– Ты что-то начал говорить, – напомнила Оро Ваа.

– Говорить что? – спросил тот.

– Ты сказал, что мы вырастем, вот только, а что только не сказал.

– А, я хотел сказать, что ты такая худая, что я не уверен, что ты вырастешь.

– Все же растут, даже худые. А с чего мне не быть худой, когда у меня нет родителей?

– Пожалуй, ты права. Все вырастают. Тебе надо больше есть.

– Вот поэтому я с вами и пошла, – рассмеялась Ваа. – Всё время есть хочется.

– Так что ты просиживаешь всё время с Дином?

– Если я выучусь делать из кожи всё-всё, то выживу, даже если охота не удастся. Понимаешь? Я же одна, а тётя Ниа и тётя Наа стареют.

– Если ты станешь моей женщиной, то проживёшь и так, – важно заметил Оро.

– Болтаешь! – отозвался спереди Ганн.

– Что болтаю? – обиделся Оро. – Как будто я плохо бросаю или ступаю шумно.

– Вот и ступай тихо, – опять усмехнулся Гас. – Ртом тоже надо тихо.

Он был прав. За разговором Оро забыл, что на охоте надо не только тихо ходить, но молчать. Он вздохнул, посмотрел на Ваа, и замолчал, отвернувшись. Когда через два часа они все направлялись обратно к пещере, у каждого в руке было по ящерице, а у Гаса две.

– Её неплохо с бобами есть, – весело заявил Оро. – Может, свернём туда, где бобы растут, и наберём немного? День только начался.

– Мне пора назад, – сказала Ваа.

– А, ну да, тебе же ремни резать, – усмехнулся Оро. – Вот ты и тощая такая.

– Потом ты же мне свои бобы и принесёшь, – поддела его Ваа, – когда тебе понадобится переплести мешок.

– Точно, – рассмеялся Ган. – Мы все принесём. Хитро придумано.

– Ладно, обойдёмся без бобов сегодня, – согласился Оро.

Когда они переплыли реку обратно и подошли к пещере, Дин сидел на соседнем с Аго бревне и очень медленно и аккуратно нарезал ремешок из целой шкуры.

– Видишь, как мало удалось сделать сегодня одному? – заметил он. – Давай, жарь свою ящерицу, замачивай её кожу, и присоединяйся ко мне. У двоих работа быстрее пойдёт.

– Один, два, быстрее, – про себя подумала Ваа, а вслух ответила: – Я скоро!

Когда она села на бревно рядом с Дином, он спросил: «Ну как погуляла?»

– Весело было, – ответила она. – Гас первым нашёл свою ящерицу. А ещё мы видели антилопу с козлятами на водопое. Они были на другой стороне реки.

– Хорошее мясо, отличная шкура, – мечтательно сказал Дин.

– Только что мы могли сделать? – вздохнула Ваа. – Даже будь у нас копья, мы бы не могли надеяться получить добычу.

– Не могли, – согласился Дин. – Нельзя просто так бросать в надежде попасть.

– Почему? – спросила Ваа.

– Потому что, ранив, ты навсегда испугаешь всех животных, которые это видят, и всем станет труднее охотиться, – объяснил Дин. – Охотиться нужно только наверняка, когда ты совершенно уверен, чтобы быстро добыть животное.

– А они что, понимают? – спросила Ваа.

– Конечно, – улыбнулся Дин. – Они такие же, как мы, только не говорят, не разводят огонь, и не шьют из шкур одежды. Они точно так же боятся боли, дыма, грозы или наводнения.

Дин всегда говорил о мире вокруг, как о живом и понятном. На всё у него было объяснение, и они были весёлыми. С его слов, у каждого животного или растения был собственный характер. Он даже о чертополохе и вьюнках говорил, как о людях.

– Слушай, Дин, скажи, а я скоро вырасту? – спросила Ваа.

– Вырастешь? – удивился Дин. – Почему ты спрашиваешь?

– Просто смотрю, как все большие вокруг, а я пока нет.

– А, вот ты о чём! – улыбнулся он. – Да, совсем скоро ты начнёшь быстро расти. Ты даже обгонишь парней в росте на некоторое время. Будешь их лупить за проделки.

– Даже так? – удивилась Ваа.

– Ну, лупить, конечно, необязательно, но скоро ты действительно начнёшь быстро расти. Правда, это ненадолго. Вырастешь, как вот она, и остановишься.

Последние слова Дин сказал, указав на вышедшую из кустарника ниже по каньону Ому.

Та была хороша собой, ростом повыше среднего, широкая в бёдрах и плечах. Ваа мечтательно посмотрела на неё и вздохнула.

– Не вздыхай так тяжко, – усмехнулся Дин. – Пройдёт немного времени, и если всё будет хорошо, то ты вырастешь такая же.

– У Омы есть Рин, и он отличный охотник, – опять вздохнула Ваа.

– Терпение, Ваа. Наберись терпением. Оно нужно во всём: и в охоте, и в выделке кож, и в остальной жизни.

Про себя Ваа подумала, что если Оро и в самом деле станет её мужчиной, то, пожалуй, ей волноваться будет не о чем.

– От Оро будет прок, – прервал её раздумья Дин.

Ваа вздрогнула и осмотрелась. Оро направился куда-то вниз по каньону, наверное, за дровами, и Дин смотрел ему вслед.

– Откуда ты знаешь? – спросила она.

– Терпеливый, бросает метко, никогда ни с кем не ссорится без веской причины, – задумчиво проговорил Дин, словно разговаривая сам с собой.

– Да, это так, – ответила Ваа.

– Давай-ка лучше не будем отвлекаться, – продолжил Дин. – Вот видишь, ты зарезала в ремень. Давай-ка, обрезай его прямо там, пусть лучше будет короткий, чем порвётся в неудачный момент.

За день они нарезали на ремни каждый свою шкуру. Потом Ваа посидела на берегу, выделывая кожу ящерицы, и к вечеру она падала от усталости. Доев то, что оставалось у тёток Ниа и Наа, она упала на свою подстилку в пещере, усталая и всё равно голодная.

Дин был чем-то болен, и с каждой неделей ему становилось всё хуже и хуже. Он старался не подавать виду, но Ваа замечала, что изредка он вдруг замирал, и его лицо искажалось от боли, но каждый раз, когда она спрашивала его об этом, он отвечал, что это пустяк. Такое происходило всё чаще и чаще, и Ваа стала замечать, что стоило Дину приложить к чему-то силу, как ему становилось хуже. Она стала стараться выделывать больше шкур самой, а ему оставлять лёгкую работу, требовавшую больше опыта. Дину это не понравилось.

– Как ты собираешься приобрести опыт, если делаешь только простое? – спросил он.

– Тебе же больно, – виновато ответила она. – Ну давай, я выделаю!

– Это пустяк, – опять отмахнулся Дин. – Давай-ка, прокалывай отверстия для плетения, и следи, чтобы они все были под одинаковым углом и на одинаковом расстоянии друг от друга и от края.

Оставив Дина у реки со шкурой, она вернулась на бревно возле Аго.

– Дин не хочет, чтобы я выделывала шкуры, а ему больно, – сказала она тому.

– Правильно делает, что не хочет, – сказал Аго. – Простое ты и так знаешь, а он хочет, чтобы ты знала всё, что знает он.

– Зачем? – спросила Ваа. – Он же уже знает это.

– Чтобы ты сама могла всё делать и других научить.

– Ну ладно, – улыбнулась Ваа.

Прошли часы, но Дин не возвращался. Ваа пошла его проведать и увидела, что он по-прежнему сидит над шкурой на пятках, низко наклонившись вперёд. Ей показалось, что он устал и отдыхает. Ваа подошла ближе, но он не обернулся, как всегда, когда слышал её шаги.

– Дин, ты устал? – спросила она.

Дин не ответил. Ваа присела рядом с ним на корточки. Руками он обхватил себя за грудь, а его глаза были закрыты, и он не дышал.

– Умер! – осознала Ваа. – Дин умер! Почему? Он же не был старым.

Ваа встала и вернулась на поляну перед пещерой.

– Аго, Дин умер, – сказала она растерянно.

– Умер всё-таки! – вздохнул Аго. – Вот упрямый…

Аго встал и пошёл к реке. Ваа поплелась за ним. Ей было грустно. Племя относилось к ней, сироте, неплохо, но ни у кого из них, дажё у её тёток, не было для неё времени. Дин же всё своё время посвящал ей, оставшись без женщины и детей. Без него Ваа почувствовала себя одинокой.

– Действительно, Дин умер, – сказал Аго, приподняв того и положив на спину. – Давай, пойдём, скажем остальным. Надо завернуть его в циновку и собрать людей, чтобы отнести его на плато.

Остаток дня прошёл для Ваа, как в тумане. Тётя Ниа обняла её и похлопала по спине. Они постояли так, глядя, как мужчины относят Дина вниз по каньону, и потом Ниа повела её обратно в пещеру.