После того как Флейм вернулась в Сан-Франциско, Ченс дважды пытался с ней связаться, но оба раза она была на совещаниях и не удосужилась ему перезвонить. Она знала: рано или поздно он поймет, что она намеренно его избегает, но у нее не было времени об этом беспокоиться.

Всякий свободный час, всякую свободную минуту она посвящала встречам, телефонным звонкам и разговорам с Карлом Бронски и его помощником Девлином Скоттом. Результаты буровых исследований показали, что северное расположение плотины вполне возможно. Но Флейм уже не рассматривала этот вариант в качестве оружия для борьбы с Ченсом на случай, если он затеет судебное дело. Северная плотина стала краеугольным камнем нового проекта застройки, который она не обсуждала ни с кем, кроме Карла Бронски и Девлина Скотта, и который постоянно шлифовала и дорабатывала сама, пока не пришла к выводу, что он готов. Но даже сейчас она не сказала всего Карлу – во всяком случае, главного.

Поняв, что она вполне подготовилась, Флейм сделала решающий звонок, в результате которого ее план либо будет приведен в исполнение, либо она будет отброшена назад.

– Привет, Мальком. Это Флейм.

– Если ты звонишь, чтобы отменить обед в четверг, то это будет уже второй раз подряд за две недели.

– Я звоню не за этим. – Меньше всего ее занимал обед. – У меня есть деловое предложение, которое я бы хотела с вами обсудить.

– Деловое предложение? – В его голосе прозвучала настороженность. – Относительно чего?

– Оно касается меня лично. И никак не связано с агентством. Я бы предпочла показать вам бумаги вместо того, чтобы объяснять суть по телефону.

– Когда бы ты могла со мной встретиться?

– В любое время. И чем скорее, тем лучше.

– Как насчет сегодняшнего вечера? – предложил Мальком. – В шесть часов у меня переговоры, но к восьми я освобожусь. Я ночую в своей городской квартире, а не еду на Бельведер. Мы можем встретиться там, скажем, в восемь тридцать.

– Значит, в восемь тридцать, – мгновенно согласилась Флейм.

Когда она повесила трубку, в селекторе раздался голос секретарши:

– Флейм, на второй линии мистер Кэнон из Талсы. Будете говорить сейчас или мне сказать, что позвоните ему позже?

– Сейчас. – Она быстро сняла трубку и нажала кнопку рядом с мигающей лампочкой. – Привет, Бен.

– У меня только что состоялся телефонный разговор, который, я думаю, вас заинтересует.

– С кем? – полюбопытствовала она, зная, что Ченс не стал бы ему звонить.

– С местным агентом по продаже недвижимости. Он хотел выяснить, не согласится ли новый владелец Морганс-Уока рассмотреть предложение о продаже ранчо. Вроде бы у него есть клиент в Техасе, скорее всего в Далласе, которого интересует эта земля.

– В самом деле? – Она вдруг разозлилась. – Бьюсь об заклад, что за этим стоит Ченс. – Напрасно Ченс думает, что она настолько глупа, чтобы не разгадать его уловку.

– Я в этом не сомневаюсь, – согласился Бен. – Он знает, что ему вы никогда не продадите землю. Вероятнее всего, он надеется, что вы продадите ее кому-нибудь другому – ему назло, особенно если предложение щедрое. А оно таким и будет.

– Что вы ответили агенту?

– Ничего конкретного.

– Позвоните ему и скажите… – Она поборола порыв, вызванный раздражением, в пользу более разумного шага. – Скажите ему, что новая владелица не очень заинтересована в продаже, но все же пусть далласcкий клиент свяжется с ней напрямик. И намекните: мол, ее можно уговорить, если цена будет хорошая.

– Будь по-вашему.

– Видите, – она слабо улыбнулась, – существует не один способ водить Ченса за нос.

Городская квартира Малькома Пауэлла на восемнадцатом этаже небоскреба из стекла и стали для человека его положения была не такой уж большой, но обставлена шикарно. Просторная комната служила гостиной и столовой одновременно. Интерьер был скорее современным, но содержал в себе также классические тенденции. Мальком коллекционировал мраморные обелиски и бьедермейерскую деревянную мебель. Здесь преобладали серые тона, что подчеркивало красоту панорамы города, сияющего вечерними огнями.

Но Флейм, явившаяся ровно в восемь тридцать, ничего этого не замечала. Вежливо поинтересовавшись, как прошли переговоры, она не стала терять время на любезности.

– Вы не против, если я воспользуюсь столом для того, чтобы разложить чертежи? – и, не дожидаясь ответа, направилась по перламутрово-серому мрамору к полированному обеденному столу.

– Пожалуйста. – Мальком пошел за ней и стал с любопытством наблюдать, как она извлекла из небольшого кожаного портфеля комплект чертежей и разложила их на столе. – Тебе налить чего-нибудь?

Она начала отказываться, но тут заметила у него в руке стакан.

– Джин с тоником.

Когда Мальком вернулся с ее стаканом, она поставила его на стол, даже не притронувшись, затем открыла свой кейс и вынула оттуда брошюру с кратким описанием и анализом застроечного плана Ченса.

– После нашего утреннего разговора, – Мальком наблюдал за ее действиями, стоя на некотором расстоянии от стола с разложенными на нем бумагами, – я подумал, что ты хочешь обсудить со мной создание твоего собственного агентства, однако чутье подсказывает мне, что я ошибался.

– Оно вас не обманывает. – Она одарила его мимолетной улыбкой. – Как вам известно, недавно я получила в наследство землю в Оклахоме. В этих бумагах, – она указала на чертежи, – описано то, как Ченс Стюарт собирался распорядиться землей.

Придвинувшись к столу, Мальком бегло взглянул на планы, затем повернулся к ней – его взгляд стал испытующим.

– Насколько я понимаю, ты получила наследство после того, как рассталась с ним.

– Это правда. – Хотя ей было нелегко, она встретила его взгляд прямо и гордо – ее самолюбие не было сломлено жестоким ударом. – Но, судя по тому, сколько мысли и труда было затрачено на эти чертежи, он, очевидно, составил этот проект задолго до нашего знакомства. Из генерального плана явствует, что он уже приобрел соседние участки. Остановка только за долиной.

– Потому-то он на тебе и женился?

– Да. – Не было смысла это отрицать, к тому же на данном этапе Мальком имел право знать правду о Ченсе – обо всем. – Я просила бы вас, Мальком, ознакомиться с этим проектом и честно высказать о нем свое мнение.

Он смерил ее долгим взглядом, словно пытаясь определить суть ее просьбы. Наконец кивнул.

– Хорошо.

Когда Мальком достал из нагрудного кармана своего темно-серого пиджака очки в металлической оправе, Флейм взяла стакан и перешла в ту часть комнаты, которая служила гостиной, не желая стоять у него над душой. Как ни странно, она не волновалась. Нетерпение – да. Решимость – безусловно. Но нервозности не было. Она точно знала, чего хочет, почему и что должна для этого сделать – без колебаний и сожалений.

И хотя ей не сиделось на месте, она устроилась на мягком кожаном диване лицом к Малькому. Потягивая джин, она совершенно не чувствовала его вкуса. Она старалась не смотреть на Малькома, однако улавливала любое его движение – мягкий свет вспыхивал в седых прядках при каждом наклоне его головы.

Ожидание становилось невыносимым. И все же она не двигалась с дивана – лед в ее стакане превратился в воду. Когда ее терпение лопнуло, Мальком снял очки и, напоследок оглядев стол, повернулся к ней.

– Ну что? – замерла она.

– Думаю, Стюарт преподнес бы очередной сюрприз деловому миру и положил бы в карман не один миллион. – Он помолчал. – Или эти предположения – из области фантастики?

– Нет, это не фантастика. – Она встала с дивана и подошла к обеденному столу. Там она открыла портфель и вынула из него еще один комплект чертежей. – А это то, что хочу выстроить я. – Она разложила их поверх чертежей Ченса, не обращая внимания на изумление Малькома. – Как видите, концепция та же, что и у него. Но изменено месторасположение некоторых объектов. Плотина перенесена севернее, что сохраняет долину, где реально умещаются площадка для гольфа в тридцать шесть лунок, отель, он же загородный клуб, коттеджи и многоквартирные дома, а также посадочная полоса для частных самолетов. Перенос плотины обусловливает также перенос курортного отеля и набережной – они перемещаются сюда. И кроме того, – она с трудом удержалась от злорадных ноток в голосе, – перенос плотины означает, что большая часть земель Ченса остается, в буквальном смысле слова, голой.