– Потому что чистота – залог здоровья. Вдруг ты мыться не приучен. Чистое тело – твой единственный шанс, если уж внешностью Всеблагая обидела. И искусность в постели.

Райм покраснел от возмущения.

– Если будут гости, то тебе и клизму сделают, – засмеялся Мирт.

– Ой, нет, – простонал Озэрен, представив, для чего нужна такая подготовка.

Вошел лир Ракс и все замолчали. Лир Ракс строго оглядел своих подопечных, дружно опустивших голову.

– Госпожа Сильвия велела привести в покои вечером тебя, – лир Ракс показал узловатым пальцем на Озэрена. – И тебя, – указал на Свена. – У нее будет гостья.

Раздался вздох зависти. Свен недоуменно посмотрел на Озерена, потом на лира Ракса, как бы спрашивая: «Вы шутите, как нас можно рядом ставить?». А Озэрен скорчил остальным рожицу, выходя из столовой.

– Остальные могут идти на террасу, наказание Вирты начнется через час.

– А кто не хочет смотреть?– спросил Райм. На своей шкуре он испробовал много наказаний и не горел желанием смотреть на чьи-то мучения.

– Спи, читай, рисуй, музицируй, внизу два бассейна, с пресной и морской водой, гуляй по дворцу, в этом крыле все для вас открыто. Если хочешь пройтись по парку, вызову охрану. Прогулки вам разрешены, а тренировки обязательны.

– Да, я бы прошелся. Спасибо, лир Ракс.

Территория оказалась обширная. Да и дворец был весьма велик – три этажа из серого тесаного камня, два длинных крыла, прихотливые украшения на стенах, множество узких окон, белые сдвоенные колонны, декоративные башенки. Вдоль второго этажа на всю длину обоих крыльев шла просторная галерея с широкими арочными проемами, внизу терраса. Плоская крыша флигелей была обнесена балюстрадой, а центральную часть здания венчал купол, выложенный разноцветной мозаикой.

Стражники были достаточно приветливы, показали парк – с прудами и беседками, фруктовый сад, тренировочные площадки, фонтаны, скальные гроты, заплетенные плющом, павильоны для отдыха, увитые розами. К хозяйственным постройкам, чьи крыши едва торчали за высокой живой изгородью, приближаться запретили. А еще в парке запрещено было показываться слугам, кроме садовников. Парк был предназначен только для госпожи, ее родных и гостей с особыми приглашениями. Райм недовольно щурился. Планы побега пока откладывались, к ограде, воротам и конюшне было не подобраться. Разве что взлететь.

– На заднем дворе сейчас экзекуция, вам туда идти нельзя, но можно смотреть с боковой террасы, проводить? Тут срезать можно, – сказал стражник помоложе. – Мы бы тогда тоже успели…

– Успели что?

– Поучаствовать хотим. Нам не часто достается такой лакомый кусочек! – усмехнулся усатый стражник.

– А, простите, я не понял, – смутился Райм. – Ведите тогда на террасу.

Стражники проводили Райма до ближайшего выхода из парка и сдали охране внутри дома, сами же резво устремились за угол.

Терраса оказалась широченная, выложена разноцветной плиткой, уставлена была легкими плетеными креслами и диванчиками, сверху натянут полосатый тент от солнца. Пять наложников, попивая сок, сидели у балюстрады, оживленно обсуждая зрелище. Не хватало Свена и Озэрена, те наверняка снова были в купальнях, наводили последний лоск перед вечером. Райм подошел поближе. Ему молча вручили запотевший стакан.

Внутренний дворик перед террасой был не слишком велик, засыпан желтым песком, в центре его был выстроен невысокий помост с тремя столбами, с вкрученными на разной высоте кольцами. Между левым и средним сейчас была привязана за руки и ноги рослая грудастая обнаженная девица с длинными черными волосами. Возле правого столба стоял табурет, на котором удобно расположился помощник палача, опершись спиной на столб. Одна его нога была закинула на колено другой, в правой руке он держал плеть, которой небрежно похлопывал себя по левой ладони.

За спиной девицы торопливо расстегивал штаны бородатый крепкий мужчина в простой холщовой рубашке. Достав толстый синюшный член, мужик поплевал на него, ухватил девицу за бедра и мощным толчком вошел в нее. Девица застонала, цепи звякнули, натянулись, кожаные браслеты позволяли сделать лишь пару шагов, и мужик потянул девицу на себя, вынуждая прогнуться. Смачное шлепанье наполнило дворик. Мужика подбадривали одобрительными возгласами. У помоста толпились зрители, но не чрезмерно много, десятка два мужчин, в основном стражники и слуги, да с пяток жадных до зрелищ служанок.

Мужик с довольным стоном вытащил член и излился на ноги жертве. Его место тут же занял один стражник, а второй подошел к Дестону и что–то спросил. Дестон кивнул, поднялся, перестегнул цепи с рук пониже и сделал приглашающий жест. Стражник обошел столб, схватил девушку за волосы и потянул к своему паху, торопливо дергая завязки штанов второй рукой. Зрители одобрительно загудели.

– Скучно, – сказал Мирт, наматывая на палец длинную черную прядь своих волос. – Лучше бы выпороли, правда?

– Это ты от зависти говоришь,– отозвался кудрявый Барн. – Не отрываясь от зрелища, он распахнул халат, приспустил легкие штаны и стал ласкать себя, то нежными, то резкими движениями. Райм покраснел и отвернулся.

– Да, я б ей не отказался засадить, – признался Мирт.

– Красавица, в самом соку и грудь большая, – сказал Барн.

Прошел час. Наказание продолжалось. Помощник палача давно отстегнул цепи, теперь девушка лежала на помосте. Солнце садилось. Толпа постепенно рассосалась, наконец, Дестон поднял руку и крикнул «Время»! Молодой стражник, трудившийся между ног девицы, ускорил темп, его небольшие белые ягодицы вздрогнули, и парень с криком повалился на девушку. Дестон тут же заботливо приподнял его, чтоб тот не задавил наказанную.

– Ах, дорогая, я просто не могу тебя понять. Императрица такой подарок тебе сделала… Ну, вызови сразу всех, насладись ими хорошенько, а? – сказала гостья, с жадным блеском в глазах рассматривающая Свена.

– Лира Танар, мне давно это надоело. Да и не в моем вкусе тупые жеребцы, ты же знаешь. Это на один раз лишь интересно, они же все одинаковые, даже смену партнера не чувствуешь.

– Пренебрегаешь императорскими наложниками? Тебя сочтут… слишком гордой.

– Но ты же никому не скажешь?

– Ты ищешь что-то, что зацепит тебя? В мужчине? Душу, сердце, печень и прочие глупости? – Гостья закатила глаза и отхлебнула вина из бокала. – Фантазии. Неужели ты ждешь каких-то чувств и эмоций от этих кусков мяса? Чувства – одно, а плоть – совсем другое, мужчины существуют для радости плоти, а душу радуют совсем другие вещи. Разве вот этот самец – нехорош?

Гостья госпожи Мессерти схватила Свена за волосы, поднимая его лицо выше. Свен, в одной набедренной повязке, смирно сидел на пятках возле кресла, где расположилась гостья.

– Прекрасен, – абсолютно искренне ответила Сильвия.

– Тогда зачем ты мотаешься по питомникам?? Собираешь откровенное отребье? Рыжего я бы даже на конюшне не допустила служить!

– Не скажи. Он необычный, и великолепно сложен, хотя и не такой рослый, как этот. К тому же рыжие, говорят, очень выносливы, – улыбнулась и миролюбиво ответила госпожа. – Я бы вот твоих медведей разогнала сразу. Мохнатые, огромные, тяжелые, фу!

– О! По мне, большие парни куда лучше, но да, это дело вкуса, – гостья сладко улыбнулась.– К тому же все мы знаем, что почтенный Раваиль дружит с контрабандистами и пиратами, а не просто мирно растит и воспитывает рабов для утех в своем питомнике, да?

– Это тяжелый и неблагодарный труд, – кивнула госпожа.– Берешь ребенка, растишь долгие годы, получаешь кота в мешке. Не факт, что окупишь затраты. Раб может заболеть, умереть, подурнеть. Производитель хороший нужен, и здоровую рабыню поискать еще приходится с нужной внешностью, чтоб не получилось сюрпризов.

– Значит, тебе захотелось укротить строптивого чужака, иноземца? Он ведь явно не элитный, не воспитан, не обучен. Этого не скроешь!

– Это намного интереснее, чем безвольная кукла из питомника. Привязать к себе – куда сложнее, чем просто потешить плоть. К тому же эти, элитные, тем и плохи, что они выучены любым изощренными ласками. Все видели, все пробовали, все знают. Они ничего уже не чувствуют, они и вправду лишь бездушные куски мяса. Своих желаний у них нет. Гладя кошку, получаешь больше отклика!