– Мне даже страшно представить, что за этим последовало, – покачала головой Рита. – Надеюсь, с вами всё в порядке?

– Было у нас несколько моментов, когда казалось, что следовало убираться с этой планеты, забыв про дом и пожитки, хоть наши поделки и было жалко оставлять, – с досадой ответил царь Кевродан, обводя рукой демонстрационные стеллажи на стене, где стояли прекрасные статуэтки, лежали великолепные ювелирные украшения, музыкальные инструменты и другие произведения искусства. – Но как-то пронесло. Браслеты выручили.

– Ой, не нравится мне, куда вы клоните! – вздохнул Джеральд. – Но, пожалуйста, продолжайте!

– Мы поначалу даже пытались как-то предупредить их, обсудить с ними возможности развернуть вспять их досадное положение дел, но нас никто не хотел слушать, – продолжила царица. – Родан выступал на заседаниях их правительства, объяснял, что если они не прекратят спорить о несущественном и разбазаривать прибавочный продукт их экономики на высосанные из пальца проекты, которые не могли принести никаких положительных результатов, то всё придёт в упадок, и будет уже невозможно ничего поделать. Нас выслушивали, вносили всё сказанное в протокол, но ничего не менялось. Потом мы убедились, что зря сотрясаем воздух, и перестали там появляться. Мы лишь облетали планету, следили за состоянием их промышленности, и сами вносили изменения, если это было необходимо. Но, разумеется, мы не собирались делать им миллиарды операций по улучшению интеллекта. Существует же предел!

– И вы не встретили среди полутора миллиардов людей ни одного достойного уважения? – спросила Рита. – Джеральду среди ящеров, кажется, повезло гораздо больше, хотя поначалу он тоже был в отчаянии. Правда, Джеральд?

– Чистая правда! – ответил тот. – Я до сих пор чту память моих друзей-ящеров.

– Увы, я убедился, что все они были заражены одной и той же гнилью, замешанной на четырёх вечных пороках: трусость, жадность, зависть и лень, – с грустью покачал головой царь Кевродан. – Бывало, мне казалось, что вот, я нашёл достойного уважения собеседника, но потом гниль всё равно выступала на поверхность, пусть хоть в чём-то.

– Что, дальше стало ещё хуже? – спросила Рита. – У меня какое-то плохое предчувствие.

Царь и царица замолчали, переглядываясь и виновато посматривая на Джеральда. Он заметил это и разрядил обстановку: «Ваши величества могут говорить, не опасаясь ни обидеть, ни задеть меня. Я давно уже не принадлежу к этой цивилизации».

– Ну ладно, – ответил царь Кевродан. – А ещё к нам подсылали убийц.

Рита ахнула, закрыв рот рукой. Джеральд положил руку ей вокруг шеи, массируя её плечо, чтобы успокоить.

– Да, одним прекрасным утром, когда мы сидели на веранде и наслаждались видом на восход, Браслеты поймали две крупнокалиберные пули, направленные в нас, – продолжил царь. – У начала их траектории они нашли двух лейтенантов, вооружённых дальнобойными снайперскими винтовками, и командовавшего ими капитана. Мы взяли их в плен и явились с ними на заседание правительства, чтобы выяснить, чего те пытались этим добиться.

– Вразумительного ответа сначала получить не удалось, – добавила царица Лирарис. – У них вообще как-то слабо работал мозг в части объяснения своих действий.

– В общем, мне пришлось устроить им демонстрацию, после того, как я задал им прямой вопрос, – объяснил царь. – Я спросил их, было ли их целью заполучить Браслеты. Не получив ни положительного, ни отрицательного ответа, я снял с руки Браслет и отдал его капитану.

– Могу себе представить, – предположил Джеральд. – Не сработало?

– Он даже с места его сдвинуть не смог, – ответила царица. – Браслет так и остался висеть в воздухе перед ним, пока Родан не забрал его.

– Даже после того, как я снабдил их полной, детальной, и простой для понимания информацией о том, что Браслеты не станут помогать никому на этой планете без нашего согласия, они не оставили нас в покое, – продолжил царь. – Попытки нас устранить на этом не закончились.

– Некоторых жизнь ничему не учит, – сокрушённо покачал головой Джеральд. – Даже, когда они наступят на одни и те же грабли дважды.

– Когда сменилось несколько правительств и поколений, преподнесённый их предшественникам урок был забыт, и нас попытались отравить каким-то газом, – продолжал рассказ царь Кевродан. – Наши милые Браслеты тщательно собрали его весь до молекулы, и мы с баллоном снова явились для встречи с их правительством.

– А оппозиция что, молчала? – спросил Джеральд. – Хотя, какая там оппозиция, когда на всей планете царит хаос?

– Нет, они не молчали, но использовали эти события лишь для достижения своих собственных политических целей, – возразил царь. – На словах многие были возмущены и даже требовали расследования и суда, но лишь затем, чтобы сместить нынешнее правительство и устроить перевыборы.

– Так куда же все эти недотёпы подевались? – наконец спросил Джеральд. – Не могли же они просто взять и исчезнуть.

– Ну, сначала они так всё загрязнили, что нарушили циклы размножения рыбы и морских животных, – пояснил царь. – Видите ли, они никогда не подходили к вопросу чистоты воздуха, почвы и воды с системной точки зрения. Они казались способными выбирать лишь один единственный источник загрязнения за раз, объявлять его врагом общества номер один, и размахивать этим лозунгом, ничего, по сути, не делая, кроме перераспределения финансовых потоков всё больше в собственный карман. Выбирали они, кстати, только такие, которые и контролировать-то не были в состоянии. Так, наверное, им было спокойнее. Загрязнение водоёмов сократило их население процентов на тридцать, но ничему их не научило. Сокращение уловов рыбы ударило по сельскому хозяйству, и пищи перестало хватать. Следом за этим они понизили водяной горизонт в сельскохозяйственных районах на сотню метров или более за счёт чрезмерного отбора воды из водоёмов и колодцев, а это уполовинило оставшихся. Сокращение уровня испарения воды с суши, за счёт отсутствия воды, как таковой, а с поверхности океана из-за его загрязнения, вызвало засуху. Падающая численность всё менее интеллектуально развитого населения подорвала их способность осуществлять масштабные проекты, и они не смогли ни опреснять достаточно воды, ни доставлять её туда, где она требовалась. Потом у них закончились удобрения, а как я ни предлагал развивать извлечение солей калия и фосфатов из морской воды, меня поднимали на смех, и, в итоге, их население продолжило сокращаться, тогда как здравоохранение пришло в упадок, и график их численности стал похож на летающую гору, из которой извлекли гравитационную сферу. Спустя всего какую-то тысячу лет после нашего прибытия сюда, на планете осталось около сотни миллионов из когда-то полутора миллиардов. Мы с Арис смотрели на это, и нам не оставалось ничего, кроме как покачать головой и продолжить наши упражнения в огранке драгоценных камней, резьбе по металлу и прочих искусствах. Чего мы только не перепробовали за эти сто двадцать тысяч лет, правда, Арис?

– Да, мы все ремёсла на свете пробовали освоить! – подтвердила царица. – Это потрясающе интересно и невероятно сложно! Зато теперь я знаю, как сделать ювелирное украшение из любого металла и драгоценного камня, деревянную коробочку для него, кожаную сумочку для коробочки, и литой, гравированный сундучок для сумочки. А Родан знает, как вырезать для сундучка саркофаг и построить для него мавзолей.

– Конечно, после того, как наши милые, неутомимые Браслеты вернули окружающую среду в прежнее состояние, удалив из океана миллиарды тонн солей тяжёлых металлов, полимеров и прочей гадости, – пояснил царь. – На всякий случай, вроде такого, как зарождение разумной жизни на этой планете, мы сложили все извлечённые из океана золото, вольфрам, хром, осмий, медь, цинк и так далее, в виде слитков в подземные хранилища. Авось, кому-нибудь, да понадобится. А заняло это у нас тоже не меньше тысячелетия. Зато последние сто восемнадцать тысяч лет здесь царит полнейшая гармония. Всё опасное из их руин мы постарались удалить и вернуть в естественные формы, и с тех пор в океане снова можно ловить рыбу и купаться.