– Я слышал, твой отец устраивает благотворительные балы, – Игнатьев начал издалека.

– Да, – подтвердила Кудрявцева. – Ежемесячно.

– Нужно ускорить это событие.

– Я не совсем понимаю. Как это нам поможет?

Судя по хитрому выражению на лице Аристарха Петровича, Евгения догадывалась, что шансов на спасения у Кругловой просто нет. Она не ошиблась в компаньоне.

– Твой отец объявляет бал, – Игнатьев начал разжёвывать свой план. – Ты как бы случайно встречаешься с тётушкой. После короткого обмена любезностями приглашаешь её на торжество. И вроде как между делом говоришь, что собираешься надеть на это мероприятие старую брошь матери. Как думаешь, придёт?

Кудрявцева широко улыбнулась.

– Ты гений, Петрович.

– Все мои таланты и не счесть, – Игнатьев демонстративно откинулся на подголовник. – Если бы только знала, какие я пончики готовлю.

– А крестиком вышивать ты не умеешь?

– Нет. Только гладью.

Аристарх Петрович протянул Евгении раскрытую ладонь. Кудрявцева положила свою ладонь сверху, тем самым утверждая план действия.

– Так и поступим, – девушка распахнула дверь автомобиля. – Я иду к отцу и прошу его перенести бал на более ранний период. А ты езжай к своей зазнобе и продолжай изображать влюблённого мальчишку.

– Про медвежатника не забудь! – выкрикнул вслед Игнатьев.

Аристарх Петрович запустил двигатель и взял курс на ближайший цветочный павильон.

Валерий Семёнович Кудрявцев был хорошим отцом. Степенным и мягким, мудрым и терпеливым. Он воспитывал дочь на принципах демократии, когда разрешено всё, что не запрещено. Список запретов к тому же был минимальным и носил условный характер. Вместе с тем в свою единственную дочь он вкладывал как душу, так и немалые материальные средства. Няни, репетиторы, учителя этикета и бальных танцев. Одним словом, заниматься ерундой девочке было попросту некогда.

Но всё это осталось в прошлом. Сегодня Кудрявцев был непреклонен как никогда. И виной всему была всё та же любовь к дочери. Валерий Семёнович элементарно волновался за свою кровиночку и пытался оградить её от неминуемой опасности.

– Нет, это невозможно! Ни в какую тайгу ты не поедешь. Это опасно.

Евгения поведала отцу тайну броши и высказала своё твёрдое решение направиться на поиски легендарного клада. Она заранее предполагала, что с путёвкой в Сибирь могут возникнуть проблемы. Но подобную непреклонность со стороны отца девушка не учла.

– Поехали со мной, – Кудрявцева искала компромисс.

– Я не могу всё бросить. Без меня здесь всё колом станет. И ты об этом знаешь.

– Знаю, папа. Ну, что-то делать нужно.

Валерий Семёнович нашёл решение. Годы странствий по финансовым морям научили его принимать решения быстро, а действовать ещё быстрее.

– Мы отдадим брошь Кругловой, – Кудрявцев встал из-за стола. – Причём незамедлительно.

– Папа! – Кудрявцева схватила отца за руку. – Ты сейчас вообще о чём?

– Я пытаюсь спасти свою единственную дочь от собственной глупости.

Валерий Семёнович по-своему был прав. И правда его была непоколебима.

– Выслушай, Женя. Затея с поиском клада заранее обречена на провал. Ты думаешь, ты первая, кто решился на поиски золотого запаса? Его искал и Революционный совет, и советская власть. И это если не считать сотни отважных смельчаков. Занятие бесперспективное. Все остались с носом.

– Но у них не было карты, – возразила Кудрявцева.

– У тебя тоже нет.

– Сегодня нет, завтра будет, – девушка упрямо задрала нос.

– Не сомневаюсь. Этот Игнатьев, если понадобится, ежа наизнанку вывернет и засунет в задницу слону. Ишь ты, какой прыткий.

– Результативный, – внесла ясность Кудрявцева.

– Не обсуждается. Отзывай его. Я еду к Кругловой.

Евгения Валерьевна была немало удивлена желанием отца собственноручно вручить антикварную брошь в руки врага.

– Зачем ты это делаешь?

– Тебя спасаю, – ответил Кудрявцев. – Сама посуди. Я отдаю брошь Кругловой. Она отправляется на поиски царского золота. И…

– И что?

– И никогда не возвращается, – Кудрявцев ловко зафиналил историю. – Она либо сгинет в лесных болотах. Либо же её убьют подельники. Золотая лихорадка – болезнь заразная и опасная. Она никого не щадит.

Валерий Семёнович в сотый раз доказал, что мудрость его безгранична. Так же как и любовь к дочери. Евгения безоговорочно приняла правду отца и в полной мере оценила его заботу. Она встала и крепко обняла своего родителя.

– Папка, я тебя очень люблю, – Кудрявцева прижалась к щеке отца. – Но ты же меня сам учил, что у любой проблемы есть несколько решений. Да и Круглова не так уж и плоха, чтобы отправлять её на верную смерть. Вся эта история может сыграть нам на руку. Ты же знаешь правила покера. Порою и шестёрка имеет право называться джокером.

Кудрявцев внял совету своей благоразумной дочери и сел за стол.

– Я тебя слушаю.

Евгения сосредоточилась на дыхании и принялась излагать своё видение проблемы.

– У тебя через семь месяцев выборы в Государственную Думу. Так?

– Факт.

– Ты сам говорил, что конкуренция слишком велика. А твои шансы слишком малы. Так?

– К сожалению, да. Но я всё же попытаюсь. Благое дело, знаешь ли, всегда пробивает дорогу. Даже в непроглядной тьме.

Валерий Семёнович стремился занять депутатское кресло не ради собственной выгоды. Политическая карьера его тоже не интересовала. Служение своей стране и людям – вот что двигало его чистые помыслы в сторону властных кабинетов.

– А что если мы поднимем твой, пока ещё незначительный рейтинг, до самых небес? – предложила Кудрявцева.

– Этим занимается целый взвод пиарщиков.

– Плохо занимается, папа. Это толпа жуликов и гомосексуалистов, которых интересуют только твои деньги.

– Что предлагаешь? – Кудрявцев перешёл непосредственно к делу.

– Собрать экспедицию и отправиться на поиски сокровищ.

– Как это поможет моей избирательной кампании?

Евгения подошла к черте, за которой маячила её личная свобода. Рядом стояли рюкзаки, палатки и банки с тушёным мясом.

– Мы с Аристархом находим золото. Много золота. Тонны. Сразу после этого приезжаешь ты и созываешь пресс-конференцию. Ты становишься руководителем экспедиции и её духовным лидером. В общем, все лавры тебе. Событие будет иметь статус международной сенсации. Газеты, телевидение.

– Хороший пиар, – согласился Кудрявцев.

– Это ещё не пиар, – девушка загадочно улыбнулась. – Это всего лишь подготовительная часть. Настоящий пиар начнётся тогда, когда ты откажешься от своих законных двадцати пяти процентов.

– Даже так?

– Только так, и никак иначе. Золото в слитках и монетах. Монеты, стало быть, передаёшь в музей. А слитки плавно перекочёвывают в золотовалютный резерв страны. При этом они укрепляют собственную валюту по отношению к вражескому доллару и недоброжелательному евро. Народ ликует. Правительство одобрительно хлопает в ладоши. Да после этого за тебя сам Зюганов проголосует. И Жириновского за собой потянет на избирательный участок.

Валерий Семёнович никогда не считал свою дочь глупой девочкой. Но сегодня она превзошла все его самые смелые ожидания. Евгения выстроила беспроигрышную комбинацию. Отцу оставалось только удивлённо качать головой и воспевать дифирамбы собственному чаду.

– Нет слов, Женя. Ты – маленький гений.

Однако при всём уважении к дочери Кудрявцева поражало её упорство. Он прекрасно понимал, что Евгения старается не ради его предвыборной программы.

– Скажи честно, вот это всё ты прямо сейчас придумала? Это не домашняя заготовка.

– Всё верно, папа. Я просто защищаю собственные интересы. Ни больше, не меньше.

– Хорошая тактика, – Кудрявцев одобрительно кивнул головой. – И своё получить, и людям помочь.

– Я дочь своего отца, – девушка улыбнулась. – А это обязывает ко многому.

Валерий Семёнович включил чайник и принялся расхаживать по кухне. Время раздумий заняло не больше трёх минут.