Стоп. Спокойно. Тварь, знай свое место. Я несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, на всякий случай отойдя подальше от Освина и сделав ему знак, чтобы он оставался на своем месте. Чтобы отвлечься, я снова стал пристально разглядывать пантеон существ у ног Единого. Рысь, леопард, феникс, олень, зубр, ворон, женщина… Все свои, все узнаваемые, и все таки что-то здесь не так. Я попытался ухватить мысль, но она ускользала от меня, сбиваемая противоестественным волнением, идущим от тесно окруживших меня людей, со всех сторон напиравших друг на друга.

Жертв вытолкнули на помост, продемонстрировав их толпе. Площадь разразилась криками и проклятиями в их адрес, громовая волна поднялась, прокатилась и утихла только после оглушительного сигнала гонга. Шум стих, из динамиков над площадью полился торжественный хорал, постепенно подхваченный зрителями. Примитивные стихи и рифмы, обращенные к Единому с просьбой покарать, защитить и указать верный путь, тонули в мощном многоцветии симфонического звучания и расцветали чистотою высоких детских и женских голосов. Не знаю, что потрясло меня сильнее — красота музыки или неожиданное единение людей в одном душевном порыве. Какое-то время мой собственный зверь притих, восторженно внимая чарующей мелодии…

А потом началась собственно казнь. Приговоренных закрепили в подвешенном состоянии на раме над площадкой у ног Единого. В ход пошли шок-бичи. Палач владел им виртуозно — жертвы умирали медленно, в мучениях, кровь мало помалу заливала площадку, текла по желобам под ноги Единому, а потом по мелким желобкам стекала к фигурам демонов и тонкими струйками обагряла каждого из них. Толпа неистовствовала. Кто-то кричал, бился в истерике, кто-то замер в неподвижности, не в силах оторваться от жестокого зрелища; кто-то равнодушно болтал о повседневном, кто-то цинично комментировал. Когда смерть остановила кровавую экзекуцию, толпа все еще продолжала кричать. Тела бросили на помосте у ног бога, объявив правосудие свершившимся.

Но финала я уже не видел. Как только первые капли крови коснулись фигуры Ворона, меня силком вышвырнуло в Маар. На какое то время я потерял ощущение себя, не чувствуя облика: я не мог понять, человек я или уже Ворон. В конце концов, обретя равновесие, я осмотрелся. Жертвенная кровь выглядела здесь как сияющий серебром туман, который питали ниточки, тянущиеся из витасферы. Благодаря им туман рос и расширялся, создавая небольшое, но очень насыщенное озерцо, к которому с разных сторон изнанки миров стекались странные существа. Кровь-жизнь-энергия притягивала их, напитывая силой и расширяя возможности. Если этот насыщенный концентрат из джива-эгри-наэра дает нам, Вечным, возможность длить свою жизнь бесконечно долго, то что он может дать тем существам, что заперты в Мааре? Не могут ли они, несмотря на уверенность Ширин, все же выйти из некроса в витасферу?

Я осторожно подошел к сияющему озерцу. Тело мое дрожало, захлебываясь желанием сродни экстатическому, мне казалось, что руки мои все время норовят трансформироваться в крылья. Там, на другой стороне, вырисовывалось уже несколько подобравшихся к энергетической кормушке существ. Обликом они напоминали все тех же Вечных, только бесплотных. Присмотревшись, я понял, что выглядят они почти так же, как скульптуры на монументе. Кто-то из них оказался более телесным, у кого-то лучше проступали черты лица или морды, кто-то двигался легче и естественней. Каждый из них тянулся к озеру, пытаясь прикоснуться, глотнуть, лизнуть источник силы, а дотянувшись, становился еще четче, ярче, плотнее — вещественнее.

А потом позади них я заметил ЭТО. За их спинами медленно, но верно вырастало, материализовалось, воплощалось удивительное существо. Я вздрогнул — я уже видел его раньше. Еще тогда, в Шеннон Аре, когда пытался разобраться с территориями, выкупленными подставной корпорацией «Блик», я столкнулся с ним во плоти и крови. Угрюмая белая с черными полосами тварь, с неестественно приплюснутой мордой, на которой светились три миндалевидных желтых глаза, с тремя симметрично расположенными ноздрями, под которыми виднелась пасть с множеством мелких острых зубов, из которых выделялись четыре симметричных клыка. Длинная сильная и мускулистая спина заканчивалась гибким шипастым хвостом, который, похоже, имел на конце что-то вроде скорпионьего жала.

Меня передернуло от отвращения. Это дикое, омерзительное порождение изнанки мироздания пришло сюда покормиться на зов одуревшей толпы. Остальные осторожно пятились, стараясь не привлекать внимания чудовища. Я уставился на него, пытаясь вспомнить ту тварь в Шеннон Аре и убедиться в их сходстве, и оно тоже неожиданно подняло на меня глаза. Какое-то время мы смотрели друг на друга, не отрываясь, и на меня накатил удушливый, тошнотворный страх, вызванный не только уродливой внешностью этого выкидыша то ли Некроса, то ли людской фантазии, но и явной психической атакой. Мне показалось, что я задыхаюсь…. С трудом вырвавшись из его хватки, приковавшей меня, словно обычного смертного, я попятился и отошел подальше от сияющего озерца силы. Чудовище опустило морду и в несколько глотков опустошило его. Потом, развернувшись, неторопливо и вальяжно потопало куда-то в сторону багровых скал.

Я смотрел ему вслед, опасаясь сдвинуться с места. А потом… потом я увидел Ворона.

Грудная клетка и руки у него были человеческие, но руки, как и у демона на монументе, переходили в крылья, заканчиваясь острыми перьями-саблями. Голова и остальная часть тела точно копировали ворона, но голову вместо перьев венчали обычные человеческие волосы, волнистые, как у меня самого, но длинные, до плеч. С трудом я признал, что сходство имеется, и весьма значительное. Я много времени провожу в облике Ворона. Фактически, я уже получеловек-полуптица. Я холоден, как он, и бываю не менее жесток. И я — одиночка. Действительно, демон…

Он бросился на меня, пока я рассеянно рассуждал о нашем сходстве. Я едва увернулся, уйдя от его острых, как бритва, крыльев, и судорожно попытался сообразить, каким арсеналом средств я располагаю здесь, в мире Некроса, чтобы защитить себя. Я даже не знаю, как выгляжу… Похоже, сейчас мы были с ним одинаковой плотности — то ли он нарастил материальность, то ли я потерял свою, то ли все мы в Мааре были равны.

Похоже, здесь я был только человеком. Когда он снова попытался атаковать меня, я понял, что его ярость не имела ничего общего с разумом — это была хищная ярость зверя, встретившего равного противника. Я ударил его кулаком в мягкое, незащищенное подбрюшье, отбрасывая назад и уворачиваясь. И еще. И еще…

В конце концов мне удалось завалить его захватом корпуса. Отшвырнув нетяжелое тело двойника подальше, я вскочил на ноги, развернулся и выбросил вперед руку, словно отталкиваясь от черно-багрового неба с целью выйти из Маара, но в то же мгновение почувствовал, как меня пронзили несколько острых ножей сразу. Из груди выступили перья-лезвия… Боли не было — пространство просто перестало существовать, тьма рухнула на меня многотонной тяжестью, свалив в глухое безжизненное небытие.

Ближе к вечеру, прихватив с собой кое-какие вещи и пару учебников, Юлька отправилась в Наган Карх. Испытывая голод, она свернула в столовую замка и была приятно удивлена, что ее тут помнят. Ее приветствовали так, словно она никуда не исчезала на полгода, а повар до сих пор помнил ее любимое блюдо. Настроение, непривычно подавленное и печальное, неожиданно пошло вверх. Сытая, довольная и почти счастливая, она словно на крыльях влетела в оружейный зал, и обнаружила, что ни Саши, ни Румянцева там нет. Зато в одном из кресел с книжкой в руке обнаружился странный парень — худенький, невысокий, изящный и кажется, совсем молоденький, вряд ли старше 18 лет. «Элез или айор? — подумала она, бесцеремонно разглядывая его приятное, но негармоничное лицо. — Наверно, все-таки айор, волосы черные, и нос…» Мальчишка, заметив ее интерес, приветственно махнул рукой, приглашая садиться.