С самого появления единственной дочки на свет – все рассказывал Сергей, чтобы Илья понял, какой дар ему попал в руки, какой неугомонный чертенок, который чуть не разрушил всю семью горем, свалившимся на них. И что делали все для спасения, а потом и восстановления здоровья Маришки. Сергей рассказывал лаконично. Тем не менее, охватил самое основное, не касаясь уж слишком подробно каких-то семейных моментов. Ему казалось, что ни одно слово не долетает до упертого лба Ильи, ведь он ни разу не уступил, не поддался. Он работал, как машина, несмотря на свою недолеченную травму.

Когда рассказ закончился, Илья промахнулся пару раз, за что и был отправлен в легкий нокдаун.

Сергей, уставший выше человеческих сил, снял перчатку и подал руку поверженному сопернику. Тот сделал то же самое. Сергей осторожно потянул его и помог встать.

– Мир? – сурово спросил Илью.

Тот просто кивнул, приводя мозг в нормальное состояние.

– Иди в душ, потом в раздевалке возьми чистую футболку. Там найдешь подходящую по размеру. Жду тебя здесь.

Илья ушел. Сергей почему-то жалел парня. Была в его глазах какая-то дикая тоска, как у волка-одиночки. И зависть, и злость. Вот с последним чувством разобрались и выбили его на ринге. Надо и с другими тоже покончить.

Быстро приняв душ и переодевшись, Сергей вернулся к рингу одновременно с Ильей.

– А теперь расскажи мне о себе. Только без лишнего трагизма – факты. Остальное я сам пойму.

Илья очень не любил говорить о себе, но он проиграл и теперь не считал возможным качать права. Он рассказал все, что можно и нельзя, кратко и достоверно. Если о взрослой жизни Белого Тигра было известно почти все, то о детстве Сергей не знал ничего. У него защемило сердце, когда он представил одинокого беленького мальчика, который не нужен даже матери, потому что напоминает о муже-предателе. Он видел, как замыкался и уходил в себя подросток, наращивая броню недоверия и презрения к людям. Словно это его сын жил в таком холодном неуютном детстве.

Теперь многое из поведения Ильи становилось понятным, и осуждать его за это было нельзя.

– Слышь, Илья, - чуть охрипшим голосом сказал Сергей, – давай на «ты»? Я не знаю, что вы мутите с Маринкой, но скажу правду: ты хороший мужик, и пока я за нее спокоен. В общем, ты это… прости уж, что я тебя … вот так.

– Все правильно, Сергей. Все правильно. Может, если был бы отец, он научил меня хоть чему-то, а так – это я прошу прощения за свою дубовость.

– Ну, и ладно, пошли знакомиться с остальными.

Марина увидела, как отец с Ильей идут со стороны бассейна, обнявшись и посмеиваясь.

– Я в шоке, – прошептала она. – Значит, надо было просто навалять ему, чтобы он перестал видеть во всех врагов? «Как страшно жить!..» Мартин, Марат, Яна! Они идут, вполне довольные друг другом. Сейчас будет вторая часть Марлезонского балета.

Сергей зашел, пропуская вперед Илью. Тот выглядел вполне нормально, только бровь слегка припухла.

– Так, знакомься. Это – мой старший сын Мартин со своей девушкой Яной. У него вчера был серьезный бой, завершивший его карьеру. Ну, ты и сам все видел. А это – мой младший сын Марат. Его ты тоже знаешь.

Немая сцена…

Илья просто застыл. Потом «отмер» и перевел убийственный взгляд на Маринку, обещая ей все кары небесные. В горизонтальной и любой другой плоскости.

Мартин медленно поднялся с дивана, где сидел с Яной. Она тоже встала вместе с ним. Вместе подошли к слегка ошалевшему Илье.

– Давай знакомиться заново, – твердо и открыто глядя в глаза, сказа Мартин. – Надеюсь, что до поры, до времени наши тайны останутся тайнами?

Яна встревоженно смотрела на Илью, ожидая его ответа.

– Конечно. Я не представляю себе причины, по которой вы что-то скрываете. Но, зная наш расчудесный коллектив, вполне могу догадаться. И, Орка, позволь выразить восхищение последним боем.

Илья протянул руку, Мартин ее принял.

– Орки больше нет. Есть Мартин, обычный программист с необычной внешностью.

И он с нежностью посмотрел на все еще насупленную Янку. Она с осторожностью протянула свою ладошку Илье.

– Привет.

– Здравствуй, Яна. Не волнуйся, я не собираюсь ничего менять в нашем с вами общении. Я вообще не люблю много говорить.

Она просто кивнула ему уже с улыбкой.

Тут же за спиной Яны возник Марат. Он не касался ее ничем, но сам чувствовал близость и тепло ее тела. После того коридора, где он закрывал ее собой от любопытных взглядов, для него стало потребностью – ощущать ее рядом.

Мартин, взяв Янку за руку, отошел с ней в сторону, предоставив возможность мужчинам пообщаться между собой.

– Марат, сплошные тайны… Ладно, Мартин, еще как-то могу понять, но ты-то почему не сказал?

– А что надо было говорить? Что я брат Марины? Сам посуди, если она не сказала, то мое признание выглядело бы, как угроза – типа, я за тобой слежу. Не так?

Илья задумался, представив эту картину. Да, выглядело как-то по-детски.

– Ты у Марины лучше спроси, почему она не говорила тебе ничего о своей семье. Может, не вполне доверяла? Особенно после вашего с ней знакомства у меня в кабинете.

– Да, наверное, ты прав. Но чувствую себя полным идиотом. И с Мариной я поговорю.

Он посмотрел на нее, выражая своим взглядом бурю негодования. Она пожала плечами, улыбаясь и невинно хлопая ресницами.

– Так! Дети! Все берем подносы, тарелки, корзины и идем на улицу, – скомандовала София.

Илья первым подошел к ней. Она спокойно смотрела ему в глаза. Маленькая женщина, вырастившая с мужем таких замечательных детей. Илья взял ее за руку, наклонился и поцеловал, едва касаясь губами пальцев.

– Простите меня, пожалуйста, София.

Она потрепала его по белобрысой макушке и сказала:

– Ничего, Илья, все бывает в жизни. И горе, и радость. Но когда у тебя рядом есть плечо, поддержка, то легче справляться. Вот и посчитай все наши плечи, которые мы готовы подставить в беде. И порадоваться вместе с тобой твоему счастью, удаче. Так, все! Хватит об этом. Бери шашлык, и идите с отцом на улицу к мангалу.

София всех нагрузила работой, выпроваживая их из дома. Когда никого не осталось рядом, она заметно выдохнула, взявшись за сердце, и глядя на ожидавшую ее Дусю, сказала с угрозой в голосе:

– Придется Серегу поставить в угол сегодня. Что это за разборки? Как думаешь, Дуся? Наказать?

Собачка молчала, глядя на «бабушку».

– Не наказывать? – продолжала настаивать София.

Дуся тихо тявкнула.

– Ах, ты, маленькая защитница! Перебежала на мужскую сторону? Это тебя Марат научил – с бабушкой спорить?

Собачка опустила голову, а потом и вовсе спрятала нос под лапой.

– Ну, ладно! Я не ругаюсь. Пойдем ко всем. Наверное, придется в союзники брать кота Яны.

Тут Дуся громко залаяла, чем вызвала удивление у Софии.

– Нет? Нельзя? Хорошо-хорошо, успокойся!

Собачонка фыркнула, спрыгнула с насиженного места и потрусила в открытую дверь.

– Вот, ябеда! Побежала Марату жаловаться, – со смехом сказала хозяйка дома.

Она забрала с собой салфетки, столовые приборы и тоже пошла на улицу.

А там полным ходом шли приготовления шашлыка, нарезание овощей и зелени. Все вместе накрывали большие столы. Взрывы смеха были слышны все чаще. Это братья наперебой вспоминали детство и юность, шалости Маринки, ее лазания по деревьям, драки с соседскими мальчишками, полеты с качелей – хорошо, что не в овраг.

– Ее надо было связывать или пристегивать наручниками к тяжелой технике, – говорил Мартин, обращаясь к Илье, – не к батарее, потому что она бы ее оторвала. Мы с Маратом уже еле ползали после тренировок, а наша кроха готова была заниматься снова и снова.

Илья смотрел на эту семью, у которой так много воспоминаний – тяжелых, добрых, веселых, разных. И они готовы поделиться с ним, принять его со всеми тараканами! Он же даже не представлял, что бывает такое, когда в семье всех детей любят одинаково.