Эта ссора, как и все их предыдущие, началась из-за пустяка. Едва придя с работы, мать стала повышать голос и, в конечном итоге, сорвалась на крик. Никита спокойно выслушал очередную порцию оскорблений, сопровождавшихся бурными причитаниями в духе "будь жив отец, он никогда такое не допустил бы", а затем медленно сложил вещи в рюкзак.

В окно заглядывала теплая июльская ночь, призывно стучала по стеклу редкими каплями дождя.

– И куда ты собрался?! – мать уперла руки в худые бока.

– К Антохе, – буркнул Никита, забрасывая лямку на плечо.

– Одиннадцатый час уже! Маршрутки давно не ходят!

– На такси доеду.

– Барин какой! Я целыми днями вкалываю, а он на такси разъезжать будет! Совести у тебя нет! Завтра Павел Афанасьевич придет к нам обедать…

– Окей, плюнь ему в суп от меня! – Никита с чувством хлопнул дверью и легко сбежал вниз по мокрым ступеням крыльца.

В коттеджном поселке горели фонари и лаяли собаки.

Очутившись за калиткой, Никита поправил кепку. Он был рослым и выглядел немного старше своих пятнадцати лет. Под зелеными, слегка прищуренными глазами со вчерашнего вечера залегли темные круги. Лицо с выдающимся вперед подбородком чаще всего сохраняло доброе и приветливое выражение, но теперь выглядело пасмурным и настороженным.

Осмотревшись, парень бодрым шагом направился к закрытым шлагбаумом въездным воротам. Он шлепал по лужам, не заботясь ни о чистоте кроссовок, ни о том, что струи дождя без труда проникали под распахнутую ветровку. Белая футболка вскоре намокла и прилипла к груди, джинсы до колен покрылись грязными брызгами.

Свернув на петлявшую через поле тропинку, Никита добрался до асфальтированной дороги, которая пролегала мимо поселка Жнивы, свалки, Борихинского кладбища, а затем соединялась с окружным шоссе, ведущим в город. Антоха жил на окраине Заволжского района, примерно в десяти километрах от дома Никиты.

Редкие машины проносились мимо поднимавшего руку парня. Никому не хотелось сажать в салон грязного и, возможно, обдолбанного подростка.

Вызывать такси Никита не собирался: жалел двести пятьдесят рублей. Дождь почти закончился, а предстоящая полуторачасовая прогулка казалась не такой уж тягостной. Среди рваных облаков тускло перемигивались звезды. От деревьев, высившихся стеной по краям дороги, приятно пахло хвоей.

На прямом отрезке между свалкой и кладбищем парень обернулся и увидел вдалеке черный силуэт. Вероятно, незнакомец вышел из Жнив, а теперь неспешно двигался по направлению к городу.

Никита не был трусом, но внезапно ощутил неприятный холодок между лопатками. Вновь глянув через плечо, школьник заметил огонек сигареты и прикинул, что от мужчины его отделяет расстояние приблизительно в триста метров. Некстати вспомнились рассуждения физкультурника о нормативах по бегу на эту дистанцию: для КМС – тридцать четыре с половиной секунды, для третьего юношеского разряда – сорок три.

С тревожными мыслями Никита нырнул из узкой полосы лунного света в почти непроглядную тьму. Там, где начиналось Борихинское кладбище, как назло не горел ни один фонарь. Беспокойство парня усилилось. Он надеялся, что фары машин помогут лучше рассмотреть незнакомца, но в течение десяти минут дорога оставалась пустынной.

Вынув из кармана смартфон, Никита включил подсветку и прибавил шаг. Возле покосившейся железной остановки он чуть не врезался в двух преградивших путь бомжеватого вида мужиков. Не тратя время на разговоры, один из бродяг ударил школьника кулаком, другой – вырвал гаджет из разжавшихся пальцев жертвы.

От боли Никита охнул и согнулся пополам, но ему не дали упасть на землю. Пиная испуганного парнишку, грабители стащили его в неглубокую придорожную канаву.

– Деньги давай! – хрипло велел бородатый вонючий бродяга, отнимая рюкзак Никиты.

Плохо соображая, школьник дергал молнии на карманах, но они никак не хотели поддаваться непослушным, трясущимся рукам.

В темноте рядом с его ухом блеснул нож.

– Не надо! – взвыл парень, стаскивая ветровку. – Я все отдам!

– Вы что творите, гниды?! – зло рявкнул кто-то сверху и тотчас спрыгнул в канаву.

Никита почти ничего не видел. Он сжался в комок, прикрывая голову.

Агрессивно настроенные бродяги метнулись к незнакомцу, но встретили решительный отпор. Мужчина ничуть не испугался, с налета пустил в ход кулаки, жестко сцепившись с бородатым бомжом.

– Су-у-ука! – сипел грабитель, безуспешно пытаясь уклониться от града хлестких, болезненных ударов.

Второй, вооруженный ножом бичара хотел ткнуть противника под ребра, но тот своевременно увернулся, подхватил с земли крепкую палку, и сам перешел в наступление, нещадно дубася оппонента по лопаткам и плечам.

– Мы тя уроем! Падла кладбищенская! Уроем, понял?! – визжал от боли потерявший оружие бродяга.

Мужчина загнал его в колючий куст:

– Напугал, урод помойный! Чеши отсюда рысью, пока я добрый!

– Сявка Вавилоновская… – вытирая хлещущую из носа кровь, процедил бородатый бич. – Шваль могильная…

Он выпрямился, ухватившись за тонкий ствол дерева.

– Ты кого швалью назвал?! – рассвирепел "кладбищенский" и снова кинулся в драку.

Понимая, что дело худо, бомжи предпочли отступить. Они заковыляли прочь, сквозь темноту, цедя проклятья и по-всякому матеря "вавилонянина". Проводив недругов долгим взглядом, мужчина с неприязнью отшвырнул окровавленную палку и склонился над Никитой:

– Ты как, братишка? Цел?

Не дождавшись ответа, незнакомец аккуратно взял школьника под руку:

– Давай помогу встать. Обопрись на меня, не бойся. Ты откуда шел? Из Жнив?

Никита промычал что-то нечленораздельное и отрицательно мотнул головой.

– Понятно. Из "Медной горки", значит. Хочешь, родным позвоним? Пускай приедут и заберут тебя.

– Они… мой смарт… фон… сперли…

– С моего позвоним, – мужчина достал старую кнопочную "Нокию". – Диктуй номер.

– Я… домой… не поеду…

– Все ясно, – незнакомец спрятал телефон и подал Никите брошенный бомжами рюкзак. – А ко мне в гости пойдешь? Здесь близко, через одну остановку. Роскошный прием не обещаю, но есть где умыться, обсушиться и попить чаю.

– А вы тут… кто? Сторож?

– Дух неупокоенный, – хмыкнул "кладбищенский", выбираясь из канавы на дорогу. – Ночью сторожа только у центральных ворот сидят. Кстати, тебе сказочно повезло, что сегодня дежурят Леха и Артем. Они оба некурящие. Обычно я у Степки сигаретами одалживаюсь, чтобы далеко не ходить. Но, как видишь, случается топать и до самых Жнив. Угостить?

Он вынул распечатанную пачку и повертел на ладони зажигалку.

– Н-не курю… – выдохнул Никита, силясь рассмотреть лицо своего спасителя.

Мужчина был среднего роста и комплекции, носил дешевую китайскую куртку и видавшие виды джинсы.

– Это правильно, – улыбнулся он, с нескрываемым наслаждением заполнив легкие дымом. – Курить вредно. Я в твои годы тоже здоровье берег. Лет так до двадцати.

– А сейчас вам сколько?

– Тридцать пять, но это не точно, – пошутил "кладбищенский", а затем протянул руку и представился. – Андрей.

– Никита, – парень осторожно пожал длинные пальцы собеседника с ободранными в драке костяшками. – Спасибо, что помогли!

– Всегда пожалуйста.

Мимо пронесся грузовик. Андрей зажмурился, отвернулся от дороги, и все же Никита сумел разглядеть его стрижку "ежик", волосы, словно припорошенные мраморной пылью, и серое лицо с гладко выбритым подбородком. Глаза были то ли голубыми, то ли сталистыми, проницательными, но не злобными.

– Вы на кладбище живете?

– Да. Предлагаю на "ты", мне так проще.

– И давно?

– Лет пять уже, – мужчина откашлялся и жестом позвал школьника за собой.

Никита старался не отставать от быстро идущего по обочине спутника, тревожно всматриваясь в мрачные силуэты надгробий за высокой решеткой погоста. Парню чудилось, что там притаились его бомжеватые обидчики.