– Лена говорила, что у вас ко мне важное дело, – вспомнил профессор.

– Так и есть, Владимир Гаврилович, – подтвердила Кудрявцева. – Загадки истории не позволяют нам спокойно спать по ночам.

– Я прекрасно вас понимаю, Евгения, – Шихман дружелюбно улыбнулся. – Во время экспедиций я практически не сплю. Столько эмоций, переживаний.

Кудрявцева достала из кармана брошь и подала профессору.

– Вот причина моей бессонницы.

Владимир Гаврилович внимательно осмотрел ювелирное изделие и задумчиво прищурился.

– Подобные броши были необычайно популярными в конце восемнадцатого века. До наших дней дошли лишь несколько экземпляров. Все они хранятся в частных коллекциях. Мне доводилось видеть подобную вещь у моего знакомого, антиквара.

– Сколько она может стоить? – спросила Кудрявцева.

– О нет, – Шихман категорично взмахнул рукой. – Ценность этой броши заключается в её историческом наследии. Хотя её цена на чёрном рынке запросто может достигать десяти тысяч евро.

– А может так оказаться, что именно эта брошь оставила какой-нибудь заметный след в истории?

– Несомненно, – уверенно ответил Шихман. – Дело в том, что подобные украшения в то время были достаточно дороги. Их могли себе позволить только знатные особы. Не исключено, что данное изделие могло принадлежать известной даме прошлых столетий.

В то время, когда Евгения Валерьевна пыталась сопоставить фамилию матери с известным дворянским родом, в кабинет вошёл посетитель. По всей видимости, на очередном заседании небесной канцелярии решено было оказать Кудрявцевой посильную помощь. Все присутствующие проголосовали единогласно.

Неприметный парень в очках вежливо извинился за внезапное вторжение и виновато опустил взгляд. Аспирант кафедры истории Виктор Зубко держал в левой руке толстую папку. Пальцами правой руки он нервно теребил край рубахи.

– Владимир Гаврилович, – аспирант прошёл в кабинет. – Мне нужна ваша помощь. Видите ли, возникло несколько вопросов.

Виктор Зубко готовился к защите кандидатской работы. Он выбрал непростую тему и назойливо вгрызался в каждую мелочь. Аспирант писал о женщинах, оставивших значительный след в судьбе революции. Информации на данную тему было немного, и всё своё свободное время, Виктор проводил в государственных архивах и музейных запасниках. Зубко проделал поистине громадную работу. Ему удалось раскопать мельчайшие подробности как жизни знатных дворянок, так и выдающихся активисток рабочего движения.

– Проходи, Виктор, – Шихман указал на стул. – Рассказывай, что у тебя не сходится.

Аспирант воспользовался гостеприимством профессора. Зубко бросил небрежный взгляд на стол и изумлённо вытаращил глаза. На краю старого дубового стола лежала серебряная брошь. Округлый камень янтаря в центре заманчиво преломлял лучи солнечного света.

– Разрешите? – правая рука Зубко невольно потянулась к броши.

– Конечно, Витя, – Шихман одобрительно кивнул.

Евгения Валерьевна внимательно следила за парнем. Кратковременное удивление в лице Зубова сменилось подлинным изумлением, а после вспыхнуло огнём восхищения. Аспирант не мог скрыть переполняющей его радости. Создавалось впечатление, что в своих руках он держал не серебряную брошь начала девятнадцатого века, а как минимум золотую подвеску королевы Марго.

– Откуда это у вас? – воскликнул аспирант.

Владимир Гаврилович встретился взглядом с Кудрявцевой. Загадочная улыбка озарила лицо профессора.

– Ну, вот видите, милая Евгения. Боги вам благоволят. Не иначе как Виктор знает о вашей броши больше, чем я.

Виктор Зубко не мог поверить собственной удаче. Он и представить не мог, что такая впечатляющая находка будет ожидать его не в экспедиционных исследованиях, а в стенах родного университета. Аспирант положил ювелирное изделие на стол, а папку – на стул.

– Профессор, это же чудо! – Зубко прижал правую ладонь к груди. – Это истинное чудо. Вы даже не представляете, кому принадлежала эта брошь.

Евгения замерла в ожидании разгадки. Она подошла слишком близко и отступать не собиралась. Девушка была готова к любым откровениям, лишь бы они являлись истиной.

– Может, поделитесь своими знаниями? – поинтересовалась Кудрявцева. – А мы с Владимиром Гавриловичем постараемся разделить вашу радость.

– Конечно, – торжественно произнёс Зубко. – Нет никаких сомнений, что эта брошь принадлежала Анне Васильевне Тимирёвой.

Неожиданная новость вызвала неподдельный интерес у профессора Шихмана. Евгения Валерьевна, в свою очередь, лишь задумчиво коснулась мочки своего левого уха. Фамилия Тимирёвой ей ни о чём не говорила, и девушка уже начала сомневаться, что у этого маршрута имеется финальная черта.

– Женя, – профессор попытался прояснить суть вопроса. – Всё очень серьёзно. Анна Васильевна Тимирёва в российской истории фигура заметная и значимая.

– Мне это имя ни о чём не говорит, – честно призналась Кудрявцева.

– Нестрашно, – профессор взял в руки брошь. – Виктор вам обо всё расскажет.

Наследие одной из героинь кандидатской работы Виктора настигло его в самом неожиданном месте и в неурочный час. Несмотря на то, что аспирант Зубко был самым настоящим ботаником, он выбрал весьма доходчивый способ донести до незнакомой девушки истину.

– Вы фильм «Адмирал» смотрели? – Зубко начал издалека.

– Да, – последовал утвердительный ответ. – Этот фильм я смотрела в кинотеатре вместе с дочерью Владимира Гавриловича.

– Хорошо, – продолжил аспирант. – Роль Елизаветы Боярской помните?

Евгения Валерьевна потихоньку начинала понимать, в какую сторону её пытаются направить.

– Вы хотите сказать…

– Как-то так. Героиня Боярской не кто иная, как Анна Васильевна Тимирёва. Возлюбленная Верховного правителя России, адмирала Колчака.

Кудрявцева медленно переваривала полученную информацию. Она и представить не могла, что след стариной броши заведёт её так далеко.

– И вы утверждаете, что эта брошь, – Кудрявцева указала на стол. – Она принадлежала Тимирёвой?

– Я практически уверен в этом, – восторженно воскликнул Зубко. – Вот посмотрите.

Аспирант присел и начал копаться в своей папке. Наконец, он извлёк лист, на котором была изображена копия фотографии Анна Васильевны. Пышное бальное платье навевало мысли о прошлом столетии. Справа от груди, ближе к плечу, была приколота брошь.

– Вот держите, – Зубко протянул лист профессору. – Посмотрите.

Шихман не верил в пустые доводы, а потому отнёсся к сомнительному доказательству с лёгким недоверием. Он долго рассматривал снимок, после чего протянул его Кудрявцевой.

– Брошь, безусловно, схожа с нашей. Но снимок неточный. Прямых доказательств нет.

– Есть, – аспирант решил оперировать неопровержимыми фактами. – Если фотографию можно трактовать двояко, то с архивными записями не поспоришь.

Виктор вновь погрузился в глубины собранного материала. Он вытянул несколько листов из середины папки и с видом победителя чинно уселся на стул. Зубко взял в руку брошь и указал на камень.

– В основном подобные броши украшали гранатом, либо же аметистом. Использование янтаря было редкостью. Что само по себе делает это изделие штучным товаром.

Аспирант вернул брошь на место и зачитал короткий отрывок из архивной хроники. Сама запись являла собой не что иное, как воспоминания Анны Тимирёвой.

– Серебряная брошь с крупным янтарём была изготовлена по заказу Александра Васильевича Колчака. Адмирал лично преподнёс мне свой подарок в знак вечной любви и верности.

Зубко хитро улыбнулся.

– Продолжать?

– Не стоит, – Шихман прервал своего ученика. – Поздравляю вас, Виктор. Только что вы раскрыли ещё одну историческую тайну. Удивительно, после смерти Александра Васильевича прошло почти сто лет. А следы его жизни до сих пор бродят по миру. Действительно, чудеса.

Виктор Зубко до сих пор находился под впечатлением внезапно открывшейся истины. Он вопросительно взглянул на Кудрявцеву и задумчиво почесал затылок.