– Клянусь! – тут же громко ответила знахарка, – именем Господа клянусь, что не виновна! Бог мне свидетель!

Ингер поставил опустевшую кружку на лавку и поднялся.

– Прощай, женщина.

И быстрым шагом направился прочь, туда, где за плетнём дожидался его Ульрих.

– Вы заберёте её? – пытливо заглянул в лицо святой отец. В его глазах светилась настоящая одержимость – пусть и не Дьяволом, но оттого не менее опасная. – Быть может, и она здесь руку приложила, к исчезновениям-то? Знает она что-то, чует моё сердце, знает!

– Она поклялась святой клятвой, что не причастна, – резко бросил охотник.

– Ох, нечисто здесь, господин… – бормотал священник, воздевая руки, – обманула она вас, ведунья эта…

Ингер промолчал, но отец Ульрих не унимался.

– Поклялась, это уж конечно, – нудил он, семеня позади, – все они клянутся, да что ж с того? Не знаете али? Нет для них святого, богохульствуют же на шабашах дьявольских, попирают ногами иконы святые!..

Охотник резко остановился, и Ульрих, увлёкшись, ткнулся ему в спину.

– Видели вы лично, святой отец, чтобы эта женщина на шабаш отправлялась? – спросил Ингер, поворачиваясь.

– Нет, но…

– Я задал вопрос, – грубо прервал пастыря охотник, – предполагающий ответ из одного слова.

– Конечно, – отец Ульрих склонил голову, но Ингер успел заметить, как недобро сверкнули его узкие глазки.

– Я повторяю свой вопрос: видели вы лично, чтобы эта женщина участвовала в шабаше?

– Нет, господин, – клирик всё ещё стоял, опустив голову и не глядя охотнику в лицо.

– Имеете ли вы доказательства того, что она приложила руку к бедам, происходящим в этом селении? – продолжал Ингер.

– Нет, господин, – повторил отец Ульрих.

– Имеете ли вы доказательства того, что эта женщина является пособницей Дьявола?

– Нет, господин, – в третий раз произнёс Ульрих.

– Готовы ли вы свидетельствовать против неё, говоря при этом правду и помня об ответственности перед судом и совестью за ложь?

– Нет, господин… – тихо ответил пастырь.

– У вас нет никаких доказательств в пользу богопротивных занятий этой женщины, – подвёл итог Ингер.

– Нет, господин, – покорно согласился Ульрих, – пока – нет…

Последние слова, почти неслышные, смешались с шорохом песка под ногами охотника.

Остальной путь – до местной церкви – прошёл в молчании. Возле на удивление опрятной и чистой постройки ждала пожилая пара. Глаза мужчины опухли от слёз. Тяжело опираясь на суковатую палку, он неловко встал и поклонился, то же сделала и женщина, отводя за ухо прядь седых волос.

– Господин охотник, – выговорил мужчина, – мы люди бедные, простые. Христом-богом молим вас – помогите отыскать дочку нашу. Одна ведь была, как свет в окошке, единственная отрада…

При этих словах женщина, не сдержавшись, зарыдала в голос. Упала на колени, сметая юбкой песок, закачалась из стороны в сторону.

– Ушла погостить к тётке своей да и пропала, с домами теми, – голос мужчины дрогнул, – сгинула, чует сердечко, от козней ведьмы проклятой! Заклинаем вас, господин, разоблачите колдунью, верните дочку!..

Ингер молча слушал.

– Завтра, – наконец отрывисто произнёс он, – после вечерней службы отец Ульрих прочтёт проповедь в церкви. Уличить колдунью – наше общее дело. Каждый из вас знает больше, чем думает – если желаете вернуть дочь, мы должны действовать сообща. Пусть завтра каждый расскажет, что видел. Идите и передайте другим то, что услышали от меня.

Мужчина часто-часто закивал, подхватывая жену под мышки.

– Да-да, господин охотник, – бормотал он, с трудом удерживая жену одной рукой, пока вторая сжимала палку. Седые волосы женщины мотались перед её подурневшим морщинистым лицом, на грубый полотняный подол юбки налипли комочки земли и сухая трава. Стоявший поодаль Ульрих скривил влажный рот.

Ингер не выдержал. Шагнув к пожилой чете, он взял женщину за руку, помогая мужу поднять её. Крестьянка вскинула на него взгляд, её губы мелко задрожали. Она затрясла головой. Серые космы рассыпались по плечам, накрытым обрывком власяницы.

– Тише, Берта, всё хорошо, – зашептал ей муж, – господин просто хочет помочь.

Женщина продолжала трясти головой, но на ногах стояла уже твёрдо. Ингер отпустил её, и она тут же мелко засеменила прочь, подбирая грязные юбки. Её муж растерянно и торопливо поклонился.

– Простите нас, господин, дурная она… Я сделаю всё, как вы сказали. Да хранит вас бог!

Осенив себя крестным знамением, мужчина, прихрамывая, поспешил за женой. Ингер взглянул на Ульриха – тот стоял, не шевелясь.

– Отец Ульрих?

– Да-да, господин, – пастырь внезапно стал самой подобострастностью.

– Вы помните о том, что ваш сан накладывает на вас определённые обязательства?

– Разумеется, но и вне всякого сана я…

– Само собой, – прервал его Ингер, – и главное из этих обязательств – быть примером. Не мне учить вас смирению и христианским добродетелям. А теперь скажите мне – в чём дело?

– Простите, господин, я не…

– Вы прекрасно понимаете, о чём я говорю.

Ледерсены подняли облачко пыли, когда охотник шагнул к священнику. Тот дёрнулся, пытаясь отшатнуться, но вовремя опомнился, застыв изваянием. В душном мареве недвижно повисли полы сутаны.

– Вам не пришлась по душе моя помощь крестьянке, – Ингер смотрел священнику в глаза, и кончики ножен, выглядывавшие из-под полураспахнутой котты, почти касались одежд Ульриха. Облачко пыли медленно оседало.– Так ведь, святой отец?

– Я-я… – выдавил Ульрих, облизнув губы тонким языком. Из его рта пахло луком. – Я не могу судить о поступках другого человека, – наконец нашёлся он. – Эти люди – наши овцы, и долг наш – пасти их как овец…

– И стричь их шерсть, а овец заблудших возвращать в стадо, – тихо закончил Ингер, – всё верно. И пастырь не должен сбиваться с дороги, так ведь?

– Об этом говорят нам отцы Церкви.

– Иначе овцы пойдут за ним следом неверным путём, – охотник сделал шаг назад. Ульрих шумно выдохнул. – Так вот, отец, долг служителей Священного трибунала – пасти вас, пастырей, вместе с вашим стадом, не делая различий между пастухом и овцами. И той же цели служу я, пусть и не будучи одним из братьев-инквизиторов. Ибо Дьявол неразборчив, и козням его подвластны все мы.

– Господи, спаси, – тут же перекрестился Ульрих.

– Вы, конечно, уже готовы к завтрашней проповеди, – произнёс Ингер с нажимом на «готовы». – Помните, я по-прежнему рассчитываю на вашу помощь. Если, конечно, наши цели всё ещё совпадают.

– Я всецело в вашем распоряжении, господин, – смиренно произнёс клирик, повторно осеняя себя крестом.

– Надеюсь на это, святой отец.

Когда за Ульрихом закрылись тяжёлые двери церкви, охотник не спеша обошёл вокруг строения. Привычно отметил расположение окон – по одному на северную и южную сторону, осмотрел алтарную апсиду с потемневшей крышей-конхой и две крохотные башни, приткнувшиеся по бокам от входа. Южное окно было забрано решёткой, за которой угадывался цветной витраж – немалая редкость для скромной деревенской церкви. Северное окно, закрытое простым мутным стеклом, выглядело достаточно широким, чтобы в него мог пролезть взрослый мужчина.

Но опасность не всегда исходит от мужчин – порой женщины, эти коварно-притягательные создания, обводят нас вокруг пальца, лишая самого сильного его силы, и самого умного – его ума… Козни ли это Дьявола, или сама природа этих созданий такова? О, несомненно одно – даже если Нечистый не приложил лапу к творению их, он испортил их своим пагубным влиянием после…

Ингер хмыкнул. Прекрасные слова для завтрашней проповеди Ульриха.

Не найдя больше ничего интересного, охотник закончил неторопливый обход и двинулся прочь по деревенской улице. В скромном даже в лучшие времена, а ныне полузаброшенном поселении ему отвели не самый плохой угол. Хозяин, крепкий мужик с ватагой ребятни и молодой женой, поддерживающей округлый живот, уже перебрался на соседнее подворье, заняв более просторный пустой дом. На дворе мычала пятнистая корова, которую утром пришла выдоить старшая дочь хозяина. Трогательно покраснев и не смея поднять глаз, она вручила охотнику крынку с молоком и убежала – он даже не успел толком разглядеть её лицо.