Агрессивность молний, если они не «слепая сила», а стихия, стоящая на защите планеты, понять можно. Но разобраться в механизме действия этих сил, во всяком случае описать их с помощью современной физики можно только в первом приближении. И все же – как назвать огненную стихию? Местью Зевса-громовержца? Неизученным физическим парадоксом? Игривым, а часто жестоким электрическим животным? Энергетическими вратами в иной мир?

Если вы встретитесь с ней, найдите силы спросить молнию сами! Возможно, вы и услышите ответ сквозь грозные раскаты грома.

Спустя два дня после трагедии в больничный морг пришли студенты-практиканты во главе с куратором курса. «Отрежьте мизинец ноги», – указал на труп девушки руководитель курса одному из студентов. Через мгновение из отрезанного мизинца хлынула кровь.

Очнулась Олеся в реанимации, где успешно колдовала её школьная подруга Полина, приводя её в сознание. Она успокоила подругу, сказав, что, серьёзных отклонений в здоровье не получила после встречи с молнией.

Олеся услышала взволнованный голос мужа за дверью и ответы врача: «Ожоги незначительные в виде красных линий, их называют „фигурами молнии“, произошли от кровоизлияний подкожных сосудов. Электрокардиограмма в норме».

Она помнила, как не хотела просыпаться несколько суток, испытывая чудовищную головную боль, будто в её черепной коробке задержался огненный хвост молнии и от отчаянья, что не может вырваться наружу, мечется в её голове, оставляя болезненные ожоги, чувствовала, как к ней не раз подходили врачи, снимали электроэнцефалограммы, брали анализы. Побывав в прозрачной серебристой пустоте, в нежной прохладе, она совсем не хотела возвращаться в мир, в котором не было слышно голоса Глеба. Но, услышав его, Олеся проснулась. И сразу же попала под пристальный взгляд врача психиатра.

– Вы переживаете из-за ребёнка, которого потеряли?

«Своеобразная констатация такого безжалостного факта, как смерть моего ребёнка», – подумала Олеся, ещё не успев прочувствовать весь ужас потери.

– Меня зовут Олег Степанович. Ваше имя я знаю. Но сначала поговорим по душам.

– Психиатры всем предлагают поговорить по душам, – пыталась пошутить Олеся.

– Я не поняла, почему меня должен осматривать психиатр. Я непременно должна была сойти с ума после удара молнии? Я помню своё имя, кто наш президент, какое сегодня число и даже не выучила десятки языков!

Доктор кивнул. Их взгляды встретились. Его глаза оказались пронзительно синими, но на дне их плескался, затягивал, словно воронка, белёсый свет, ведущий в пустоту. Олесе вдруг стало не по себе, страшно захотелось пить, глаза ломило от нестерпимой рези. Она вздрогнула и зажмурилась.

– Что вы видели сейчас?

– Не увидела, это не зрительный образ.

– Обо мне?

– Да, только, прошу, не смотрите мне в глаза.

– Что вы узнали?

– Я не сумасшедшая.

– Догадываюсь.

– У вас крупные неприятности, но решить их вам поможет адвокат Петровский.

– Вы правы, я сейчас ищу хорошего адвоката, чтобы с наименьшими потерями выпутаться из неприятного дела. Вы понимаете, что с вами произошло?

Олеся прекрасно понимала, но не знала, как жить ей дальше с тем, что поселилось в глубинах её мозга.

– Видимо, из-за удара молнии я получила необъяснимую, паранормальную способность – теперь вижу будущее людей, глядя им в глаза.

Она не стала говорить доктору, что кроме сказанного, она видела души людей, по их взгляду. Или, скорее, их сущность, что, впрочем, почти идентично. И это виденье, как она догадывалась, могло сделать её жизнь невыносимой.

– А что, доктор, медицина способна объяснить то, что случилось со мной с точки зрения современной науки?

– Конечно, – оживлённым голосом произнёс Олег Степанович, – электрический разряд большой мощности активизировал те структуры мозга, которые отвечают за интуицию. Но достоверных теорий пси-явлений ещё нет.

– Вы плачете?

Мелкой дрожью затряслись руки и плечи девушки, слёзы хлынули из глаз, не поддаваясь воле хозяйки. Олеся внезапно для себя ухватила Олега Степановича за халат и припала лицом к его плечу. Доктор был шокирован поведением необычной пациентки, его охватило оцепенение, он замер и сидел, не двигаясь. Лишь через пять минут отчаянных рыданий, Олеся ощутила на своей спине несмелое прикосновение.

– Не плачьте, успокойтесь. Дать платок? Вам повезло. Вы остались не только живы, но и здоровы.

– А что мне делать?

– Жить дальше. К вам, кстати, молодой человек рвётся уже не первый день.

– И я, взглянув в его глаза, увижу то, что не должен видеть человек в глазах своего любимого?

Олеся, наконец, оторвала зарёванную физиономию от плеча психиатра и недоверчиво посмотрела на него. Смеётся он или нет? Нет, серьёзен.

Тогда засмеялась она.

– То плачет, то смеётся. Чему на этот раз?

– Я вам халат промочила.

– Ничего страшного, высохнет. Олеся, если моё плечо вам уже не нужно, то я пойду, хорошо? А вы пока – молчок, договорились?

Олеся энергично закивала, а так как голова у неё и без того кружилась, не заметила смены декораций. Олег Степанович вышел, а на его месте сидел с букетом полевых цветов, столь любимых ей, Глеб.

Он сильно осунулся, в глазах появился лихорадочный блеск, седины в волосах прибавилось так много, что цвет волос, скорее, свет от волос обрамлял лицо серебристым цветом.

Глеб и сам светился каким-то особым, нездешним светом. Но главное – у Олеси было ощущение близости кого-то очень дорогого, от которого исходила уверенность и сила. Она чуть было не взглянула ему в глаза. Что бы с ней было тогда? Увидела ли она в них своё новое, счастливое отражение или навеки улетела бы в непознанную бездну?

Люди, узнав о даре Олеси, не без помощи вездесущих журналистов, потянулись к ней вереницей. Ей пришлось купить лицензию, снять квартиру под офис, чтобы помогать страждущим.

Любое экстраординарное событие привлекает к себе прежде всего людей обделённых, в чём-то ущербных, просто несчастных. Счастье эгоистично, недальновидно, не склонно к мистическим настроениям и божественным вдохновениям. Оно, скорее, свернётся калачиком в кресле и будет ждать, когда закипит на кухне чайник. Несчастье же всегда в походной одежде, чтобы укрываться от дождя в чистом поле. Оно готово к чуду, ради которого идёт, словно паломник по святым местам искать утешение.

«Раньше было лучше, – думала Олеся, – спокойней. А сейчас я как будто сижу на пороховой бочке. Люди эти, их беды, потери – они мне не дают спать, словно перекрывают дыхание по ночам».

Приходили разные люди со своими проблемами, болью. Из благодарности они приносили деньги. Олеся не назначала цену за свои услуги, понимая, что достаток у её клиентов разный, а спекулировать своим даром ей не позволяла совесть. Она отвечала на вопрос: «Сколько вам должны?» просто: «Сколько можете».

После приёма в её руках побывали купюры разных достоинств: мятые сторублёвки, зелёные гладкие тысячи, аккуратно сложенные в носовой платок железные, видимо, накопленные с большим трудом, монеты.

Однажды к ней на приём пришла молодая, одетая в брендовые вещи, ухоженная женщина. На всех пальцах рук у неё были надеты бриллиантовые кольца, в ушах сверкали изысканные серёжки.

– Здравствуй, Олеся, – обратилась к кудеснице женщина.

Олесю покоробило такое панибратское обращение, ведь они не были знакомы, но она не подала виду.

– Меня зовут Ирина. К тебе прийти порекомендовала моя подруга, которая осталась довольна посещением твоего салона. Ну, рассказывай, что ты видишь, рассказывай, – вальяжно расположившись в кресле Олеси, заявила Ирина.

Олесю настолько выбило из её привычного состояния поведение клиентки, что она на миг потеряла свой дар. В тот момент она видела наглую, желающую своим поведением унизить её, богатую, молодую женщину.