– Нам нужны деньги, – подытожила Окольцева. – Много денег.

– Ты для меня дороже всех золотых россыпей и алмазных полей вместе взятых.

Игнатьев нежно коснулся груди Антонины Егоровны. Он убрал светлый локон с её лица и прижался к ней щекой.

– Мы и здесь сможем быть счастливы.

– Не сможем, – печально ответила Окольцева. – Раиса нам не позволит. Она будет мстить. Сначала тебе, потом мне. Она наймёт мокрушников и покажет нам, кто в доме хозяин. Наша участь предрешена.

– И что делать?

– Опередить её, – Окольцева уверенно кивнула головой. – Налей.

Аристарх Петрович в ожидании чуда вылил остатки вина в бокал и протянул его своей новоиспечённой любовнице.

– Ты мне не врёшь? – Окольцева пьяно икнула и шмыгнула носом. – Если я смогу достать деньги, много денег. Мы уедем?

– Туда, где нас никто не найдёт, – Игнатьев вбил последний гвоздь в крышку гроба Антонины Егоровны. – Только ты и я. Навсегда.

Идея обойти на повороте свою лучшую подругу пришла в голову Окольцевой не случайно. Антонина Егоровна слишком долго находилась в тени своей красивой и богатой подруги. Тихая зависть раздирала её изнутри. Её терпению настал конец. И лопнуло оно в тот самый момент, когда Круглова поведала ей занимательную историю о сибирских лесах, серебряной броши и тоннах царского золота.

– У тебя есть идея, милая? – Игнатьев значительно ускорил процесс женских размышлений.

Думать, собственно говоря, было не о чем. Антонина Егоровна действовала в основном наобум и понимала, что в одиночку ей это дело не потянуть. Ей нужна была помощь. Помощь надёжного человека. И именно такой человек сейчас лежал рядом с ней.

– Ты в детстве клады искал? – неожиданно спросила Окольцева.

– Все клады в деревнях зарыты. А я дитя каменных джунглей. Не доводилось мне, Антонина, участвовать в походах. И землю лопатой я тоже не копал. Хотя дух авантюризма живёт в каждом мужчине.

Окольцева допила вино и положила бокал рядом с собой. Сегодня она обрела не только мужчину, способного пробудить в ней хрупкую Дюймовочку, но и надёжного партнёра, соратника и подельника. Причём в одном лице.

– Историю тебе расскажу, – Окольцева уверенно вошла в клетку к тиграм. – Слушай внимательно.

– Я готов, – Игнатьев едва заметно улыбнулся.

– Полгода назад у Кругловой умерла мать. Перед смертью старуха рассказала ей весьма занимательную историю. В общем, прабабка Раисы в смутные времена служила полковой медсестрой в Красной армии.

– Что ты подразумеваешь под смутными временами? – уточнил Игнатьев.

– Революцию, – пояснила Окольцева. – Полк этот базировался вблизи Иркутска и вёл жестокие бои с остатками армии адмирала Колчака. Зимой одна тысяча девятьсот двадцатого года чехословацкий корпус выдал адмирала большевикам. Вместе с ним арестовали и его возлюбленную Анну Тимирёву.

Окольцева замолчала. Экскурс в историю пришёлся Аристарху Петровичу по душе. О судьбе опального адмирала он читал и его биографию знал практически наизусть. Не мог он взять в толк одного: каким таким боком события далёкого прошлого соприкасаются с Раисой Кругловой.

– Что было дальше?

– Гражданская жена Колчака плохо себя чувствовала. Перед тем как отправить Анну Тимирёву в тюрьму, её решили осмотреть медики.

– И эта честь была предоставлена прабабке Раисы? – смекнул Игнатьев.

– Точно, – Окольцева подтвердила догадку. – Анна была практически уверена, что её расстреляют, и решила излить душу незнакомой женщине.

– Вот просто так взяла и покаялась? – Игнатьев недоверчиво сморщился.

– Не совсем. Медсестра согласилась стать посредником между Анной и Колчаком и передавать друг другу их записки.

– И о чём Тимирёва сообщила медработнику?

– О приблизительном местонахождении царского золота. По приказу адмирала часть российской казны была спрятана в дремучих лесах Тюменской области. Где-то в году восемнадцатом.

– И сколько там того золота?

– Несколько тонн.

– Круто!

Аристарх Петрович, сам того не осознавая, наступил на золотоносную жилу. Вчерашняя серая жизнь изобразила ему прощальный взмах рукой. Игнатьев сделал очередной уверенный шаг навстречу новым приключениям.

– Как развивались дальнейшие события?

– Тимирёва передала в пользование прабабки Раисы серебряную брошь с камнем янтаря. После рассказала, где искать карту.

Аристарх Петрович нашёл очередное противоречие в рассказе Окольцевой.

– Ну, карта, понятно. А брошь здесь при чём?

– Колчак не хотел, чтобы золото попало в чужие руки. Все участники экспедиции были убиты. Таким образом, точное местонахождение тайника знал только адмирал. Прежде чем составить карту, он придумал маленькую хитрость.

– И эта маленькая хитрость мешает нам найти его клад?

– Всё так. Колчак был участником множества полярных экспедиций и прекрасно знал как географию, так и астрономию. Он набросал на карте район захоронения с обозначением основных населённых пунктов. А в центре карты оставил очерченный круг.

– Для чего?

– Это место для броши. Это не простая безделушка, это своеобразный компас. В центре круга обозначено место языческой обсерватории. Там лежит огромный валун-жертвенник. По словам Тимирёвой, карту необходимо разместить в центре камня, основанием на север. После этого следует положить брошь в центр карты.

Понемногу занимательная история стала превращаться в бессмысленную байку, которую рассказывают детям пионервожатые, сидя ночью у костра.

– А после съесть лапу дохлого кролика и вырезать сердце у соседа по гаражу.

– Дослушай, – Окольцева взяла Игнатьева за руку. – Полуденный луч солнца должен отразиться в янтаре и при своём преломлении указать на карте конкретное место. Масштаб карты позволяет высчитать его с точностью вплоть до нескольких метров.

– И что? – Игнатьев задал главный вопрос. – За все эти годы так никто и не попытался отыскать этот клад?

– Никто не рискнул. Время было опасное. Коммунисты долго не думали. Что не так, сразу к стене.

– Подожди. А карта где была?

– Тимирёва в своё время работала в Омском отделе печати. Там и спрятала.

Аристарх Петрович, чтобы окончательно не запутаться в лабиринтах прошлых лет, сделал глоток вина.

– Значит, вся эта история передавалась из поколения в поколение, пока не дошла до Раисы?

– Получается так, – Окольцева прикрылась покрывалом. – И в подтверждение этому карта адмирала Колчака.

– Ты её видела?

– Видела. Один раз.

Игнатьев понимал, что этот вопрос рано или поздно придётся задать.

– И где она её хранит?

– Дома, в сейфе, – сообщила Окольцева. – Сейф в шкафу.

Единственным истинным желанием Аристарха Петровича было напиться и предаться приятному алкогольному забвению. Он сопоставил всю историю в целом. Выделил противоборствующие стороны и разделил сферу интересов. Карта была у Кругловой, брошь – у Кудрявцевой. А поскольку Евгения приходилась Раисе племянницей, то, стало быть, мать Раисы, являлась бабушкой Евгении. Всё встало на свои места. И единственным человеком, который видел весь айсберг целиком, был он, Аристарх Игнатьев.

– А где брошь? – коварный совратитель задал вопрос, ответ на который знал наверняка.

Антонина Егоровна опечаленно взглянула на героя постельных баталий. На этом самом месте её рассказ заходил в тупик. Подкупленная аферистка Кузина исчезла в неизвестном направлении, прихватив с собой аванс. Исчез и Спиридонов. Гоп-компания не оправдала возложенных на неё надежд. Следовательно, брошь всё ещё оставалась в копилке семейных ценностей четы Кудрявцевых.

– Ты что-нибудь слышал об олигархе Кудрявцеве?

Аристарх Петрович взял себя в руки и быстро набросал дальнейший план.

– Конечно, – он гордо улыбнулся. – И более того, с Валерием Семёновичем мы знакомы лично.

– Шутишь? – Окольцева недоверчиво прищурилась.

– Такими вещами не шутят, милая. Я лично обучал Кудрявцева управлению персоналом. Также я проводил для него индивидуальный тренинг на тему планирования рабочего дня.