Нанти оставила в покое правнучка и присела перед ней на корточки:

– Челия, голубушка, расскажи, как у тебя это получилось? Ты ведь раньше такого не делала?

– Не, – мотнула головой демонюшка, – я ещё мало живу, когда умерла.

– И как же ты сообразила, что нужно? – мягко настаивала Рыжая.

– Ну, я просто…, – неуверенно начала Лиата, ковыряя отросшим коготком тиснение на куртке Ринды. – Ну, я смотрела-смотрела, а потом ЗУ вылез и залез в него. Я испугалась. Он же хороший. А ЗУ, как дура в него полезла. Мы же не охотились, а он полез. А жрать его не стал. Просто посидел там чуток и вылез. И всё. Честно-честно! – выпучилась она, демонстрируя беспредельность упомянутой честности.

– Челия, родненькая, помоги остальным, – взмолилась рыжая гордячка, елозя коленками по полу. – Ну, пожалуйста. Иначе я не переживу. У меня ж кроме них ни единой кровной душеньки.

– Да ладно, – спрыгнула на пол девчушка. – Чего мне, жалко, что ли? Пошли.

В дочерей Бойки ЗУ проникал не слишком охотно – пришлось надавить. И действительно, немножко там посидев, демон вылез обратно, оставив девушек живыми. В саму великовозрастную внучку – выглядевшую старше бабки – и в её мужа входить отказался наотрез. Уж, как только они его не упрашивали. Какими только словами не ругали, угрожая отлучить от «сладенького». Искали поддержки у Челии, но та наотрез отказалась ссорить с ЗУ. Дескать, вы его разозлите, а мне опять болтаться вверх тормашками.

Наконец, до Таюли дошло, какая она всё-таки дурочка. Оставив в покое огорчённую встопорщенную Лиату, Трёхликая решительно подошла к Бойке.  И – сама не поняла как – запустила в неё своего собственного ЗУ. Против опасений, змейка безропотно юркнула в тело женщины – Таюли аж замерла, страшась хоть чем-то ей помешать.

Ринда с Нанти уселись рядышком на лавку. И тоже застыли, будто в ином случае что-то могло пойти не так. Могло испортиться и не помочь. Сколько так просидели – понять невозможно, поскольку время вокруг Таюли тоже замерло, боясь спугнуть удачу. Челия возилась где-то в соседней горнице, бессовестно копошась в хозяйских вещах.

– Подсыхают, – наконец-то, выдохнула Нанти, не сводя глаз с лица переставшей хрипеть Бойки. – Видит Создатель, у тебя вышло.

Ринда, склонившись, пощупала липкий от пота лоб женщины:

 – Жар спал. Да и дышит нормально. Что ж, будет считать, что мы нашли верное снадобье от этой заразы.

– Осталось его заполучить, – глухо пробормотала Нанти.

И уставилась на дверной проём, за которым что-то весело чирикала Челия. Кажется, собирала трофеи, которые, впрочем, бросит тут же, позабыв, для чего оно ей нужно.

– Я бы тоже не прочь, – поддержала её Ринда. – Лиатаян сюда не заманить. Малышку они к нам тоже больше не отпустят. Значит, нужно иметь это снадобье под рукой.

– Вы с ума сошли, – неуверенно промямлила Таюли. – А если не перенесёте ритуал? Какими глазами я буду смотреть на ваших демонов? Да, ладно Рааны. Как я посмотрю в глаза Алавы, Герни и Вайби? Нечего сказать: желанная гостья. Явилась и погубила Двуликих.

Ответить ей не успели. С улицы в тёмные сени вошёл почтенный Ашбек. И тотчас грохнулся, запнувшись, видать, о то же препятствие, что и Нанти. Обычно сдержанный – Лис выдал такую затейливую бранную вязь, что не у всякого выйдет так складно.

– Упреждала же: гляди под ноги, – участливо заквохтала Стутти, помогая ему подняться.

В горницу ушибленного Трёхликого внёс БАГ. И аккуратно уложил на грязный пол.

Решив, что сочувствия с него достаточно, Стутти бестрепетно переступила через потирающего бок страдальца. И направилась прямиком к рыжему правнучку Нанти. Пощупала лоб, оглядела лицо и грудь в распахнутом вороте рубахи. Перевела взгляд на Бойку и вылезающего из неё потускневшего заморского змеёныша. Выгнула брови и с ходу выдала:

– Что ж, видать, судьба нам обзавестись такой полезностью.

– И ты туда же! – возмутилась Таюли. – Вы, что же, решили, раз я выжила после двойного ритуала, значит, это безопасно? Что скажут Рааны, если вы…

– Ничего не скажут, – отмахнулась умудрённая всем пережитым с рождения крестьянка. – Новых баб себе изыщут. Послаще такой старой кобылки, как я.

– Лис! – выпорхнула из соседней горницы Челия и повисла на шее поднявшего на ноги любимца: – Тебе больно? Это потому, что ты недоделанный Трёхликий. Сейчас я тебя доделаю.

Никто и охнуть не успел, как горница потонула в невыносимом свете вспыхнувшего солнца. Размеренно пульсируя, оно поглотило невольно присевшего Лиса. Сквозь слёзы прищуренных глаз, Таюли тщилась разглядеть происходящее – броситься к другу у неё не получилось. Всё тело сковало, явно насильственно удерживая её от неправильных порывов.

 Ужасный надрывный вой Лиса резал уши и раздирал сердце. Кажется, она перестала дышать – в груди разбухал ком горячего воздуха, грозя разорвать тело на мелкие кусочки. Недаром же Лиаты не позволяют людям приближаться к месту ритуала – кому ж под силу выдержать такое?

Пожалуй, лишь Двуликим – мелькнула мысль… И вой оборвался. Пульсирующее солнце лопнуло, оставив на месте себя висящую Челию. Паразитка болталась в воздухе чуть ли не вверх ногами. И с любопытством разглядывала неподвижное тело на полу. Лиата была невыразимо довольна.

– Свершилось? – прочистив горло, прохрипела Стутти.

Таюли огляделась: Двуликим, в отличие от неё, пришлось куда хуже. Они распластались на полу, словно прижатые к нему непомерной тяжестью. И хватали ртом воздух точно рыбины, вытащенные из воды.

– Где свершилось? – не поняв, обернулась к ней Челия.

– Не где… а с кем, – проворчала Ринда, пытаясь подтянуть к себе руки. – Лис… стал Двуликим?

– Ещё как, – удивилась Лиата. – Я ж расстаралась. И уже умею свершачить. Таюли, скажи им.

– Умеешь, – устало поддакнула та, с невыносимым трудом отрывая тело от лавки.

Ноги отказывались принимать на себя груз тела. Коленки плясали, в голове гудело, в носу свербило. Она чихнула – Лис тоже. Невероятно, однако он пришёл в себя почти сразу. Даже смотрел осмысленно. И ни малейшего страха на скривишемся лице – сплошное удовольствие от бесподобно проделанной работы. Правда, сказать ничего не мог, через силу шлёпая губами. Знакомое дело – вспомнила Таюли собственное бессилие в первую минуту после ритуала.

– Лисю… ты жив? – простонала Нанти с наигорячайшим любопытством в голосе.

– Жив он… жив, – сипло подтвердила Стутти, силясь взгромоздиться на четвереньки.

БАГ даже кончик носа не высунул – не говоря уж о полноценной помощи. Все ледяные охвостья – как дразнились Двуликие – затаились, отдавая должное могуществу полноценного демона. Тот мог испарить их в один присест. Однако, как говорили Таюли чувства Трёхликой, ЗУ не обуяло подобное желание – даже мимолётно.

Тому вообще ни до кого не было дела. Паршивец наслаждалась потом пылкой сладкой благодарности, проистекающей от новоявленного Двуликого. Челия сияла от счастья. Ещё бы! Она аж целых шесть раз создавала Двуликих, и ни один подопытный у неё не умер. Даже малышка Хали. Пожалуй, она и впрямь превзойдёт саму бабушку Таилию.

– Лис, я уже иду, – вымученно улыбнулась Таюли, сделав первый неверный шаг в его сторону.

ЗУ проникся её мучениями. И – со свойственной ему деликатностью – опоясав Трёхликую, подтащил её к своему новому проводнику в мире людей. Благо Таюли подобрала ноги, а то бы потрёпанный ритуалом Лис схлопотал пятками по многострадальной голове. ЗУ свалил свою ношу прямиком на него. Отпрянул и полюбовался своей работой. Челия, понятно, захихикала – что с неё взять?

Лис натужно выдохнул. Посмотрел в глаза Трёхликой, с которой столкнулся лбами, и ободряюще выдавил:

– Я в порядке. Вроде. Ничего не болит.

– И не должно, – подтвердила Таюли, скатившись с него.

В нос ударила вонь засранного до последней степени пола. Она поморщилась, брезгливо встряхнула руками и вдруг вспомнила: