“Lexington” немедленно выслал самолеты для проведения поиска, а остальные машины стояли на палубе в готовности вылететь по первому требованию, если бы были обнаружены вражеские авианосцы. Позднее поступила радиограмма, адресованная нашему оперативному соединению: “Перехватить и уничтожить противника. Предполагается, что он отходит курсом, проходящим между Перл-Харбором и Джалуитом”. Получив эту радиограмму, мы повернули на юг и увеличили скорость. Предполагаемый курс противника, проходивший между Перл-Харбором и о. Джалуит (Маршалловы острова), лежал далеко к югу от нас.
Полученная радиограмма лишила нас всякой возможности перехватить ударные силы противника, так как в действительности японские авианосцы в это время отходили на северо-запад. Авианосец “Lexington”, находясь западнее Перл-Харбора, занимал идеальную позицию для перехвата противника как севернее, так и южнее о. Оаху. Если бы мы сохраняли нашу позицию до тех пор, пока не стало известно направление отхода японцев, мы, несомненно, могли бы перехватить их. Кроме того, с началом военных действий против США доставка самолетов на о. Мидуэй становилась более важной, чем раньше. Теперь же, во время нашего безуспешного поиска японских авианосцев, мы возили эти самолеты с собой как лишний груз, а в конечном счете вернулись с ними в Перл-Харбор. Их можно было выслать на Мидуэй в любой момент после получения сообщения о нападении на Перл-Харбор.
Адмирал Холси говорил мне впоследствии, что на него падает ответственность за решение послать нас на поиски противника на юге и что это решение было принято на основании противоречивых, сбивавших с толку донесений, которые, как позднее было признано, исходили из японских источников. Холси считал, что эта ошибка, возможно, была удачей, если представить, что могло случиться с одиноким “Lexington”, если бы он встретился с шестью японскими авианосцами.
Атака Перл-Харбора была закончена вскоре после 9.20.[5]
Когда последние японские самолеты ушли, оказалось, что потери военно-морского флота и корпуса морской пехоты составляют 2835 человек, из них 2086 офицеров и рядовых было убито или смертельно ранено. Потери армии составляли 600 человек, из них 194 было убито и 364 ранено. Кроме повреждения кораблей и ангаров, было уничтожено 92 самолета военно-морского флота и 31 самолет поврежден, а армия потеряла 96 самолетов.
Японцы потеряли только 29 самолетов, одну эскадренную подводную лодку и пять подводных лодок-малюток. Разница в потерях показывает масштабы катастрофы, названной величайшей катастрофой, какую приходилось переживать нашему флоту в истории нашей нации.
Однако с чисто военной точки зрения это нападение не было такой катастрофой, какой ее изображали. Наше высшее морское командование в то время плохо понимало, что господство на море зависит от палубной авиации, а не от устаревших линейных кораблей, которые были выведены из строя в Перл-Харборе. Ничто не могло доказать им это с большей убедительностью, чем этот налет на наши корабли, стоявшие в своей защищенной базе.
Только благодаря счастливой случайности наши авианосцы в момент нападения на Перл-Харбор находились в море. Если бы “Enterprise” и “Lexington” стояли у своих причалов, они, несомненно, были бы уничтожены. Но обстоятельства сложились так, что та часть наших морских сил, которая была выведена из строя, являлась уже устаревшей для ведения боевых действий в условиях наступавшей новой эры в истории войны.
С точки зрения японцев, авианосный рейд на Перл-Харбор не был связан с излишним риском, так как к началу войны Япония имела десять авианосцев против наших семи, из которых на Тихом океане у нас было только три. Это неравенство авианосных сил и было главным фактором, заставившим нас в начале войны вести только оборонительные действия, а совсем не потеря линейных кораблей, как это считалось в широких кругах.
Точные данные о подходе, направлении и отходе японских самолетов были получены благодаря обнаружению их радиолокационной установкой. Если бы эти данные были использованы, оба авианосца – “Enterprise” и “Lexington” – могли бы быть высланы для атаки противника. Но наши вооруженные силы еще не были должным образом обучены оценивать получаемую информацию такого рода. А потому авианосцы напрасно затратили время на поиски противника в южном и восточном направлениях.
Итак, началась война. До конца ее должно было пройти почти четыре года. Ей суждено было завести нас очень далеко, в малоизвестные уголки Тихого океана, и продемонстрировать новые методы войны на море, которых никогда раньше не знал мир.
