– Да, дружище, это беспредел уже полный! – с унынием ответил Андрей, проведя пальцем по шраму на лбу, прикрытому челкой густых черных волос. – Теперь Стена это у меня еще один повод беситься на происходящее вокруг нас. Достаточно уже того, что все у нас положили болт на запрет курения сигарет в общественных местах. – Андрей кивнул на сигарету друга.
Павел посмотрел в глаза своему собеседнику и взглядом дал понять, что это замечание ему безразлично. Он пролистнул новость еще раз.
– От такого хочешь или не хочешь, но станешь оппозиционером. – Произнес Павел, намеренно выпустив дым в сторону Андрея.
Свой шрам Белогородцев заработал в неравном бою еще в школьные годы, кода на них троих – с ним были еще и Костя по прозвищу «Тэрч» – во время распития пива во дворе нарвались четверо отморозков, причем, двое из них были крупнее и старше компании отдыхающих одноклассников. Нападавшие разбежались после того, как Костя порезал вскинутым ножом руку одного из здоровяков, но до этого Андрей успел получить арматурой сильный удар в лоб. С этой же площадки товарищи и отправили Андрея на машине скорой помощи в больницу, где тот провел два дня.
Павел задавался вопросом, зачем он вообще пришел на эту встречу, и что заставляет его находиться в одной компании с так называемым другом, хорошо зная все скелеты в его шкафу? Этот красавец, по которому девчонки с ума сходят, с прогнившей душей и отсутствием совести, готовый голову оторвать любому, кто, по его мнению, косо на него посмотрит, заслуживает электрического стула не меньше, чем Чикотило и Пиночет. Он насиловал, убивал, грабил – его руки по локоть в крови. И самое страшное не то, что Андрей не испытывает чувства вины за содеянное и даже не задумывается, что губит своими действиями чью-то жизнь, судьбу, будущее. Самое страшное для Павла было то, что он мог сидеть с ним в кафе и общаться, будто ничего не знает о его преступлениях. Ему хотелось прямо сейчас раскрошить его черепушку, как Андрей однажды поступил с несчастным молодым парнем, прыгнув обеими ногами на голову, когда тот додумался дать отпор Белогородцеву, захотевшему присвоить его мобильный телефон себе. Безусловно, к Павлу отношение со стороны Андрея было только дружеское, и по-настоящему дружеское, Когда Павел на четыре месяца остался без работы, только благодаря этой дружбе он смог не сесть матери на шею, свесив ноги – Андрей без каких-либо просьб дал Павлу пачку денег, которую тот смог бы заработать только за полгода. И сделано это было со словами «Даже не вздумай и думать, что тебе их придется возвращать».
Белогородцев как только вышел из стен школы после выпускного вечера ни разу не задумывался о статусе наемного рабочего. Он ощущал вокруг себя немыслимые денежные потоки. Люди тратили заработанное на еду, одежду, и другие повседневные нужды, но все это мало его интересовало. Андрей увидел, как просто человеку расстаться с деньгами, когда надо не семью прокормить или внести платеж за коммунальные услуги, а когда возникает желание повысить уровень эндорфинов: тусовки, алкоголь, девочки, запрещенные азартные игры, наркотические вещества. Именно в этих сферах, которые давали людям хоть какой-то намек на радость жизни, крутилось очень много денег, до которых стоило только дотянуться – надо лишь иметь наглость и железные яйца, чем Белогородцев обладал. Пусть кому-то и не понравилось, что какой-то молодой выскочка стал коситься на чужой, уже поделенный, пирог, но о тех, кто, будучи уверенный в своих силах пошел ставить Андрея на место, уже не вспоминают, о них помнит только земля. Андрею не потребовалось много времени дать всем понять, что он не тот человек, который решил отхватить чужой кусок и лечь на дно, а тот, кто будет участвовать в постоянной дележке этого пирога. И из районного масштаба торговца третьесортными наркотиками местным торчкам он превратился в авторитета, с которым считались. Нужен алкоголь в запрещенного законом время – обращайтесь. Возникло желание поиграть в покер или рулетку – для вас работает три подпольных клуба. Хотите девочек в сауну – только позвоните. Вынюхать дорожку или закинуться кислотой – бесперебойные поставки обеспечат всем необходимым. И все схемы работали как часы.
Но, все же, не смотря на покровительство силовых структур, Андрей понимал, что вечно так продолжаться не будет, и эти, казалось бы, неиссякаемые поступления наличных, рано или поздно прекратятся. Но вовремя он решение так и не принял – масштабная зачистка периферии от организованных преступных группировок привела к тому, что почти все сбережения Андрей Белогородцев отдал своим покровителям в правоохранительных органах за уничтожение всех улик, связывающих его хоть как-то с криминальными делами. И вместе со спортивной сумкой, набитой деньгами, генерал-майор министерства внутренних дел получил и ключи от машины Андрея со всеми документами на право собственности – пришлось ему привыкать пользоваться бюджетным японским вариантом после непрерывной любви к элитным представителям немецкой автомобильной промышленности. При этом, никуда из города не пропала ни наркоторговля, ни проституция, ни подпольные казино – все это продолжало хорошо работать, но теперь во благо карманов представителей силовых ведомств.
Сам себя Белогородцев утешал, что хотя бы сеть пунктов самообслуживания моек автомобилей осталась при нем, но так было до той поры, пока из-за постоянных проверок различных контролирующих органов ему не пришлось отказаться и от законного предпринимательства. Пришлось ему вернулся к тому, с чего начинал – к мелкой торговле наркотиками. Хорошо, что постоянная клиентура все еще была. И вот только после того, как он увидел, насколько сложно выживать мелкому бизнесу в этой стране, насколько прогнила вся система, не дающая свободно дышать человеку, желающему зарабатывать на хлеб и быть при этом самому себе работодателем, он начал принимать активное участие в любых акциях, направленных против нынешнего правительства. И эта протестная активность увлекла его целиком и полностью. А когда видерблоги и статьи стали приносить еще и финансовый доход, Андрей все же покончил со всеми незаконными делами.
Находясь со школьным товарищем в кафе, не собираясь ходить вокруг да около, Андрей еще раз принял попытку вовлечь товарища в круг своих последователей протестного движения:
– Завтра из-за этой Стены я устраиваю шествие и митинг. Пойдешь с нами? Уже тысяч двадцать собирается выходить к стенам мэрии.
– Да где же вы набрали столько народа? Женщин и пенсионеров тоже собираете? – Удивился Павел. Он выждал несколько секунд молчаливого взгляда товарища, пока Андрей не ответил.
– Мы же не тут в периферии собираемся у здания администрации. Я же сказал, что у мэрии – это мы к столичной мэрии шествие устраиваем. Пока Стены нет, и еще не ввели ограничения на въезд в Столицу, мы со всех городов стянемся показать свое возмущение.
– Подожди, дай собраться мыслями. – Павел выпустил клубок дыма. – Правильно ли я понимаю, что вы хотите собрать тысячи людей на несанкционированное шествие, помня, что после того, как протесты стали запрещены в пределах Столицы, любые подобные мероприятия всевозможными способами пресекались бойцами спецгвардии полиции? Ты же помнишь, что сотни людей с переломами попали в больницы после Бойни у вокзала? Не прошло и пятнадцати минут от начала, как «космонавты» приступили к мясорубке. И штрафы за участие никому даже не впаяли – понимали, что забинтованных и загипсованных нарушителей закона как-то не комильфо выставлять на скамье подсудимых. Считаешь, оно того стоит? И это ради протеста, что Столицу решили обнести забором?
– Паша, я удивляюсь. Тебя это разве не оскорбляет? Разве эти диктаторы не говорят: «Вы там внизу наши крохи подбираете, а мы здесь жируем, кидая вам объедки с нашего барского стола. Не забудьте сказать «спасибо». И ссали мы на вас с высокой колокольни – даже видеть не хотим». Они же показывают этим, как ты сказал, забором, что правящая элита должна жить отдельно от нас, плебеев. Не хотят они видеть курьера, который только привез им на дом доставку продуктов, рядом с собой где-либо в повседневной жизни.
