«А вот хрен вам!» — яростно изрекла я в зеркало, за неимением других собеседников, и полезла в болтающуюся на плече сумку. Нашла в недрах резинку для волос, замерзшими, от холодной воды, пальцами стянула волосы и замотала их пучком на затылке. Выглядела воинственно — хоть сейчас в бой, в глубине души иронизируя: кого я пытаюсь обмануть?

Глеб ждал меня в коридоре, держа за спиной руки. Перед дверью в кабинет лежал наполненный черный пакет для мусора.

— Плед, — пояснил муж, проследив за моим взглядом, и добавил: — Ему делают промывание.

Я покивала и стиснула зубы, оставалось только ждать. Дошла до пустующей ранее стойки администратора (сейчас за ней сидела молодая девица, самозабвенно потерявшаяся в недрах своего мобильника), изучила имеющуюся на ней информацию, осмотрелась вокруг и пришла к выводу, что это весьма посредственная ветеринарная клиника. Главное не стены, главное специалисты, успокоила я себя, уверена они знают, что делают. По крайней мере, девушка внушала доверие.

Мое хождение туда-сюда пресек Глеб. Когда я в очередной раз поравнялась с ним, он остановил меня за руку:

— Все будет хорошо.

Я уткнулась ему в плечо и закрыла глаза. От мужа пахло одеколоном, домом и едва уловимо Джеком. Едва я подумала о том, что не хватало себя пожалеть, расчувствовавшись на мужнином плече, как входная дверь распахнулась. В клинику вошла пара, внося за собой холод и ветер ноябрьского вечера. На руках девушки истошно вопил мини-пиг, парень сконфуженно поглядел по сторонам и шагнул к администратору.

— За нами будете! — объявила им посетительница с котенком, давая понять: можете визжать сколько угодно, больше никого не пропущу.

Подозреваю, благодаря милой свинке, наш прием значительно укоротился во времени. Переговорив с клиентами, администратор бросилась исполнять свои обязанности, скрывшись в кабинете, где шел прием. Нас пригласили туда следом, по итогу оставив с псом и забавным ветеринаром Митей, больше похожим на рэпера, чем врача. Мужчина отвязывал от стола Джека, параллельно рассказывая нам:

— Промывание мы ему сделали, антидот ввели. Сейчас выпишу рецепт.

Пес, только освободившись от пут, спрыгнул со стола, спрятался за моими ногами, оставив только морду, и предостерегающе зарычал на Митю.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Э, батенька, — улыбнулся ветеринар, успевший сесть за стол. — Вижу у тебя уже все в порядке.

— Можно уводить? — поинтересовалась я.

— Да, вполне. Кто-то один останьтесь.

Глеб вывел собаку, держа за ошейник, ветеринар выписал рецепт, объяснил, что следует делать и сколько мы должны за прием.

— Будьте аккуратнее, — закончил он, протягивая мне листок. — Судя по симптоматике, очень похоже на отравление изониазидом.

— Чем?

— Противотуберкулезный препарат, у собак на него абсолютная непереносимость, в больших дозах возможен летальный исход. Сомневаюсь, что вы травили своего подопечного сами, выходит кто-то его угостил, — постучал он по столу ручкой. — Поэтому повторюсь, будьте аккуратны. У вас или у собаки завелся ненавистник.

— Нам повторно нужно на прием?

— Понаблюдайте, если потребуется приезжайте. Хотя сомневаюсь, пес крепкий, такой оклемается быстро.

— Спасибо большое, — поблагодарила я. — До свидания.

Итак, посторонним, найденным случайно предметом пес не травился, в чем я изначально сомневалась, врач только подтвердил мои опасения. Вырисовывающаяся действительность откровенно пугала. Присоединившись к мужу, на этот раз заняв переднее пассажирское сиденье, я озвучила назревший вопрос:

— Может нам разумнее поехать еще и в полицию?

— Ты сейчас серьезно? — переспросил он.

— Ты что не понимаешь!? — повысила я голос, сразу пожалев об этом, слишком истерично прозвучало. Пристегнулась и уже спокойнее принялась загибать пальцы: — Джека отравили, у врача в этом нет сомнений. Записка, найденная в кукле, звучит угрожающе. Звонок на мой мобильный, исчезающий загадочным образом. Следом поджог дома, причем выглядит так, словно это проделала я. Тебе не кажется, что этого уже достаточно для обращения?

— Хорошо, а теперь посмотрим с другой стороны, — кивнул Глеб. Тронулся с места, продолжив рассуждать: — Допустим мы пришли и все рассказали. И что у нас получается? Дом соседа подожгли, собаку потравили, причем, наш конфликт с дедом известный, запротоколированный факт. Значит мы имели на Херальда зуб и вполне могли мстить ему. Записки у нас нет, следовательно, доказательств о угрозах тоже. Согласен, я дурак что выкинул ее.

— Сомневаюсь, что нам не поверят. Какой смысл нам наговаривать на самих себя?

— Милая, полиция смотрит на факты, им и в голову не придет верить нашему честному слову. И вообще, может вся эта хрень происходит вокруг соседа, а мы сюда втянуты случайно, такая мысль не допускается?

Мужиков запугать гораздо сложнее, похоже он не сомневается: я преувеличиваю масштабы опасности.

— Отлично, подождем, когда нам или старику нанесут увечья.

— Так и полиция не пошевелится без них, поверь мне.

До этого лежавший Джек завозился, напомнил о себе и подал голос, сипло гавкнув два раза. Я повернулась к псу и произнесла с укором:

— Только не говори мне, про мужскую солидарность.

Джек любил купаться. Мы выяснили это по возвращению домой. А еще он оказался ужасно скромным и послушным, что абсолютно не вязалось с первоначальным мнением на его счет. Может воздействие испытуемого стресса тому виной, а возможно отсутствие хозяина, что само по себе тоже стресс. Я пригласила его в дом, кивнув: «Идем» и для верности зазывно махнув рукой, он поковылял за мной, следуя буквально шаг в шаг. Стоило мне остановиться, как он тут же замирал в ожидании дальнейших указаний. Это показалась забавным. Я проделала такой фокус несколько раз: шла вперед по коридору, резко останавливалась, затем следовала в обратную сторону — пес не отставал, реагируя на мои передвижения мгновенно.

Мы переместились в ванную первого этажа и помогли ему в нее забраться. Я лила на шерсть мужнин шампунь, вспенивая, стараясь тщательно промыть, Глеб стоял с лейкой в руках и по необходимости ополаскивал пса, являя собой образец терпения и великодушия. Закончив с водными процедурами, я принесла старенькое полотенце, накинула на спину Джека и обтерла его бока во избежание тысяч брызг, непременно последующих.

На ночь его разместила в котельной, соорудив вполне сносное ложе из неиспользуемой махровой простыни, подумав: муж был прав — песик перебрался в дом. После купания приблудный вид его сошел на нет, шерсть стала белее, а пятно на голове ярче, мне казалось даже глаза заблестели. Возможно, только казалось. Ничего страшного если он проведет несколько дней в доме.

К финалу текущей недели, на соседнем участке красовался желтый бревенчатый дом из кругляка. Строители возводили крышу. Такие дома покупались готовыми от производителя, но нельзя не согласиться — работа проделана оперативно, если так пойдет в дальнейшем, вскоре Херальд обретет новое жилье, а Джек перестанет бросать печальные взгляды на свою вотчину, тоскуя по хозяину. Я выводила его три раза в день: утром, по возращении с работы и ближе к ночи. Недоразумений не случалось. Меня беспокоило, что, держа его в доме, я оказываю медвежью услугу — пес привыкнет к теплу, тем печальнее будет возвращение на улицу, — но я ничего не могла с собой поделать, тихо надеясь: в новом большом доме найдется местечко и для него.

В вечер пятницы Глеб вернулся с букетом для меня и косточкой для Джека. Кроме импортной кости, завернутой в красочную упаковку, у пса появилась ребристая, пластиковая палка, с кругляшами на концах. После ужина гуляли втроем. Глеб бросал палку на несколько метров вперед, Джек несся за ней, зарывался мордой в снег, подхватывал ее и возвращался к нам, рыча, не желая выпускать добычу из пасти. Сталкивался с непреклонностью моего мужа, бессовестно отбиравшего ее, и вновь мчался за палкой. Я засомневалась кому Глеб ее прикупил: себе или все же псу, хотя лукавить не буду — картинка мне нравилась.