В воскресенье рано утром Флейм вошла в зал ожидания международного аэропорта Сан-Франциско и направилась к встречавшему ее Эллери. Тот чмокнул ее в щеку. Как обычно, он не задавал вопросов. В этом не было нужды. К тому времени, когда они добрались до ее дома на Русском Холме, она поведала ему обо всех своих невзгодах.

Ее чемоданы так и стояли в коридоре у входа в спальню, куда поставил их Эллери. Однако длинная коробка, которую она привезла с собой, была вскрыта, а ее содержимое – разложено на стеклянном кофейном столике.

Флейм подлила себе шампанского. Искристое вино, подарок Эллери, предназначалось для того, чтобы отпраздновать ее вступление в счастливую семейную жизнь, но вместо этого служило средством охладить клокочущую в ней ярость. Она повернулась к небрежно развалившемуся на диване Эллери – такому элегантному в кашемировом свитере цвета лаванды.

– Еще шампанского? – спросила она.

В знак отказа он рассеянно показал ей наполовину полный стакан.

– Знаешь ли, я впервые пью шампанское на свадебном пиршестве. Опыт весьма неожиданный. – Однако его сардоническая улыбка поблекла, а обращенный к Флейм взгляд стал задумчивым и сочувственным. – У тебя был такой счастливый голос, когда ты позвонила в прошлое воскресенье, что мне и в голову не могло прийти…

– Мне тоже, – перебила она, чтобы он не успел произнести неприятное слово.

Он наклонился вперед и, уперев локти в колени, на которых красовались идеально отглаженные белые стрелки, стал рассматривать разложенные на столике черно-белые эскизы.

– Значит, это и есть его план застройки. – Он с неожиданным любопытством поднял голову. – Как тебе удалось раздобыть все эти документы и чертежи?

– Главное, что они у меня. А остальное не имеет значения. – Флейм пожала плечами.

Он грустно улыбнулся.

– Бессмысленный вопрос. Ясно, что в этой ситуации он бы тебе их не отдал. Значит, ты их, мягко говоря, похитила.

– Это копии. Он их не хватится.

Эллери оставил замечание Флейм без ответа, вновь сосредоточившись на бумагах.

– Одно меня озадачивает – почему Талса? Почему Оклахома? Этот проект, должно быть, обошелся ему не в один миллион. Зачем ему вкладывать такие деньги в эту область?

– Ты не прочел экономический и маркетинговый анализы. – Флейм приблизилась к столику и вытащила документ из стопки. Она открыла его на странице с картой Соединенных Штатов, где было помечено место застройки, а прилегающее пространство – заключено в окружность. – Обрати внимание: эта территория находится в радиусе четырехсот пятидесяти миль – примерно день езды на машине – от всех крупных городов Среднего Запада – Далласа, Хьюстона, Канзас-Сити, Сент-Луиса, Денвера, Мемфиса, Нью-Орлеана, – Чикаго всего на дюйм отстоит от магической черты. В пределах этой окружности живет почти треть нации. Он запросто может превратить эту зону в курортную Мекку на Среднем Западе.

– Пожалуй, ты права, – проговорил Эллери, слегка изумившись этому открытию. – Вот умный, черт!

– Но без Морганс-Уока ему не обойтись. – Она перебрала чертежи и нашла генеральный план застройки. – Потому что плотина, образующая озеро, находится прямо здесь – на моей земле. Если Ченс осуществит задуманное, то вся она, чуть ли не до последнего акра, окажется под водой.

– Что именно ты собираешься делать со всеми этими планами и чертежами? Наверно, повесишь их на стену и будешь играть в дротики или сделаешь из них чучело Стюарта, а потом спалишь его. Ничего другого…

– Я собираюсь отдать их на экспертизу в инженерную компанию с хорошей репутацией.

– Зачем? – Эллери нахмурился. – Ты и так знаешь, что они собой представляют.

– Но больше-то я не знаю ничего. Я не инженер. И не могу прочесть комплект чертежей. Может, в них есть что-то такое, чего я не вижу… Какая-нибудь зацепка, с помощью которой Ченс может отнять у меня землю.

– Ты говоришь так, будто убеждена, что он непременно попытается осуществить проект. Но ведь сейчас, когда ты унаследовала землю, это совершенно невозможно. Если ты ему ее не продашь – а я полагаю, не продашь, – ему придется от него отказаться и подсчитать убытки.

– Отказаться? Ты не представляешь, каким он может быть беспощадным! Это у него в крови. Не забывай, что он женился на мне в надежде прибрать к рукам Морганс-Уок. Ему нужен Морганс-Уок, Эллери. – Сжав бокал, она продолжала звенящим от сдерживаемого гнева голосом: – Его поведение объясняется не только затраченными временем и деньгами. Нет, тут много сугубо личного. Он ненавидит Морганс-Уок. Вот почему он искал и нашел способ его уничтожить. То, что он наживет на этом миллионы, уже не так важно. Он будет добиваться и не отступит, Эллери. Потому-то я и должна его остановить.

– Все это попахивает кровной местью, – заметил Эллери с той же скорбной гримасой. Флейм нахмурилась, почувствовав оттенок насмешки. – Месть сладостна, я понимаю.

– Нет, Эллери, ошибаешься, – заявила она с ледяным спокойствием. – Месть включает в себя все остальные чувства.

Молли Мэлон смотрела на человека, стоявшего у ее стола, с подозрением, скрывавшимся за одной из ее дежурных милых улыбок.

– К сожалению, мистер Стюарт еще не пришел. В четверг по утрам он играет в «сквош», а потому задерживается. – Она сделала вид, что просматривает сегодняшний распорядок встреч, хотя помнила его наизусть. – А потом, знаете ли, ему сразу надо будет идти на совещание. Боюсь, он будет занят целый день. А какое у вас к нему дело? Может быть, я смогу помочь?

– Вряд ли. Дело личное.

На посетителе был грязный и поношенный рыжевато-коричневый плащ, на котором не хватало пуговицы, костюм из синтетики выглядел не лучше, однако незнакомец держался спокойно и уверенно.

– Понятно, – буркнула Молли и еще раз взглянула на него, пытаясь определить возраст.

Чуть больше пятидесяти, подумала она. Несмотря на узкий галстук и ковбойские сапоги, она была уверена, что он не скотовод и не фермер. Если бы он большую часть жизни проводил на открытом воздухе, его лицу был бы присущ красновато-смуглый оттенок, а от уголков глаз разбегались бы морщинки от постоянного прищуривания.

– В таком случае, почему бы мне не вписать вас на завтра? – предложила она.

– В этом нет необходимости. – Мешки под глазами и опущенные уголки рта придавали ему вид утомленного, но чрезвычайно терпеливого человека. – Я его дождусь.

– Но у него…

– Ничего. – Он отмел ее возражение равнодушным взмахом руки. – Я отниму у него не больше пары минут, а такую малость он наверняка сможет уделить мне до совещания.

Молли плотно сжала губы, видя, что добром его ни за что не уговорить. Она подавила в себе легкий приступ раздражения и занялась бумагами, лежавшими рядом с пишущей машинкой, краем глаза наблюдая за незнакомцем, который теперь рассматривал картину на стене.

– Молли? – крикнул Сэм из кабинета Ченса, в его голосе слышалось недоумение.

Вставая со стула, она метнула еще один подозрительный взгляд на посетителя и вошла в кабинет Ченса. Сэм стоял у стола для совещаний, держа под мышкой рулон чертежей. Когда она вошла, он обернулся.

– Эти планы лежат не на своих местах. – Он нахмурился. – Архитектурные проекты там, где должны быть чертежи плотины, а чертежи плотины… Впрочем, это неважно. Кто-то здесь рылся. Это был точно не Ченс. И уж тем более не я. Тогда кто?

– Чего-нибудь не хватает?

Сэм помотал головой.

– Это-то я проверил прежде всего.

– Тогда это скорее всего уборщики. Они вытирают пыль в самых немыслимых местах, а по углам оставляют паутину на всеобщее обозрение. – Она пожала плечами – мол, пустяки, и кивнула в сторону полуоткрытой двери в свой кабинет. Понизив голос, она сказала: – Там какой-то человек хочет во что бы то ни стало встретиться с Ченсом, как только тот появится. Он отказывается назвать фамилию и не говорит, по какому делу явился, но могу поклясться – он судебный исполнитель. Я их носом чую.