дело несколько в другом. После Мидуэя у японских командующих сложилось ощущение, что «боги отвернулись от страны Ямато». И Микава, ведя свои корабли к Гуадалканалу, вряд ли был так уж уверен в успехе операции. Выиграв бой с крейсерами союзников, он счел, что исчерпал отпущенный ему на этот раз «лимит везения», и решил не искушать судьбу. Этот бой стал первым ярким проявлением «комплекса Мидуэя» – предчувствия неизбежности поражения, сковывавшего волю японских командиров в решающие моменты боя, – который затем преследовал японских моряков до конца войны.

Сухопутная кампания на Гуадалканале по своему характеру напоминала операции на Западном фронте Первой Мировой войны. На протяжении всей кампании американская морская пехота удерживала сравнительно небольшой плацдарм вокруг аэродрома; японские армейские части раз за разом штурмовали эту позицию. При этом роль, которую на полях Первой Мировой играла тяжелая артиллерия, на Гуадалканале исполняли авиация и орудия кораблей.

Наиболее заметными вехами в сражении за Гуадалканал стали два крупных сражения авианосцев: 23 августа и 25 октября, в ходе которых обе стороны допустили ряд существенных промахов. Обращает на себя внимание нерешительность действий адмирала Ямамото: основная часть японских линкоров в боях не участвует; успех, достигнутый в бою у Санта-Крус, не получает развития. Однако ключевым моментом, на наш взгляд, стало 18 сентября – день, когда Императорская ставка приняла решение отдать действиям на Гуадалканале приоритет перед Новой Гвинеей, тем самым предоставив генералу Макартуру свободу действий. Второстепенное направление получило приоритет перед основным. Дальнейшие действия превратились, по сути, в гонку. Обе стороны лихорадочно наращивали численность своих войск на острове. Так, за период с 12 сентября по 12 ноября американский гарнизон вырос с 11 до 29 тысяч человек; японский – с 6 до 30 тысяч.

Попытка японского флота поддержать последнее крупное японское наступление на Гуадалканале привела к серии крайне ожесточенных ночных боев 13-15 ноября, примечательных в основном многочисленными просчетами и тяжелыми потерями с обеих сторон. По-видимому, именно эти бои подтолкнули высшее японское командование к решению об эвакуации Гуадалканала, ставшей началом широкомасштабного отступления Японской империи. Официальное решение Ставки было принято 31 декабря; к 8 февраля 1943 года на острове не осталось ни одного японского солдата.

После окончания боев за Гуадалканал на Тихом океане начался период, который хочется назвать «стратегическим тайм-аутом». С января по октябрь 1943 года основные силы американского флота не покидали Перл-Харбора, японского – Трука. Боевые действия сводились к медленному продвижению американцев вдоль цепи Соломоновых островов на север, вдоль северного побережья Новой Гвинеи – на запад и к «выдавливанию» японских гарнизонов с Западных Алеут.

Причины относительной пассивности американцев в этот период понятны. Как раз в 1943 году они начали активно участвовать в боевых действиях на Европейском ТВД. Одновременно Тихоокеанский флот интенсивно готовился к новым сражениям, пополнялся новыми авианосцами, линкорами, крейсерами. Палубные авиагруппы оснащались новыми типами самолетов.

Напротив, понять резоны, заставившие японское командование предоставить своему противнику столь нужный ему «тайм-аут», сложно. Да, ослабленный в боях японский флот не мог вести сколько-нибудь масштабных наступательных действий. Можно предположить, что японские стратеги считали, что американцы не смогут быстро нарастить свои силы до численности, достаточной для решительного штурма оборонительного периметра империи, и начнут поиски путей к компромиссному миру. Но это отнюдь не исключало необходимости действовать – проводить набеговые операции, силами крейсеров и подводных лодок организовать борьбу против растянутых коммуникаций союзников. Принятый в мае 1943 года оперативный план «Z», будучи планом стратегической обороны, такие действия предусматривал. Однако японский флот в этот период не делал ничего. Ничего, если не считать действий по снабжению островных гарнизонов (и их эвакуации, когда становилось ясно, что очередной остров не удержать). В то же время никаких (по крайней мере, заметных) шагов не предпринимала и японская дипломатия. Можно сказать, что в этот период Япония упустила свой последний шанс закончить войну миром, который был бы для нее хотя бы не хуже довоенного.

Даже его величество Случай отвернулся от Японии. 18 апреля американские истребители перехватывают над Бугенвиллем самолет, в котором находился совершавший инспекционную поездку адмирал Ямамото со своим штабом. (Впрочем, было ли это случайностью? Операция была организована на основании перехваченного японского радиосообщения, содержавшего поминутный график полета. К этому времени японцы уже не могли не догадываться, что их код ненадежен. Возможно, адмирал просто решил красиво уйти, избежав позора окончательного поражения.) 8 июня на рейде Хасиродзимы (по-видимому, из-за нарушения условий хранения боеприпасов) взорвался и затонул один из лучших японских линкоров – «Муцу».