Школьник едва ли не бегом пронесся по лестнице вверх. От его топота в коридоре у Веры закололо под сердцем. Когда раздался стук в дверь, женщина была уже в предобморочном состоянии.

– Мам! – зазвенел переполненный радостью голос. – Ты дома?

– Дома… Заходи.

Подросток перелетел через порог, как тропический тайфун, оглушающий и сметающий все на своем пути:

– Нам надо срочно поговорить!

– Тише, не кричи… – она прижала ладонь ко лбу, морщась от источаемого сыном густого сигаретного амбре. – У меня очень болит голова. Может, завтра пообщаемся?

– Это срочно! – напомнил Никита.

– Смартфон нашелся?

– Нет. Совсем другая тема!

– Ну, слушаю, говори…

– Короче! Я тут подумал, что хочу подзаработать денег и к сентябрю купить новый. Ты как на такое смотришь?

– Куда тебя возьмут? Только листовки под дождем раздавать или на раскопки, весь день лопатой махать за пятьдесят рублей. Грыжу там заработаешь, а не смартфон.

– Я уже на кладбище договорился.

И без того бледная Вера стала белее снега:

– На каком кладбище? На Борихинском? И думать забудь! Ямы там с бомжами и пропитухами рыть, заразу всякую цеплять. Ты хоть соображай иногда, прежде чем глупость сморозить.

– Я в мастерской договорился. У них вакансия – помощник гравера.

– Это которые на памятниках портреты рисуют?

– Да!

Вера мученически подняла взгляд к потолку:

– Эти плиты знаешь сколько весят? А стоят? Ты даже представления не имеешь, что с ними делать. Пару дней поковыряешься, испортишь мрамор, а мне потом за него платить. Оставь свои глупые идеи, лучше книги читай, что по программе задали…

– Прочту еще, успеется! Я с камнями работать не буду, только на компьютере. Там нужно макеты составлять, графический дизайн в "Фотошопе". Андрей мне завтра все покажет, это не сложно…

– Какой Андрей?

– Художник-оформитель, мастер по гравировке.

– А фамилия у Андрея есть? Отчество? Телефон? Как мастерская называется?

– "Гравер-ВВ", у вторых ворот. Я фамилию не спрашивал, к нему все по имени обращаются.

– Андрей в курсе, что тебе пятнадцать лет? Что весь твой художественный опыт заключается в рисовании каляки-маляки на стенах?

– В курсе! – обиженно произнес Никита. – И он видел мои работы. Я хочу научиться рисовать лучше. Разве это плохо?!

– А зарплата какая?

– Там от объема зависит, но примерно десять-пятнадцать будет.

Вера недоверчиво покачала головой:

– Значит, от силы тыщи три заплатят. Никогда не поверю, что за такие деньги они не найдут себе нормального специалиста.

– Туда из города ездить далеко и неудобно, а мы живем близко. К тому же они меня неофициально берут, на пару месяцев, пока пик сезона.

– Я не знаю… – Вера выдержала паузу, потому что у нее закончились аргументы.

Предчувствие сулило недоброе, но железную убежденность сына было невозможно сломить.

– И как тебя только на кладбище занесло?

– Помнишь, мы у отца хотели памятник заменить, – Никита опустил взгляд, приготовившись вдохновенно врать. – Вот я и решил заранее разведать, какая фирма лучше, какой мастер. Потусовался, поспрашивал. Андрея все хвалят, у него самый низкий процент отказов, индивидуальный подход к оформлению и приемлемые цены. Он как раз был на месте, ну я и зашел. Поговорили о камнях и так, за жизнь. Я рассказал, что тоже рисую, вот он и предложил подзаработать без особого напряга.

– Как он хоть выглядит? Лет ему сколько?

– Тридцать пять. Нормальный мужик, спортивный такой. Не пьет, только курит много.

– Телефон мне его дай.

– Зачем? – буркнул Никита. – Будешь мозги полоскать, какой я неслух и криворукий лодырь?

– Человек имеет право знать, кого он к себе берет. Ты дома не за делину, работничек. Думаешь, в мастерской так же позволят целыми днями чертей гонять? Там трудиться надо, а ты у меня к такому не привык.

– Вот и посмотрим. Хватит меня уже опекать, надоело! Мне деньги нужны и я их заработаю!

– "Свежо предание, да верится с трудом…" – сердито сказала Вера. – Ладно, попробуй. Может, научишься чужой труд ценить, когда самого пахать заставят. Только потом не жалуйся. С тебя телефон мастера, я ему все-таки позвоню или съезжу туда в воскресенье после работы.

– Мне завтра к девяти.

– Будильник поставь, а то проспишь. Денег возьми на обед. Голодным не сиди. В сухомятку не ешь…

– Мам, там все цивильно! Есть холодильник, чайник, микроволновка.

– Это хорошо, когда рабочее место обустроено. Во сколько вернешься?

– Не знаю, поздно. У меня на вечер были планы.

– Так, колбаса ты моя деловая, самое позднее, в двадцать один час. Опоздаешь хоть на минуту, посажу под домашний арест. Нечего по ночам не пойми где болтаться. Ты меня понял?

– Ага! – широко улыбнулся Никита. – Ладно, мам, я поем и спать.

– Добрых снов!

Когда за сыном закрылась дверь, Вера выдохнула с несказанным облегчением. Она была счастлива, что разговор прошел без скандала и криков, а главное – не упоминался Павел Афанасьевич.

Взяв телефон, Вера сделала пометку на воскресенье: "Вторые ворота, "Гравер-ВВ", Андрей". Это нужно было срочно обсудить с Зоечкой, и женщина, нервно постучав пальцами по подлокотнику кресла, стала набирать знакомый номер.

– Успокойся, дорогая, – уверенно сказала подруга, выслушав про очередной "закидон" Никиты. – Он там и двух дней не проработает: или выпрут с треском, или сам сбежит. Потыкается, побрыкается и будет на твоем горбу ездить до самого института. Вон, на моего оболтуса посмотри…

Вера слушала и привычно кивала, мысленно сетуя на тяжелую женскую долю, безденежье и черное, изматывающее одиночество.

Как было оговорено, без пяти минут девять Никита миновал вторые кладбищенские ворота и зашел под железный навес, где стояли готовые памятники и черные гранитные плиты. Навес прилегал к большому кирпичному зданию. В его торце, смотрящем на дорогу, находился офис, занимаемый Семенычем и Аллой. С противоположной стороны, прямо возле бытовки Андрея, размещалась граверка.

Никита ожидал увидеть тесноту и грязь, обшарпанные стены и толстый слой пыли по всему помещению. К несказанному удивлению школьника он очутился в просторной чистой комнате с кондиционером и светодиодным освещением. Юрий сидел на стуле, склонившись над трехколесной тележкой. Перед мастером лежало гранитное надгробие, слегка приподнятое над плоской поверхностью тележки, при помощи подсунутых коротких досочек. За спиной мужчины возвышался шкаф с инструментами, в обход которого тянулись к розеткам многочисленные провода.

Внимание Никиты привлекла солидная батарея пластиковых бутылок со всякой химией, а также банки с краской и титановыми белилами, занимавшие целый угол. Чуть в стороне находился лазерно-ударный станок с ЧПУ и подкатным столом. Над ним располагалась короткая инструкция из семи пунктов: открыть изображение в программе, задать параметры гравировки, отправить изображение в станок, установить камень, передвинуть головку в нулевую точку, выставить зазор между камнем и головкой, нажать "Пуск".

Выше инструкции в ряд висели картины – по большей части пейзажи – подписанные витиеватым вензелем "АИ".

У зарешеченного окна располагался стол с компьютером, магнитофоном и многофункциональным устройством – гибридом принтера, сканера и копира. На подоконнике размещались микроволновка и электрочайник, рядом были сложены пакеты со всяким барахлом.

Рабочее место Андрея пустовало. Табурет был придвинут к сваренному из труб и уголков подобию стола, на котором лежали пучки цельнопобедитовых спиц разного диаметра, перчатки, кисточка, какие-то соединенные ромбом стержни, моток широкого скотча и ноутбук. Под табуретом стояла початая бутылка минералки.

Юрий работал в плеере, защитных очках и респираторе, вырубая эпитафию при помощи текстовой граверной машинки, похожей на толстый черный маркер. Увидев подростка, мастер выключил плеер, отложил инструмент и снял с лица ставшие ненужными атрибуты.