В половине восьмого вечера, вместо того, чтобы идти домой, Игнатьев уже на полчаса задержался, и сколько времени пройдет до того, как он снаружи закроет свой кабинет и сдаст ключи дежурному, ему самому было не известно. Жена нередко устраивала ему сцены недовольства его ненормируемому графику. «Ты совсем перестал со мной время проводить. Проснулся, ушел, пришел, поел, лег спать, – ты хоть иногда вспоминаешь, что я существую?» Но свои выходные дни Игнатьев всегда проводил с женой. Причем, буквально – проводил с женой, а не сидел перед телевизором, не валялся на диване, не занимался какими-то личными делами. А чтобы успокоить эмоциональное состояние жены, временами устраивал ей сюрпризы в виде внезапного свидания в ресторане или букета цветов. Он очень сильно любил ее и не давал ей повода думать иначе. Детей у них не было – после двух выкидышей они решили, что если Бог не дает, значит, на то есть причина. После первого выкидыша жена даже ездила на молебен в кафедральный собор и молилась о здоровой беременности. Просилась заграницу в монастырь искупаться в целебном источнике, который по приданию влияет на зачатие, но не пустили, и работа мужа в органах было тому причиной.

Бюрократическая возня с документами Игнатьеву была не по душе, но и ненависти к этому рутинному занятию он не испытывал. Он считал это неотъемлемой частью работы, за которую он получал зарплату, и выполнял ее со всей присущей ему педантичностью, что, впрочем, и служило причиной частым задержкам на рабочем месте. Почти всегда он был последним, кроме дежурных, кто уходил домой. Поэтому он сильно удивился, когда к нему вошел младший сержант Петров и доложил, что начальство вызывает его в комнату для совещаний.

«А телефоны не работают что ли? Обязательно молодого гонять?», – подумал Игнатьев, поднимаясь по лестнице, но столкнулся с еще одним сотрудником и вообще удивился тому факту, что, вроде как, нет никаких экстренных ситуаций, а коллеги после окончания рабочего дня все еще бегают по кабинетам.

Начальник городского управления Анатолий Крун, тучный мужчина сорока шести лет, движением глаз указал Игнатьеву садиться. Игнатьев присел по середине левой стороны длинного прямоугольного стола, стоящего торцом к столу, за которым сидел начальник.

– Что ты думаешь об этом?

Крун протянул Игнатьеву листок бумаги. Данные о времени и отправителе говорят о том, что сообщение пришло час назад из главного столичного управления.

Начальник, скрестив ладони, ждал мнения о полученном документе. Письмо занимало менее одного листа, но эффект произвел тот, что и хотел получить отправитель – шок. Игнатьев только что прочитал, что местному управлению Министерства национальной безопасности поручено разработать, согласовать со столичным управлением и осуществить план мероприятий по поиску и аресту «главаря экстремистской группировки «Красная бригада» именуемого «Круглый». По имеющимся данным из Столицы Круглый ведет свою работу именно из их города. Кроме того, в письме излагалось предположение о готовящихся незаконных акциях протеста («И предполагать нечего. Они всегда готовятся» – подумал Игнатьев) и о необходимости снижения оппозиционной деятельности в городах на юге и юго-востоке от Столицы с целью избегания массовых выступлений в связи с готовящейся в ближайшем будущем отменой закона «О митингах» с одновременным запретом на митинги, шествия, демонстрации и тому подобные акции в корне, кроме тех, которые организовываются ведомствами правительства под видом культурно-развлекательных мероприятий.

– Ну что я могу предположить по данному письму? Круглый всем поднадоел, а так как принято считать, что он из наших краев, письмо нам и послали с копией во все соседние города. А когда будет введен полный запрет на проведение митингов?

– Пока только разговоры идут, но, слышал, наверху стучат по головам, чтобы это случилось в ближайшее время. Но это не суть – сейчас важен Круглый. Я звонил по этому письму в Город. Поручили организовать специальную рабочую группу.

– Если это предложение войти в нее, я согласен.

– Возглавить. – Кратко ответил Крун.

– Позвольте возразить. – Игнатьев очень быстро смекнул, чем может обернуться руководство такой группой.

– Говори.

– Старший сержант не очень хорошо будет восприниматься другими членами команды. Не то звание для такой серьезной и ответственной работы.

– Считай, получил досрочное повышение до капитана. Завтра издам соответствующий указ. Еще есть возражения?

– Нет. Но теперь есть масса вопросов по данному поручению.

Водитель начальника управления отвез Игнатьева домой в первом часу ночи после того, как, разумеется, отвез самого Анатолия Крунаа. Игнатьев со своим начальником даже в машине не перестали обсуждать создание новой рабочей группы.

Помимо остальной безделицы, на которую его назначали, Владимир Субботин курировал рабочую группу по транспортному развитию страны. Его друзья сильно потратились, чтобы Михалыч занялся этим проектом, ожидая, что все крупные контракты на проектирование и строительство дорог будут безоговорочно передаваться им – трем компаниям, в настоящее время отвечающим за автодороги. Кроме строительства и проектирования, эти компании получали заказы на бессмысленные многомиллионные научные исследовательские работы, целью которых была оценка целесообразности строительства новых дорог и развязок, качества имеющихся дорог и прочая бессмыслица, цель которой по факту являлось написание никому ненужной документации на сотни страниц. И все эти стопки бумаг благополучно плесневели в архивах дорожного департамента. Добравшись по карьерной лестнице до заместителя главы администрации президента, Субботин немало времени провел в беготне по кабинетам, добиваясь оставления за ним функции надзора за дорогами. «У нас самые дорогие дороги в мире? Поверьте, будет дороже, сразу как дружкам Юлы захочется новую яхту себе купить», – подобные высказывания были слышны в народе, когда речь шла о цене и качестве дорог. Ни для кого не секрет, что цена контракта минимум вдвое превышает реальную стоимость, и что четверть этой суммы оседает в кармане Субботина, а точнее – на его оффшорных счетах.

Субботин был сильно удивлен, когда его позвали на возглавляемое мэром столицы закрытое заседание под названием «деловой обед» в ВИП-зал одного из лучших ресторанов. Этот ресторан нередко принимал столь высоких гостей, как в этот день: сам Владимир Субботин, градоначальник, заместитель руководителя Главного антитеррористического бюро, министр национальной безопасности и еще пара личностей, которых Субботин не знал. Официанты приходили только по велению гостей, радио и сотовая связь в этом зале глушилась, отключенные телефоны оставлялись при входе, и всех приходящих проверяли металлоискателем – никто не боялся оружия, но проверялось наличие позволяющей осуществить аудиозапись разговора аппаратуры. Хотя все присутствующие на совещании внутри себя понимали, что этих мер недостаточно для обеспечения стопроцентной конфиденциальности информации, но никто не поднимал вопрос об ужесточении данных мер – у всех был вагон и маленькая тележка компромата друг на друга, все были повязаны в общих делах.

Что удивляло Владимира Субботина в этой встрече, так это тема, которую озвучили при предъявлении ему «просьбы» явиться – снижение уровня экстремизма в столице и ближайших ее городах. Но мозаика сложилась у Субботина, и глаза его к концу разговора загорелись от возможности разжиться, когда заместитель руководителя Главного антитеррористического бюро озвучил ближайшие планы. Мэр города прикинул, что неплохо было бы переманить у арабских стран опыт внедрения изоляции ближайших к цивилизации городов и поселков от остального мира путем ограничения возможности перемещения.

– Если цель, – начал министр национальной безопасности, – искоренить возможность быдлу собираться вместе во избежание беспорядков, то надо для них создать такие условия, при которых они при всем желании не объединятся в многочисленную неконтролируемую толпу. По интернету, телефону и другими способами они известят друг друга о месте и времени – этого нам не избежать. Но если у них не будет возможности приехать к назначенному месту, то не будет и проблемы. Если у них не будет тупо транспорта для этого.