И то далеко не всегда. Известно, что в том же 1978 году Бесков хотел пригласить в «Спартак» ни много ни мало, но многолетних лидеров и ветеранов киевского «Динамо» Владимира Трошкина и Владимира Мунтяна. Двумя годами ранее, после монреальской Олимпиады, решение тренерского штаба киевлян расстаться с ними привело к бунту в Киеве, а Базилевичу и Петрашевскому – и вовсе стоило места в команде. Когда же конфликт удалось уладить, Валерию Лобановскому хватило мудрости забыть об этой истории. Трошкин с Мунтяном помогли киевлянам в 1977 году вернуться на пьедестал, добавив в личные коллекции очередные золотые медали. Однако время их уходило, и, как вспоминал Трошкин, «…когда на мое место стали выпускать Володю Лозинского, я все понял и написал заявление…»57.
Трошкина Бесков зазывал к себе много раньше: «Меня Бесков в 70-м году, когда я только начал играть за Киев, приглашал в московское «Динамо»…»58. История вышла почти детективная: «Московское «Динамо», усиленное игроками из других клубов, под маркой олимпийской команды страны выезжало в турне по Европе. <…> Проехали мы тогда Шотландию, Англию, Францию, Западный Берлин, Швейцарию. Как потом выяснилось, Бесков пригласил меня специально, с целью переманить к себе в «Динамо». Тогда еще такая забавная история произошла… Прилетаю из Киева в Москву, а меня в аэропорту Андрей Биба встречает. Я в недоумении спрашиваю: «Андрей Андреевич, а вы кого ждете?» – «Тебя. Мне сказали, что ты уже в московское «Динамо» заявление написал». А я ни сном, ни духом… Лишь потом в самолете Константин Иванович поведал о своих намерениях…»59.
И вот спустя годы Бесков вновь звал к себе 30-летнего в ту пору Трошкина – уже в «Спартак»: «Ребята там хорошие, у меня среди них много друзей. И стиль у «Спартака» нормальный, болельщикам он нравится. Когда я закончил играть за «Динамо», Бесков прислал своего человека в Киев, и тот передал мне его слова: «Перейдешь в «Спартак» – получишь квартиру в доме, где живет Пугачева». Там еще, кстати, жил Саша Прохоров, бывший вратарь киевского «Динамо» и «Спартака»…»60. Сам игрок был не прочь поработать с Константином Ивановичем, но… «Я сказал Бескову: «В любой другой клуб за вами пойду, хоть на край света, но в «Спартаке» мне играть не суждено никогда». <…> Причем на футболистов эта неприязнь не распространялась. Зато очень ощущалась в киевских верхах. Меня даже вызывали в украинский ЦК партии, где не на шутку были встревожены возможным появлением Трошкина в «Спартаке». Я заверил товарищей, что все понимаю, что «предателем» становиться не собираюсь и, как истинный патриот, остаюсь на Украине. Товарищи успокоились, а я пошел в «Днепр»…»61. Бесков обиделся, и зря: «В Сочи, где тренировались команды, пошел в гости к спартаковцу Саше Прохорову и на лестнице столкнулся с Бесковым. Он был на меня сильно обижен: «Ты что? Пошел в «Днепр» за длинным рублем? «Спартак» и сборная СССР тебя не устраивают?»… А я ни о каких «длинных рублях» даже не думал…»62. Впрочем, тренер и сам все понял, и на его отношении к Трошкину это не отразилось: «Правда, где-то через год-полтора, когда я уже тренировал, Бесков на сборах спрашивал у Блохина, играю ли я где-нибудь. Олег с иронией ответил вопросом на вопрос: «А что, снова бы пригласили?». «Конечно, – ответил тренер в том же духе, – даже если бы он в третьей лиге играл». Вообще же с Константином Ивановичем у меня остались хорошие отношения, после этого мы много раз встречались…»63. Практически та же история, как вспоминал еще один киевлянин Виктор Матвиенко, приключилась и с Мунтяном: «Его, кстати, Бесков, когда он закончил здесь, звал к себе. Но Муня сказал: «После киевского «Динамо» – в «Спартак»? Такого не может быть!»64. Одного желания тренера и самих футболистов в тех реалиях, увы, было недостаточно…
Ситуация с Мунтяном и Трошкиным не была исключением. Украинская футбольная федерация вообще предельно ревностно относилась к отъезду игроков из подведомственных команд за пределы республики. Вот, например, как описывал еженедельник «Футбол-Хоккей» в феврале того же 1978 года эпопею с переходом полузащитника Петра Яковлева: «Оперативность, но уже другого рода, была проявлена Украинской федерацией футбола в отношении днепропетровца Яковлева. Стоило ему выразить желание играть в московском «Торпедо», как родилось решение дисквалифицировать Яковлева за отказ выехать с командой в заграничную поездку и ходатайствовать о лишении его звания мастера спорта. Показательно, что такое суровое решение было вынесено в отсутствие игрока, а старший тренер «Днепра» Вад.Иванов узнал о дисквалификации своего подопечного лишь на заседании СТК, где рассматривалось заявление Яковлева о переходе в «Торпедо». За недисциплинированное поведение (не явился на сбор) СТК объявила Яковлеву строгий выговор, но сочла возможным переход ему в «Торпедо» разрешить…»65.
Собственнический взгляд на «своих» футболистов был присущ не только Украине. С не меньшими сложностями столкнулся в Казахстане известный в будущем тренер, а тогда 23-летний полузащитник Владимир Шевчук при переходе из алма-атинского «Кайрата» в столичный «Локомотив»: «Нечто подобное произошло и с футболистом Шевчуком из команды «Кайрат», подавшим в установленные сроки заявление о переходе в «Локомотив». Федерация футбола Казахстана возражала против перехода Шевчука, ссылаясь на документ, на основании которого этот игрок был дисквалифицирован еще в середине 1977 года. Сам футболист о своей дисквалификации ничего не знал и продолжал играть за «Кайрат» до конца сезона, а в Федерации футбола СССР, несмотря на тщательные розыски, такого документа обнаружить не удалось. Три раза на заседания СТК приходил старший тренер «Локомотива» И.Волчок для встречи с приглашенными на эти заседания представителями Федерации футбола Казахстана, но трижды «объективные причины» не позволяли им прибыть в Москву для рассмотрения дела, в котором они, казалось бы, кровно заинтересованы. В итоге решение было принято без их участия…»66.
И когда читаешь в еженедельнике «Футбол-Хоккей» в сентябре 1979 года строки, посвященные вратарю ашхабадского «Колхозчи» Виктору Курочкину: «Его еще и в прошлом году приглашали в один из ведущих клубов, но против перехода восстали местные спортивные руководители…»67, несколько иначе видятся слова спартаковского тренера Игоря Фролова о поисках дублера Александру Прохорову: «Пробовавшийся на эту роль Курочкин из Ашхабада Бескову не приглянулся…»68.
Подобные ситуации повторялись из года в год. Не случайно в ноябре 1979 года Андрей Петрович Старостин в еженедельнике «Футбол-Хоккей» предельно жестко выскажется за необходимость свободного выбора футболистом команды. Стоит ли говорить, что предложения уважаемого ветерана не были услышаны: «Думается, что настало время снять заградительные барьеры, наставленные в свое время в инструкциях о переходах ради борьбы с иждивенческими настроениями отдельных футболистов. Осознанная необходимость перехода, как неотъемлемое право игрока на свободное волеизъявление в выборе коллектива, где ему хочется работать, должна лежать в основе документа, регламентирующего порядок комплектования команд. В то же время контроль за неправомерными подачками и поощрениями должен осуществляться заинтересованными организациями строго и без лицеприятства. <…> Насильственное удержание футболиста, желающего перейти в другую команду, с помощью административного воздействия или, что чаще бывает, задаривания на пользу ни игроку, ни коллективу не идет, солидарность уже нарушена. Поэтому я всегда обеими руками голосовал за свободный, продиктованный спортивными интересами переход…»69.
