Это описание достаточно верно отражает положение в Армении после ее захвата армянами, как мы можем его представить. Завоевание и арменизация сначала долин, потом высокогорных земель должны были занять много времени. В конце концов выжившие урарты сохранились только на северо-востоке страны, в восточной части массива Арарат, на обоих берегах Аракса, где в эпоху Геродота еще жили «алародии», то есть бывшие урарты.

Народы, раньше населявшие царство Урарту, переходя на язык своих армянских завоевателей, не могли не оставить отпечаток на его духе, так всегда бывает в подобных случаях. Мейе, очень осторожный в подобных вопросах, не сомневается, что «армянский язык и в фонетической, и в морфологической структуре испытал на себе сильное кавказское влияние». Он отмечает в армянском языке, сравнивая его с общеиндоевропейским, «сильные изменения звуков, в частности, утрату некоторых согласных, много случаев исчезновения слогов и некое их смещение, аналогичное тому, которое было в германских языках». Все эти изменения сопровождаются «сходствами в звуках и в грамматике с грузинским языком и другими доарийскими языками Кавказа». И добавляет: «Направление, в котором эволюционировала на армянской земле индоевропейская морфология, совершенно особое, и причина этого, несомненно, в том, что армянский язык в большой степени индоевропейское наречие, которое приспособил для себя народ, говоривший на языке кавказской группы».

В этом убеждает методичное сравнение армянского языка и южнокавказской группы языков, выполненное Герхардом Деетерсом[76]. Например, в области фонетики Деетерс показывает совпадение армянской системы смычных звуков с южнокавказской. «Поражает устойчивость придыхательных глухих при неустойчивости простых глухих и звонких. И, объясняя такое изменение согласных армянского языка, нельзя не предположить, что оно происходило в сторону системы смычных звуков, которая отличается от индоевропейской. Поскольку эта система в точности совпадает с соответствующей системой грузинского языка, естественнее всего предположить, что эту тенденцию унаследовал из своего прошлого кавказский народ, согласившийся говорить на индоевропейском языке аристократов-завоевателей…»[77] В общем, фонетика армянского языка такая же, как у южнокавказских языков, и то, как индоевропейская фонетическая система изменилась, превращаясь в армянскую, объясняется кавказским субстратом. Морфология подтверждает существование этого субстрата. В армянском языке исчезла разница между грамматическими родами – их нет в южнокавказских языках. Армянский язык сохранил, хотя фонетические условия были неблагоприятными, почти все индоевропейские падежи: в грузинском и мингрельском языках есть несколько падежей… В последней главе своей книги Деетерс показывает, что формы удвоения, которое широко применяется в армянском языке, сильно отличаются от индоевропейских удвоений, но совпадают с аналогичными формами южнокавказских языков.

Мейе же завершает рассмотрение предложенных Деетерсом фактов еще одним заключением: «Армянский язык – индо европейский, но в нем проявляются новые тенденции, порожденные тем, что это индоевропейское наречие народа, сменившего свой язык и до этого говорившего на одном из южнокавказских наречий». Интересная формула для лингвиста, но, несомненно, слишком грубая для историка, потому что в ней, похоже, забыта массовая иммиграция армяно-фригийских племен из Фригии в будущую Армению в VII веке до Рождества Христова. Лингвистические являния, отмеченные Деетерсом и Мейе, доказывают только, что завоеватели «хайского» происхождения навязали свой язык коренным жителям Урарту и классический армянский язык несет в себе следы этого слияния народов[78].

В то время, когда армяне постепенно завладевали будущей Арменией, эта страна находилась в составе сначала Мидийской империи (612–549), а потом сменившей ее персидской империи Ахеменидов (549–330). Таким образом, армяне с тех пор, как поселились в Армении, контактировали с иранскими народами – мидянами и персами. Более того, армяне с самого начала и в течение 300 лет были вассалами иранских империй. Это очень повлияло на их культурное развитие, тем более что мидяне и персы появились перед ними в качестве наследников блестящей материальной цивилизации Ассирии. Иранская культура сыграет для Армении ту же роль, что греческая для Рима, а римская – для Галлии.

Мы ничего не знаем об обстоятельствах, при которых мидяне и персы навязали Армении вассальную зависимость от них, или свое господство. Ксенофонт в романе «Воспитание Кира» сообщает только, что мидяне победили царя Армении и сделали его вассалом. Романист путает здесь царя мидян Киаксара (633–584) с сыном Киаксара Астиагом (584–555), потом показывает нам победоносного перса Кира (557–529), который, в свою очередь, триумфально одерживает победу над армянами, но отступает перед сыном «царя Армении». Любопытно, что этот царь носит имя Тигран; это, как видится, придает немного правдоподобия рассказу или, по крайней мере, позволяет нам уловить в нем отголосок подлинных событий.

Армянский царь признает себя данником Кира, после чего завоеватель-ахеменид умиротворяет страну, решив в качестве судьи спор между армянами и халдеями. Как мы уже видели, первый из этих народов владел долинами, а второй укрывался в горах. По требованию Кира царь Армении разрешает халдеям возделывать необработанные земли при условии, что земледельцы будут платить обычные в этом случае налоги и сборы. Халдеи, со своей стороны, дали обязательство не мешать армянам пасти скот в горах, если те будут платить за это законные встречные сборы. Наконец, Кир обеспечивает поддержание этого «персидского мира», построив в Армении крепости.

Хотя это написано в художественном романе, возможно, здесь есть, как мы уже говорили, отголосок подлинных событий, о которых через полтора века после них узнал Ксенофонт во время своего пути по Армении.

В любом случае возникает интересный вопрос. Армяне, как известно, называют себя «хай». Армения по-армянски называется Аястан, или Хаястан. В их легендах предок-герой, который вел армянский народ на завоевание будущей Армении и в честь которого назван их народ, носит имя Хайк. Однако персы и греки не знают о корне «хай» и всегда называли армян только с корнем «армин» или «армен». Самый ранний текст, в котором встречается это слово, – надпись Дария I в Бехистуне (после 518 г.), в которой эта страна и ее жители названы армина и арминия. Древнегреческий историк Гекатей Милетский тоже знал о народе армениои. Разумеется, нередко бывает, что какой-то народ известен чужеземцам не под тем именем, которым он называет себя сам. Например, греки, всегда называвшие себя исключительно ахейцами и эллинами, были известны римскому миру только под именем Græci. Но в случае с армянами трудно определить происхождение названия, данного им чужеземцами. Незабвенный Адонц вслед за многими другими учеными задавал себе вопрос, не происходит ли оно от имени древнего царя Араме, который, как мы уже знаем, основал династию Урарту и потому мог стать героем, имя которого последние урарты оставили в наследство своим фрако-фригийским победителям. Армяне действительно включили Араме в свою историю, и Моисей Хоренский сделал его шестым по порядку преемником Хайка. Однако надо отметить, что в ассирийских надписях имя Араме упомянуто на положенном ему месте как имя первого царя Урарту, но династия царей с именами Шардури, Аргишти и Руса ни разу не названа «родом Араме». Вопрос, почему это так, далек от решения[79].

Должно быть, при Кире Армения согласилась на вассальную зависимость от ахеменидской Персии. Армяне подняли восстание, воспользовавшись смутой, начавшейся в Персидской империи после смерти Камбиза и Лже-Смердиза (521). Однако новый царь Персии, Дарий, смог обеспечить себе верность какой-то части армянского народа, поскольку командующим, которого Дарий поставил во главе армии, отправленной подавлять восстание, был знатный армянин Дадаршиш. Правда, царь вскоре заменил его персом Ваумизой (520), и уже этот новый командующий в итоге заставил Армению подчиниться, когда одержал над мятежниками две победы – одну в Ассирии, возле Изитуша, вторую – возле Аутияры (519).