– Извини, Антонина, у меня сегодня слишком много дел, – спокойно произнёс Игнатьев.

– Может, завтра? – Окольцева не желала сдаваться.

– Возможно, – уклончиво ответил Игнатьев. – Диктуй номер. Я запишу.

В нехорошую историю может попасть каждый. Но в критической ситуации оказываются только истинные смельчаки.

Подвальные помещения дома Кудрявцева ожили. В двух расположенных напротив друг друга подсобных помещениях находились люди, осмелившиеся открыто выступить против властного бизнесмена. Георгию Спиридонову предоставили честь быть допрошенным первым. Предварительно личный врач семьи Кудрявцевых обработал его раны и перетянул эластичным бинтом сломанные рёбра. Несмотря на многочисленные повреждения, Жора держался молодцом.

Судебная комиссия состояла из трёх человек. Непосредственно сам хозяин дома, его дочь и преданный телохранитель.

– Поздно в молчанку играть, Георгий Ростиславович, – Кудрявцев закинул ногу на ногу. – Нам о вас всё известно.

– Я больной человек, – Спиридонов начал излагать сказку собственного сочинения. – Мне были нужны деньги на лекарства. Ваш дом самый большой, и забор самый высокий. Я решил, что добра здесь хоть отбавляй.

– Нехорошо врать, дедушка, – Кудрявцева укоризненно взмахнула указательным пальцем. – С такими темпами ваше здоровье может окончательно пошатнуться. И никакие таблетки вас после этого уже не спасут.

– Добрая девочка, – Спиридонов попытался улыбнуться. – И говорит так убедительно.

– Перестань паясничать, – Старосельцев сурово взглянул на старого вора. – Мы знаем, что проникновение в дом было заказным. Также мы знаем, что ты профессионал экстра-класса. И имя тебе – Жора Ловкач. Мы всё о тебе знаем, старик.

Георгий Спиридонов понимал, что грозный охранник говорит правду. Врать не было смысла. Но старая закалка не позволяла авторитетному домушнику сдать своего заказчика. Жора нисколько не сомневался в том, что проживает последние минуты своей непутёвой жизни. При любом раскладе его дряхлое тело либо скормят бездомным псам, либо отдадут на корм болотным лягушкам.

– Хорошо я пожил, господа, – Спиридонов приготовился к худшему. – Нарядно. И местами с особым шиком. Жены у меня нет. Детей тоже. Некому по мне плакать.

Валерий Семёнович уловил ход прощальных мыслей незваного гостя. Он, в свою очередь, предложил несколько иное видение вопроса.

– Я не собираюсь тебя убивать, Жора. У тебя два варианта. Говоришь, зачем приходил, и сдаёшь заказчика. После свободен. Либо же я сдаю тебя органам правопорядка. И в итоге ты получаешь максимальный срок за грабёж. За этим я прослежу лично. Выбирай.

– Да, дедушка, – Кудрявцева задумчиво причмокнула. – Не позавидуешь тебе. В твоём возрасте нужно помидоры окучивать и кур пасти. А ты на зону.

– Не нагнетай, – зло фыркнул Спиридонов и вопросительно взглянул на Кудрявцева. – Точно отпустишь?

– Отпущу. Ещё и бутылку коллекционного коньяка в дорогу дам.

Выбор был очевиден. Возможность прожить несколько лишних лет и умереть от старости заманчиво подмигивала Георгию Спиридонову из-за угла. Старый вор решил, что сделка эта выгодная и перспективная. Он, особо не задумываясь, променял профессиональную честь на собственную жизнь. И в итоге оказался в выигрыше.

– Тётка одна на меня вышла, – честно признался Спиридонов. – Толстая такая. Всё лицо в веснушках.

– Как зовут тётку? – спросил Старосельцев.

– Антонина Егоровна. Лет сорок пять. Язык как помело.

Валерий Семёнович встретился взглядом с дочерью. О подобном персонаже Кудрявцев слышал впервые. Запутанная история уходила в сторону.

– И что, именно она и выступала в качестве заказчика? – уточнил Кудрявцев.

– Нет. Она посредник. Типа для подруги старалась.

– Как зовут подругу? – поинтересовалась Кудрявцева.

– Раиса Михайловна, – нехотя ответил Спиридонов.

– Круглова?

– А я почём знаю? – Спиридонов ухмыльнулся. – Я у заказчиков фамилии не спрашиваю.

Старосельцев достал из внутреннего кармана пиджака снимок Кругловой. Он протянул фотографию Жоре.

– Она?

– Точно она, – Спиридонов уверенно кивнул головой. – Сразу мне не понравилась. Важность зашкаливает. Да и вообще. Не в моём вкусе.

После того как Валерий Семёнович выяснил имя заказчика, оставалось лишь разузнать цель этого несанкционированного визита.

– Зачем приходил?

– Брошь, – тихо ответил Спиридонов. – Старая серебряная брошь. С камнем по центру.

Неожиданная истина вызвала удивление как на лице хозяина дома, так и на милом личике его дочери. Евгения озадаченно пожала плечами.

– Зачем она ей?

– Извини, крошка, – Спиридонов сухо кашлянул. – Это вне моей компетенции. Моей задачей было выкрасть брошь. Её дальнейшая судьба меня мало интересует.

– Свободен, – Кудрявцев кивнул в сторону Спиридонова. – Забудь, Жора, о том, что ты здесь был. И разговора у нас никакого не было. Проводи его, Антон. И коньяк ему дай.

Старосельцев развязал старому пройдохе руки и подтолкнул к двери.

– Брошь под твоей кроватью, крошка, – бросил через плечо Спиридонов. – Благодарю хозяина дома за снисходительность.

Валерий Семёнович вопросительно взглянул на дочь.

– Что думаешь?

Евгения долго размышляла над заданной теоремой. Ответ так и не пришёл, и она была вынуждена сдаться.

– Я не знаю, папа. Не думаю, что она стоит баснословных денег. Обычный янтарь, серебро. Приблизительно начало девятнадцатого века.

– Не так много мы знаем об этой вещице. Не так ли?

– Немного, – согласилась Евгения. – О её происхождении мне известно только по твоим рассказам.

– Знаю, – подытожил Кудрявцев. – И добавить мне нечего. Брошь принадлежала твоей матери. Она рассказывала, что вещица эта передаётся из поколения в поколение по женской линии. На этом всё.

Евгения смутно догадывалась, что, если ей удастся приоткрыть завесу тайны над происхождением броши, она сможет многое прояснить.

– Пожалуй, я копну вглубь истории. Есть у меня знакомый профессор. Большой любитель артефактов и загадок прошлого.

– Как вариант, – Кудрявцев одобрительно кивнул. – Предлагаю продолжить наше оперативное мероприятие.

– Ну, пойдём, – Кудрявцева встала со стула. – Посмотрим на твою красавицу.

Диана Витальевна восседала на овощном ящике со связанными за спиной руками. Подобный грандиозный провал в её карьере произошёл впервые. И самым неприятным было то, что он же мог оказаться и последним. Авантюристка со стажем покорно ожидала своей незавидной участи. Кузина вспоминала Милан, после Париж, а затем и родной провинциальный город.

– Диана Витальевна, – Кудрявцев вошёл первым и громко похлопал в ладоши. – Отдаю вам должное. Безупречная игра. Я до сих пор под впечатлением.

– Да, – Кузина наигранно улыбнулась. – Я умею врезаться в память мужчин. Я отношусь к той категории женщин, о которых помнят всегда.

Евгения внимательно изучала ночную воровку. И вскоре вынесла окончательный вердикт.

– Безупречная красота.

– Спасибо, милая, – Кузина незамысловато пожала плечами.

– Жаль, что вам придётся с ней расстаться, – Кудрявцева взяла на себя роль плохого полицейского.

Случайно обронённая фраза быстро настигла свою жертву. Надменная улыбка исчезла с лица Дианы Витальевны. Её руки предательски задрожали, а взгляд потускнел. Кузина высоко ценила как свою уникальную красоту, так и жизнь в целом. Её заветным желанием в данную минуту было сохранить и первое, и второе. Профессиональная авантюристка затравленно опустила взгляд.

– Может быть, сможем договориться? Зачем грех на душу брать. К тому же я ещё смогу быть вам полезной.

– Договорились, – Кудрявцева мило улыбнулась. – Сначала помоешь посуду, после полы. Плюс стирка, глажка, готовка. Работать будешь за хлеб и воду. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Прыжок на месте будет расцениваться как попытка к бегству. Когда готова приступить?