«А я хотел ненадолго притвориться ничего не знающим…» – с сожалением вздыхает он. – «Как я не уследил за собственной силой? Я могу использовать её, не напевая заклинаний… Эти красные нити… так больно… и шумно… столько лжи вокруг…»

Встряхнув волосами, Конран сжимает сковывающие его алые нити, жалобно загорающиеся в ладонях, и раздражённо отбрасывает. На ладонях остаются слабые ожоги, а дымок на пальцах светится ярче.

«Путы инквизиции… теперь всё ясно».

Воспользовавшись освободившейся магией, Конран посылает белую волну в сторону огненного кольца вокруг Нираны. Белое пламя Ордена и рыжее инквизиции сталкиваются, теснят друг друга и отпрыгивают назад для нового удара.

«Только послушница, а уже использует такое пламя?.. Нет… артефакт».

Оглядевшись, маг находит источник огня и собирается его уничтожить. Давление усиливается и огненное кольцо сметает, швырнув в девушку порыв ветра. Остановившись напротив неё, Конран заглядывает в полные ненависти глаза и шепчет лишь для неё, пропитывая каждое слово ответной ненавистью, нахлынувшей от раскрытия обмана и осознания происходящего, ещё смутных воспоминаний и раздражения. Конран ненавидит шум, а город пылает и разрушается, крики смешиваются с треском и взрывами. Завывает ветер и разрывается земля, сотрясается от плача небо. Шум всегда выводил его из равновесия. Нирана же в оглушающей действительности слышит лишь его слова:

– Что же ты мне сделаешь? Пронзишь пером закона моё сердце? Казнишь, посадишь в темницу, используешь заклинание подчинения, сожжёшь заживо или снова попытаешься запереть в воспоминаниях? Правда, думаешь, что сможете вернуть меня на свою сторону? Род Авэлэй никогда не покорится лжи!

Рука незаметно для хозяина перебирает чёрные пряди, пока он говорит. В голове мелькают воспоминания о времени, проведённом под присмотром инквизиции. Увидев улыбку на лице возлюбленной, Конран резко сжимает руку на её горле, сдавливая Знак.

– Сначала Орден призвал меня на обучение. Затем я спутался с его врагами и меня сослали в пустошь. К его величайшему несчастью, я вернулся, и инквизиция решила прибрать лакомый кусочек: вернуть меня на светлую сторону, чтобы управлять моей силой и иметь оружие для уничтожения чёрных магов. Для этого вы убили моих матушку и отца. Я ничего не упустил? Божественная удача, что в монастыре оказалась девушка с таким же Знаком, как у меня. Однако между нами огромная разница – я знаю правду.

Вцепившись в держащую её руку, послушница изображает ужас на лице:

– Какую бы тайну… не хранил твой род… ты не можешь… убить свою невесту!

Лицо Конрана остаётся спокойным.

– Решила противостоять мне? Неужели тебе хватает смелости благодаря безделушке не одарённых? – нащупав носком сапога упомянутую вещь, беловолосый юноша с силой вдавливает её в землю и раскалывает на части. Волна жара проходит мимо и огонь сходит на нет. По лицу девушки пробегает тень боли. – Кто, ты думаешь, я такой?.. Надо мной властно лишь одно…

– Ты не сможешь.

Маги одновременно поворачивается в сторону голоса. И, помимо Юхи, видят мужчину в красно-белом плаще с медальоном из шируба на груди.

– Инкизи…тор… Хаэн… – едва слышно выдыхает послушница.

Перестав терпеть боль и разжав руку, Конран разглядывает свой ожог. И сомневается, что именно он помешал сильнее сжать шею, украшенную Знаком.

– Инквизиция умеет манипулировать сознанием людей, – поясняет свои последние слова южанин. – Так просто два оборота, проведённых с нами, ты не забудешь. Чувства не были ложью. А противиться им не способно ни одно существо. Даже оторванная в раннем возрасте от семьи тварь, вроде тебя, Кон-кон. Почему бы тебе не сдаться и снова не зажить счастливо?

С застывшими глазами юноша наблюдает за троицей лжецов, не в силе поверить в услышанное. Он, и правда, мечтал о любви после посвящения в тайну рода Авэлэй, хоть и понимал, что не сможет её обрести. Он выбрал свой путь и усердно тренировался, пока однажды не встретил чёрного мага, помогшего пересмотреть своё виденье мира. Он погрузился в исследование хаоса и гармонии. После ссылки в пустошь сила невообразимо возросла и исследование должно было быть окончено, однако он глупо попался инквизиции. И теперь, когда, услышав знакомые слова и вырвавшись из обманного мирка, он обрёл силу вновь, они предлагают вернуться.

– Любовь? – переспрашивает юноша. – Очередная ложь. Под облаками, что скрывают небо, истине нет места.

– Возможно, тебе, как единственному белому апостолу, и открылась некая истина, но есть и множество других правд. С чего ты взял, что твоя превосходит нашу?

Инквизитор говорит сухо, словно под колышущимся капюшоном прячется не человек. Резкий порыв стихии приносит чёрный дым и гарь, скрывая на миг Юхи и силуэт в красном. Окинув взглядом кашляющую на земле девушку, Конран отскакивает в сторону и сходится с кем-то в дыме. Всплеск магии не отражает атаку противника. Выскочив из облака, маг в неверии смотрит на порез и стекающую по руке кровь.

– Весьма полезно быть на стороне закона, – насмешливо делится рыжеволосый, вертя окровавленное лезвие в руке. – В качестве содействия ему можно нарушить несколько правил. Что же даёт служение мёртвому богу? Силу, делающую вас, апостолов, разрушителями мира и изгоями? Разве лучше иметь её, а не завести друзей и семью, а, Кон-кон?

Молча взглянув на инквизитора, допускающего нарушение закона о ношении оружия кем-то, кроме охотников и служителей монастыря, Конран возвращает внимание лучшему другу.

– Лжецы не достойны упоминать Прародителя и, тем более, знать о чём-то большем.

Юноша говорит не от чистого сердца: просто не знает, что должен сказать. Боль и чувства туманят мысли. Он лишь подражает тем, кем его считают.

– Значит, по-хорошему не вернёшься? Что тебе не понравилось, а, Кон-кон?

Юхи принимает горюющий вид, но Конран видит в зелёных глазах плохо скрытую ярость и вытягивает перед собой окровавленную руку.

– Ваша забота настолько глубока, что обжигает.

– Конран из рода Авэлэй, – произносит его полное имя инквизитор. – Город окружили маги и дознаватели – тебе не уйти. Неужели ты думаешь, что будешь наравне с оставшимися одиннадцатью чёрными магами? Различия в силе, Даре, родословной, статусе, таланте и прочие всегда будут делить всё живое и неживое. Равенства не существует ни в чём. Гармония, к которой ты стремишься, всего лишь мечта.

– Лучше придаться мечте, чем лжи, – слабо улыбается маг.

– Конран!

Поднявшись и держась за шею, Нирана делает несмелый шаг к нему.

– Что тебе, «любовь моя»? – тихо интересуется он.

– Я… мне жаль… мы обманывали тебя… но это было ради твоего счастья! Нам нужно было сказать тебе правду… Мы могли бы начать заново…

– Несомненно, – со всей серьёзностью кивает юноша и поворачивается к Юхи. – А где твоя семья, приятель? Хочешь умереть до того, как встретишь свою пару? Больше всего на свете я ненавижу шум и ложь. Вы все лжецы… весь мир… Что бы мне не говорили, я не приму слепую истину.

Подняв руку со светящимися пальцами, Конран подносит их в ране и дым становится лиловым. Кожа вокруг раны покрывается чёрной паутинкой. Глаза мага темнеют, всё сильнее проявляя мёртвый цвет.

– Остановись, Конран! Это единственный шанс!

Нахмурившись и взглянув на девушку с чёрным следом на щеке, сияющими ненавистью глазами и растрёпанными волосами, маг сменяет хмурость на улыбку. Он не желает видеть такую половину своей души, но, по крайней мере, она истинна.

– Я не хочу умереть от потери крови или пасть столь низко, чтобы позволить вам зализать оставленную вами же рану. А ты что молчишь, Юхи? Нечего солгать?

Зеленоглазый маг сжимает рукоять кинжала и едва заметно вздыхает.

– Моя любимая была в том городе, что ты разнёс своим хаосом. Сейчас она проходит лечение в столице и уже второе лето не может прийти в себя. А всё потому!..

– Смею тебя заверить – она очнётся, если ты, конечно, её не убьёшь. И раз разногласие исчерпано, уйди с дороги. Путы высасывали меня слишком долго… я слаб и не могу сопротивляться. Однако, если продолжите лгать, я передумаю.