– Мисс Колтон. – Эллери изящно шагнул вперед и поднес к губам ее пальцы с покрытыми красным лаком ногтями. – Мы с нетерпением ждем вашего выступления в роли Элеоноры. И осмелюсь предположить, вы не только заставите Сан-Франциско лежать у ваших ног, вот так, – он указал рукой на сияющие городские огни за огромными окнами, – но и поставите его на ноги в бесконечных рукоплесканиях.

– Эллери, какое остроумное сравнение! – воскликнула Памела, похлопав в ладоши.

– И столь же лестное, – добавила Лючанна Колтон, царственно склонив голову.

– Для меня это будет самым большим чудом, – произнес Эллери. В зимний сад продолжали стекаться гости. Привлекала их сюда, разумеется, не панорама города, которой они любовались уже неоднократно. Сегодня вечером им хотелось рассмотреть поближе заезжую знаменитость. Вспомнив об этом, Эллери грациозно взял Флейм под руку.

– Как бы нам ни хотелось завладеть вашим временем, мисс Колтон, боюсь, придется лишить себя этого удовольствия. Слишком многие жаждут выразить вам свое восхищение.

После обмена обычными любезностями Флейм и Эллери удалились. Тотчас же их место было занято, и Флейм услышала излияния Андреа Крейн:

– В прошлом году в «Ла Скала» я слышала ваше божественное исполнение «Тоски»…

Когда они переступили порог большой гостиной, Эллери, оглянувшись, грустно улыбнулся:

– Просто невероятно!

– Что именно вам кажется невероятным? – Флейм посмотрела на него с удивлением.

Отведя ее в сторонку, он кивнул на сидевших и стоявших гостей.

– Список сегодняшних приглашенных напоминает справочник «Кто есть кто в Сан-Франциско». И эти люди заискивают перед женщиной из захолустного городка где-то на Среднем Западе только потому, что она может чисто взять верхнее фа.

– Дело не только в этом, – отозвалась Флейм, вновь испытывая странное ощущение, что за ней наблюдают. – Она необыкновенно талантливая артистка.

– С каких это пор артистический талант стал облагораживать низкое происхождение?

Она по-прежнему и даже еще отчетливее чувствовала на себе пристальный взгляд.

– Не хочешь ли ты затеять философский спор, Эллери? По-моему, момент не самый подходящий.

Она слегка повернула голову, пытаясь определить, откуда исходит это жутковатое ощущение, и оказалась лицом к лицу с официантом – человеком средних лет, похожим на ястреба. На какое-то мгновение ее смутил тяжелый взгляд его глубоко посаженных карих глаз из-под выступающего лба. Он тут же опустил глаза и, шагнув вперед, протянул поднос с бокалами вина, лежавший на его правой ладони.

– Не желаете ли, мадам, бокал шардонэ?

Даже эти сообразные случаю почтительные слова не могли скрыть грубоватость его голоса.

– Благодарю. – Она взяла с подноса стакан и вновь бегло оглядела официанта. Не он ли на нее смотрел? Она подозревала, что он, хотя с уверенностью сказать это не могла. Но почему это ее так встревожило? Отчего ей стало не по себе? Она привыкла к пристальным мужским взглядам – мужчины есть мужчины. И чем, собственно, официант отличается от остальных? Он предложил вина Эллери и перешел к другой группе гостей.

– Коричневые ботинки с черными брюками? – Эллери осуждающе вскинул бровь. – Управляющему следовало бы внимательнее следить за тем, как одет персонал.

Флейм посмотрела вслед удаляющемуся официанту, на сей раз заметив цвет ботинок. Тот внезапно повернул голову, и их взгляды встретились. Он мгновенно отвернулся.

Флейм почувствовала прикосновение чьей-то руки, знакомым жестом скользнувшей от ее плеча к локтю.

– Ну наконец-то я тебя нашел.

Узнав голос, Флейм на секунду напряглась, затем широко улыбнулась самому важному и влиятельному своему клиенту. Мальком Пауэлл в свои пятьдесят шесть лет – внешний вид вполне соответствовал этому возрасту – обладал поистине могучим телосложением при среднем росте и выглядел весьма внушительно. Его густая темная шевелюра была чуть тронута сединой, лишь усиливающей впечатление о нем как о человеке властном и решительном. Каковым он и становился, когда дело касалось колоссальной сети универмагов по всей стране – унаследованное им семейное дело, на котором он заработал себе имя, – правда, в настоящее время это была лишь малая часть его владений.

– Мальком, я и не знала, что вы уже в городе.

– Я прилетел вчера вечером. – Его серые глаза впились во Флейм в ожидании хоть какой-то реакции, но она была само спокойствие, и во взгляде Пауэлла мелькнуло раздражение. – Сегодня днем я настоятельно просил вашу секретаршу сообщить о моем возвращении, но вы так и не позвонили.

– Всю вторую половину дня я была занята на съемках рекламного ролика. У меня не было времени справиться у секретарши о сообщениях. Вы ведь не думаете, что я нарочно проигнорировала ваш звонок. – Она сопроводила свой ответ сияющей улыбкой.

Она давно научилась обращаться с Малькомом Пауэллом – надо было просто не позволять давить на себя. Надо уметь противостоять ему, но делать это с умом.

– Нет-нет, мне такое и в голову не приходило!

– И что же вы хотели мне сказать?

Его взгляд скользнул на Эллери.

– Принесите Флейм еще вина. – Он взял у нее из рук хрустальный бокал и поставил его на лакированный столик у стены. – И позаботьтесь, чтобы на этот раз его хорошенько охладили.

– Непременно. – Эллери склонил голову с преувеличенной почтительностью. – Я сделаю нагоняй буфетчику и от вашего имени выскажу ему неудовольствие. – И, обращаясь к Флейм, добавил: – Это займет не больше пяти минут.

Когда он удалился, Флейм повернулась к Малькому, который являлся краеугольным камнем всей ее карьеры. Она была ему многим обязана, и он это знал. Восемь лет назад ее приняли на работу в агентство благодаря вовсе не университетской степени или высокой квалификации. Просто она способствовала престижу фирмы – с ее ценными связями и знакомствами ее демонстрировали клиенту в полном блеске во время каждой презентации. Тогда-то, более пяти лет назад, ее увидел Мальком. Не прошло и года, как по его настоянию она стала единолично распоряжаться его счетом. Кроме того, он рекомендовал ее другим компаниям, и в первую очередь тем, с которыми сам имел дело. Через три года она уже контролировала несколько крупнейших счетов агентства. Естественно, ее сделали вице-президентом.

Флейм беглым взглядом окинула его лицо, каждая черта которого выражала силу: широкая квадратная челюсть, выдававшийся вперед подбородок с ямочкой, глубоко посаженные серые глаза.

Она испытывала к нему благодарность, восхищение, уважение и… легкую обиду.

– Поужинаешь со мной в понедельник вечером? – Приглашение прозвучало то ли как просьба, то ли как приказание.

– Пообедаете со мной во вторник?

– У тебя уже есть планы на вечер в понедельник?

– Да, – солгала она.

– Нет, у тебя их нет. Я справился у твоей секретарши, когда звонил сегодня. Мы поужинаем вместе в понедельник вечером.

– Мы пообедаем во вторник, – отрезала она.

У нее вновь возникло ощущение, что за ней наблюдают, но она не позволила себе отвлечься.

– Зачем вечно спорить из-за пустяков? – с раздражением буркнул Мальком. – Нет бы тебе взять и согласиться поужинать со мной в…

– Пообедать во вторник днем. Мы внесли некоторые изменения в программу праздничных показов. Я хочу их с вами согласовать.

В его серых глазах вспыхнуло желание.

– Разве обязательно все время говорить о делах, Флейм? – спросил он.

– Да, вы же знаете, Мальком. – Весь этот разговор был повторением сотен ему подобных.

– Будь по-твоему, но мы продолжим наш спор… во вторник, – уступил он, поставив точку резким кивком. – Артур заедет за тобой ровно в двенадцать тридцать.

– Буду ждать.

– Я тоже.

Флейм знала, что во вторник они опять будут мериться силами. Уж себе самой она могла признаться, что это столкновение воль и само будоражащее общество Малькома доставляли ей известное удовольствие.

Завидев возвращающегося Эллери, она вновь почувствовала на себе чей-то взгляд.