Как можно трогать эту маленькую смущенную девушку, которая теперь мялась передо мной возле старой, обшарпанной двери?

— У меня тут не пятизвездочный отель. Так что попрошу без комментариев. И за словами следи, Кирилл у меня все на лету хватает, а нам в садик скоро.

Она открыла дверь.

— Не переживай, все самые интересные слова он из садика как раз и принесет.

Маша даже не обернулась и зашла в квартиру.

— Нина Васильевна, я пришла!

На ее голос из комнаты показалось миловидное лицо женщины в возрасте. Она искренне улыбнулась, а потом заметила меня. Брови ее поползли вверх, а взгляд стал жестким. Я поежился.

— Нина Васильевна, это Олег, мой коллега. Олег, Нина Васильевна, наша самая лучшая в мире соседка.

И Маша чмокнула ее в морщинистую щеку.

— Не буянил?

Та перевела взгляд на Машу, и лицо ее вмиг озарилось теплом и светом.

— Нет, Машенька, вел себя примерно, сидит с тракторами своими играется. Сегодня даже мультики не смотрели. Ну, я пойду? Я там вам пирог испекла, угощай гостя.

И она снова окинула меня подозрительным взглядом. А потом засеменила на выход. Умная старушка, хоть и чересчур въедливая. Маша поблагодарила ее и закрыла следом дверь.

Молча указала мне в сторону комнаты, должно быть кухни. Я разулся и прошел. Квартира была крохотная, однокомнатная. Старая хрущевка, не видевшая ремонта много лет. Никогда бы не подумал, что пигалица живет здесь.

Было приятно, что вокруг царила чистота, хотя в доме и был маленький ребенок. Его присутствие угадывалось во всем: от аккуратно собранных и расставленных детских вещей до сказок на комоде.

Я пошел в направлении ванны, чтобы вымыть руки. Когда вышел, в коридоре стояла Маша с белобрысым мальчуганом. На вид совсем маленьким, года полтора от силы. Он был похож на ангелочка.

Я подошел к нему и поздоровался. Аквамариновые глаза внимательно изучали меня. Ни капли страха или смущения, наоборот, это мне хотелось спрятаться от этого проницательного взгляда.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Кирилл, это Олег, он тебе привез синий трактор! Пойди посмотри, а я пока чайник поставлю и кашу тебе сделаю.

Глаза ребенка загорелись, и он кивнул. Маша поставила Кирилла на пол и пошла на кухню.

Он, покачиваясь, направился прямиком к пакетам на столе. Я достал обещанную машинку и краем глаза наблюдал за перемещениями Маши. Она уже переоделась в простую футболку и домашние штаны, тоже явно видавшие виды.

Девушка порхала у плиты, что смотрелось довольно органично. Я очень мало видел, как готовят современные барышни. Они в основном требовали, чтобы я отвел их в ресторан.

— Ты ужинал?

Из ее уст вопрос прозвучал так естественно, что я на секунду подвис. Интересно, так ли она хорошо готовит, как язвит? Я отрицательно помотал головой.

— Тогда подожди, я быстренько пасту сделаю.

Она подошла к пакетам, составила их на пол, заняв практически все пространство, и попросила ребенка подать ей нужные продукты. Тот безошибочно передал ей спагетти, грибы, коробку сливок и сыр.

А потом принялся сортировать оставшиеся продукты по категориям. Я с интересом наблюдал за ним. Какой тихий ребенок. Маша тоже молчала, что было странно. В домашней обстановке весь ее запал потух. Я видел, как девушка устала.

Молча присел с Кириллом на пол и помог тому распределить продукты, а потом переместил все в старенький, но объемный холодильник. Обратил внимание, что в нем находилось лишь самое необходимое и был он почти пуст.

Через двадцать минут на небольшом столе стояли две ароматные тарелки с пастой и чашка с кашей. Кирилл переместился на свой стульчик и деловито размазывал ложкой содержимое. К моему удивлению, большая часть содержимого его чашки все же доходила до рта.

Я попробовал пасту. Безумно вкусно!

— Для такой язвы у тебя получилось очень вкусно, спасибо.

Она пожала плечами:

— Должна же я была тебе чем-то хорошим отплатить. Ты же не думал, что я тебя отравлю?

Я усмехнулся. Отравить бы не отравила, а вот отправить покорять белоснежные недра туалетов — вполне. Кажется, мое подозрение отразилось на лице, так как Маша хмыкнула:

— Сейчас уберу, поставлю мелочи мультики и на двадцать минут я вся твоя.

Сказала и сама покраснела. Значит, не только меня штормит от этой близости. Я подмигнул ей:

— Беги занимай ребенка, а посуду я помою сам, большой мальчик.

С наслаждением наблюдал удивление на лице вредины. Так-то, пигалица, я тоже могу быть полезным. Но признаваться, что неплохо готовлю, я не собирался.

Она взяла ребенка, умыла его и пошла в другую комнату. Я поставил чайник и убрал со стола. Мытье посуды заняло пару минут, и я на ощупь расставил чистые тарелки. Даже сковороду вымыл.

Маши не было минут десять, а потом я услышал веселые песенки. Синий трактор? Так она вроде сказала.

Девушка зашла на кухню и внимательно на меня посмотрела. От ее взгляда негде было укрыться, и все, что я мог — это вернуть его ей. Такой же колючий и недоверчивый.

— Пигалица, ты смотришь на меня так, словно задумала затащить в постель и обесчестить. Учти, я не такой! Только после свадьбы!

Она закатила глаза и прыснула.

— Не дождешься, меня хронические кобели не привлекают, — она прошла к чайнику и налила воды в заварник. — Просто не могу понять, чего тебе надо от меня.

— Я же уже говорил: услуга. Услуга за услугу.

Она задумалась.

— Догадываюсь какая, но предупреждаю, что я в этом деле не мастер.

Немного не понял о чем она, но перебивать не стал. Чем бы ее заинтересовать?

— Я готов заплатить. Любую сумму в пределах разумного. Я же правильно понял, что деньги тебе сейчас нужны? Может, расскажешь, в чем дело? Наверняка я смогу помочь.

Она покачала головой:

— Это тебя не касается, но ты прав. Деньги мне нужны. Правда, я не понимаю, почему тебе не обратиться к профильному специалисту? Лечиться у него будет значительно и дешевле, и эффективнее. Или тебе нужна анонимность?

Я совсем запутался: лечиться от чего? О чем она вообще? Я аккуратно решил выведать об этом, а то еще спугну:

— Я хочу, чтобы меня лечила ты, ты же возьмешься?

Она смотрела на меня спокойно. Потом кивнула.

— Хорошо, но сам напросился. Пятьдесят тысяч, и это без препаратов. При условии полной подчиненности: что надо пить — пьешь, если надо не бухать — не бухаешь. Договорились?

Боже, на что только не пойдешь ради дела. Я кивнул:

— Договорились.

Она подняла на меня глаза и сразу же перешла на деловой тон:

— Не переживай, тератозооспермия не самый приятный из бесплодных диагнозов, но работать с ним можно. В любом случае всегда есть ЭКО.

Я непонимающе смотрел на нее. Терато — что? Она приняла мое выражение по-своему.

— Сейчас поясню. Наверняка тебе не говорили, в чем именно заключается бесплодие. Говоря проще — у тебя поврежденные головастики. Нужно будет отказаться…

Но она не договорила. В комнату покачивающейся походкой вошел ребенок и бросился к Маше. Она подняла его и прижала к себе. Ее лицо при этом стало озабоченным.

Девушка подняла на меня испуганные глаза:

— Боже, он весь горит!

Сначала я не понял, о чем она. В моей голове все еще крутились ее слова о бесплодии. Моем бесплодии. Поэтому я тупо пялился в лицо ребенка. Неестественно распухшее лицо ребенка. Черт.

— Маша, кажется у него паротит.

Она растерянно смотрела на меня. Сегодня прямо-таки день разрыва шаблонов: испуганная пигалица и мои пустые яйца. Бракованные, точнее.

Но я решил не думать об этом. Один взгляд на вялого малыша, и решение пришло само собой. Я спросил девушку:

— У тебя есть план, что делать? — Она отрицательно покачала головой. — Хорошо, тогда одевай его и поехали.

Маша округлила глаза:

— Куда?

Я усмехнулся. Туда, дорогая моя, куда еще ни разу не ступала нога ни одной знакомой мне девушки. Не считая Карины. Но Карина — это отдельная история.